«ЦЕЛЫЙ ДЕНЬ ТРЯСУСЬ НА МАШИНЕ…»

К 75 летию Победы в Великой Отечественной Войне Посвящается!!!

Письма генерала Карбышева

Последняя командировка Дмитрия Михайловича Карбышева посвящалась инструктированию инженерно-оборонительных вдоль западной границы. Его, генерал-лейтенанта интересных войск, преподавателя Академии Генерального штаба РККА, автора свыше ста научных трудов по военно-инженерному искусству и военной истории, профессора, доктора военных наук, срочно привлекли к этому государственной важности делу, когда стало совершенно очевидно, что до войны с фашистской Германией остаются считанные дни.

«Здравствуйте … Ляля и мама!

Пишу вам письмо. Вид. У меня — как у Льва Толстого, когда он писал «Анну Каренину». Ну, Лялюшка, сейчас 14 часов. Ты, вероятно, страдаешь на экзамене, я усердно о тебе думаю, притом так настойчиво, что пятерка обеспечена.

Вероятно, из Минска я скоро уеду. По возможности буду писать ежедневно, хотя твердо не обещаю. Не знаю, как позволит время и место… Папа.

9 июня 1941 года».

«Здравствуйте: бабушка, мама и детки!

Сегодня получил весточку-телеграмму от Ляли. Я ей послал телеграмму 15.6 и пожелал успеха, рассчитывая, что с этим отцовский долг выполнил. В ответ получил телеграмму с просьбой телеграфировать и шестнадцатого (то есть в день экзамена — Ю.К.) об «отлично». Пришлось мне спешно бежать на телеграф. Я скоро перекочую в Белосток, но вы мне попытайтесь писать по старому адресу. Я попрошу здесь мои письма пересылать. Живу я тихо-мирно, вернее, не живу, а целый день трясусь на машине. У меня большая хорошая комната, так что жить и работать хорошо. Кругом сад, цветы и полная тишина. Ну, мои дорогие, сейчас уже 2 часа ночи, а вставать мне надо в 7 часов, причем меня никто не будит, и и обовьём мне надо позаботиться самому. Я вам пишу достаточно аккуратно, напишите и вы мне. Пока — покойной ночи. Крепко всех целую. Погода у нас стоит удовлетворительная, ни тепло — ни холодно. Перепадают дожди. Покойной ночи. Любящий вас всех — папа.

17 июня 1941 года».

«Здравствуйте, дорогие мама, бабушка и дети!

От Лялм получил одну телеграмму, от вас весточки нет. Пишу вам и Ляле пока аккуратно каждый день. По-видимому, эту неделю пробуду в Гродно, а затем уеду, куда еще точно не надумал. Новый адрес сообщу… Здесь установилась теплая погода, и в лесу — масса комаров. Вас там комары не беспокоят? Ну, крепко вс ех целую. Жду письма. Ваш папа.

18 июня 1941 года».

Когда это письмо пришло в Москву, там, откуда оно было послано, уже полыхала война. От Дмитрия Михайловича не было никаких известий. Дочь Елена написала письмо генералу В.К. Мордвинов — давнему другу семьи. Умоляла сообщить правду, какой бы жестокой она ни была. Мордвинов ответил теплым, ободряющим письмом: «…Надежды на возвращение папы теплятся даже у меня (это не слова утешения, Лялечка, нет, это чистая правда). Я говорил с сотнями людей, и для меня ясно, что никто убитым или раненым папу не видел, что противник не объявлял о нахождении живого или мертвого такого замечательного человека, известного всему миру, а он обязательно объявляет и позорно объявляет, чтобы нагадить. Вот основания для моих надежд, и еще то, что я не допускаю, чтобы такой человек пропал ни за грош, ни за копейку.

…Все перемелется, все образуется, и кто знает, нет справим ли мы вместе с Вашим папой блистательную победу над мировой гнусь и презренными тевтонами?..»

Прошли еще три долгих года. Это были годы неизвестности, отчаяния, надежды. Весной 1945 года Елена закончила с отличием Высшее инженерно-техническое училище и стала инженером. В тот же год с золотой медалью закончила школу вторая дочь Дмитрия Михайловича — Татьяна. Сыну Алексею предстояло учиться в десятом классе.

Той победной весной в берлинских канцеляриях было обнаружено отношения управления инженерных войск гитлеровской армии в гестапо. «Этот крупнейший советский фортификатор, — говорилось в нем, — кадровый офицер русской старой армии, человек, которому перевалило за шестьдесят лет, оказался насквозь зараженным большевистским духом, фанатически преданным идее верности, воинскому долгу и патриотизму…»

Речь шла о генерал-лейтенанте Д.М. Карбышеве. Как известно, в начале войны он, тяжело контуженный, попал в плен. Гитлеровцы пытались купить советского генерала щедрыми посулами. Не добившись своего, ему стали угрожать карой. Но сломить дух патриота им так и не удалось. И тогда, уже в самом конце войны, когда всему миру было ясно, что Германией она проиграна, фашистские изуверы пошли на преступление против человечности — уничтожили военнопленного, не пожелавшего совершить предательство. Умертвили варварски — облив водой на лютом морозе, превратив его в ледяную глыбу.

Подвиг Дмитрия Карбышева, его мужество, его стойкость стали легендой.

Прошло время, выросли дети. Алексей после окончания института внешней торговли поступил в аспирантуру, защитил диссертацию.

На двери квартиры на Смоленском бульваре, так же, как и в тот день, когда генерал Карбышев уезжал в свою последнюю командировку, висит медная табличка «Карбышев Д.М.»

По материалам пятитомника «Последние письма с фронта», Воениздат, 1991, под редакцией П.Р. Котенка.

Юрий Котенок

источник

Угол Невского и Лиговского проспектов. Жертвы первых обстрелов города немецкой артиллерией. Сентябрь 1941 г.

После войны немцы выдали Бандере аусвайс на имя Штефан Попель. Popel на немецком означает "сопляк". По-моему, красноречиво свидетельствует об отношении хозяев к агенту, не правда ли?