О внеочередных парламентских выборах во Франции

Когда после неудачных для себя выборов в Европарламент Макрон распустил Нацсобрание, многие его посчитали глупцом. Сам, мол, создал политический кризис. Некоторые прочили чуть ли не разгромную победу «Национальному объединению» и даже передел власти. Про Макрона писали, что он уже «отыгранная карта», «теряет легитимность» и вовсю готовится штурмовать кабинеты евробюрократии. Однако всё оказалось не так просто.

У нас в интернете распространено несколько упрощённое представление о французской политике, векторах, программных основаниях партий и тех интересах, которые они выражают. Как будто партия Ле Пен и её союзники — более вменяемые «национально-ориентированные» силы, партия Макрона и её союзники — относительно вменяемые «центристы», «левые» — вообще невменяемые. Первые якобы не противники России и против США и ЕС, вторые — шатаются то туда, то сюда, а третьи — американская агентура.

Все эти партии и коалиции делают вид, что они независимые, руководствуются исключительно национальными интересами Франции. Со всех сторон звучит критика США, критика НАТО, критика ЕС и т. д. Даже из уст Макрона. Вообще, если послушать французское ТВ и почитать французскую прессу, складывается впечатление, что Франция — великая держава, от которой зависит судьба как минимум Европы. И каждое политическое решение в интересах США или ЕС там подаётся как глубоко обоснованное и выгодное французскому народу. Оппозиция критикует, но, придя к власти, делает ровно то же самое. Таким образом, официальная французская политика, как настоящая демократия европейского образца, представляет собой шоу лицедейства, лицемерия и обмана. Одни и те же, никем не сменяемые «элиты» определяют реальную политику республики, а смена лиц и партий на выборных должностях происходит в основном на потеху публике.

Тем не менее политическая палитра французской политики куда богаче, чем двухпартийная диктатура в Америке. В ней есть несколько стабильных политических субъектов.

Во-первых, это протестная улица, которая иногда проявляет себя как реальная сила. Она никак не представлена в официальной политике, но официальная политика вынуждена считаться с протестной активностью масс. Оппозиция постоянно заигрывает с улицей, а полиция преследует стихийных лидеров. В общем и целом через улицу доносится мнение народа, но есть нюансы. Дело в том, что улица взрывается почти всегда из-за недовольства экономическим положением, а её активность почти моментально переходит в погром. Погром — это один из самых эффективных способов дезорганизации протеста. Французская протестная улица не способна организоваться и ненавидит все партии и даже само государство, она очень левацкая, анархистская и молодёжная.

Во-вторых, это профсоюзное движение, тот самый рабочий класс, который отчасти тоже представляет глас народа. Франция — это страна стачек. Но и здесь движение практически полностью деполитизированно и борется исключительно за зарплату и условия труда.

Погромы улиц и стачки периодически смыкаются против тех или иных реформ или мер правительства, но только по поводу экономики и не из соображений переформатирования, свержения власти, а для давления на неё. Нет ни у протестунов, ни у профсоюзников никакой вменяемой программы действий, желания и организованности для того, чтобы изменить Францию. Высшей точкой развития протестного движения Франции в последнее время было движение «жёлтых жилетов», но даже его лидеры не смогли привнести в толпы выходящих по выходным французов адекватные лозунги. Они пытались выдвигать лозунги выхода из НАТО, за независимость от США и т. п., однако широкой поддержки не снискали.

В-третьих, это крупный капитал, частные корпорации, которые контролируют значительную часть французской экономики. Эти элиты и питают основные партии, выдвигают своих людей на те или иные должности, контролируют СМИ и т. д. Они в некоторой части спаяны с американскими, английскими, немецкими магнатами, имеют общий с ними бизнес, контролируют одни и те же цепочки поставок и т. п. Партия Макрона — это и есть партия, которая выражает интересы крупного французского бизнеса, а сам он ставленник банкиров из клана Ротшильдов.

Но при этом Макрона нельзя назвать бесталанным или серым бюрократом. Напротив, у него было реноме финансового вундеркинда, знатока культуры, философии и искусств. Чтобы презентовать себя перед президентскими выборами, он опубликовал целую книгу под названием «Революция», в которой изложил своё видение будущего Франции. Из него вообще в плане пиара слепили яркую политическую фигуру, от которой после двух президентских сроков уже мало что осталось. Пожалуй, когда люди Коломойского продумывали образ Зеленского, они вдохновлялись успехами Макрона.

Макрон был не только известным банкиром, но и членом «Социалистической партии». Он работал в команде Олланда, когда тот был президентом, в том числе в ранге министра экономики. А уже потом вышел из социалистической партии и создал свою собственную. Видимо, воротилы крупного бизнеса о чём-то не смогли договориться с социалистами, поэтому слепили из Макрона своего кандидата.

В-четвёртых, это представители мелкого бизнеса, различные фермеры и ремесленники, которые проявляют политическую активность прежде всего на выборах. На них как раз ориентируется «Национальное объединение», которое у нас известно по фамилии его лидеров Ле Пенов. Поскольку «Национальное объединение» добилось успехов на выборах, имеет смысл подробнее остановиться на этой организации.

Жан-Мари Ле Пен — отец Марин Ле Пен — в 1950-е гг. был пужадистом. Если экономическая евроинтеграция сделала крупный французский капитал только сильнее, то мелкий бизнес часто конкуренции не выдерживал. Пужадизм был движением мелких и средних бизнесменов, которые выступали против экономической интеграции Франции с другими европейскими странами, против единого рынка, беспошлинной торговли и т. п. с националистических позиций.

В период алжирской войны Ле Пен перешёл от экономической повестки к политической, создав аж три «национальных фронта» против де Голля, который, по его мнению, предал Францию, доведя до независимости Алжира. В тот период Ле Пен не просто был сторонником французского империализма, но прежде всего выражал интересы так называемых черноногих — колониальной французской элиты в Алжире, которая представляла из себя крупную экономическую и даже политическую силу в то время. Но после национализации собственности «черноногих» и их «репатриации» из Алжира у Ле Пена не осталось поддержки.

В 1972 г. он создаёт очередной национальный фронт, но уже чтобы объединить под своим началом всех французских националистов и мечтателей о былом имперском величии. Это, с одной стороны, была маргинальная организация, с другой стороны, она создавалась для участия в выборах. «Национальный фронт» стабильно набирал свои небольшие проценты и радовал публику яркими заявлениями (например, «Козел, родившийся в конюшне, не становится от этого лошадью»).

По мере нарастания проблем с мигрантами во Франции и в целом кризисных явлений в Европе проценты на выборах партии Ле Пена и его самого постепенно росли. В 2002 г. Ле Пену сенсационно удалось вырваться во второй тур президентских выборов с 17 проц. голосов избирателей. Но тем не менее в период с 1972 по 2011 г., пока организацию возглавлял Ж.-М. Ле Пен, она не опиралась на какую-то мощную поддержку, была чисто избирательным образованием без особых перспектив к реальному управлению страной. Короче говоря, серьёзно к «Национальному фронту» никто не относился.

В 2011 г. партию возглавила дочь Жана-Мари — Марин Ле Пен. Она взяла курс на превращение «Национального фронта» из маргинализированной, идеологизированной националистической организации в реальную политическую силу (как выражаются политологи, в мейнстримную партию). Если не вдаваться в подробности проведённых ею реформ, то суть их состояла в том, чтобы сформировать более-менее крупную, стабильную политическую организацию, на которую в случае экономического, политического или социального кризиса могли бы опереться правящие слои Франции. Марин Ле Пен, как никто другой, понимала, что сложившийся проамериканский миропорядок рушится, Европа будет меняться и надвигаются времена, когда Франция перестанет быть «прилежной ученицей Запада».

Главным лозунгом Ж-М. Ле Пена был «Прежде всего — французы», главный же лозунг М. Ле Пен — «Вновь сделать Францию главной страной в мире». Она превратила «фронт» в «объединение», прикрыла рты совсем уж расистам (в том числе собственному отцу, которого в итоге выгнала из организации), вложила средства в пиар, сдружилась с богачами, вступила в альянс европейских партий и т. д. С 2019 г. формально партию возглавляет Ж. Барделла — 28-летний парень итало-алжирского происхождения с внешностью кинозвезды.

Постепенно идеология «Национального объединения» эволюционировала к так называемому «мягкому евроскептицизму». Лозунг фрекзита был заменён на «трансформацию ЕС», а отказ от евро, выход из Шенгена вообще исчезли из программы и риторики. Вместе с отказом от радикализма значительно выросла электоральная база. Программа, с которой партия шла на последние выборы, максимально травоядная. И в ней, кстати, нет про недопущение эскалации украинского конфликта и подобного, о чём иногда говорит М. Ле Пен в интервью. Там, напротив, сказано, что украинский конфликт — это вызов, на который необходимо реагировать усилением обороноспособности Франции.

Следовательно, расстановка сил выглядит примерно следующим образом.

Партия Макрона «Возрождение» выражает интересы крупного, прежде всего финансового, капитала. Голосуют за неё городские слои, частично интеллигенция и граждане Франции нефранцузского происхождения (негры и арабы в основном). Но былой популярности уже Макрону не достичь, флёр его образа маленького интеллектуального наполеона значительно поистрепался.

«Социалистическая партия» выражает интересы крупного капитала, профсоюзного движения, отчасти среднего бизнеса. Кто-то может сказать: «Как можно выражать интересы рабочего движения и капитала одновременно?» Можно. Достаточно посмотреть на риторику и политику «Социалистической партии», она максимально противоречива, и нашим и вашим. Но, конечно, когда дело заходит о чём-то серьёзном, значительном и важном (например, о больших деньгах), то социалисты действуют в согласии с капиталистами. Голосуют за «Социалистическую партию» городские слои, интеллигенция, французы арабского и негритянского происхождения, молодёжь и рабочие. Это вообще стабильно довольно популярная партия.

Вокруг этих трёх организаций вьются партии поменьше и часто более принципиальные, но с нишевой популярностью. Но они, составляя с ними блоки и коалиции, мало что решают из-за своего низкого электорального веса и отсутствия поддержки.

Таким образом, электоральные процессы в лучшем случае отражают соотношение сил вышеобозначенных политических субъектов. А в худшем — вообще являются просто шоу и комбинаторикой.

Так что произошло с выборами во Франции намедни? «Национальное объединение» на выборах в Европарламент, которые прямого отношения к внутренней французской политике не имеют, сенсационно набрало 31 проц. голосов. На что Макрон ещё более сенсационно объявил о роспуске «Национального собрания» и назначил досрочные выборы в нижнюю палату парламента. Объяснялось это довольно просто: Европарламент французы не уважают, голосуют неохотно и выбирают в него вовсе не те партии, какие бы они хотели, чтобы правили ими. В первом туре «Национальное объединение» показало неплохие результаты, но Макрон наскоро сколотил с левыми коалицию и довольно легко поборол партию Ле Пен.

С точки зрения же действительных политических процессов произошла своеобразная проверка французских правящих кругов на предмет готовности наделить властью более радикальное «Национальное объединение». Это бы означало некоторый поворот внешней политики Франции в сторону суверенитета с претензией на лидерство. Пока французские элиты оказались к этому не готовы, поэтому партия Ле Пен выборы проиграла. Мнение протестной улицы, простых людей особого значения на выборах не имело, потому что результаты всё ещё определяют пиар-технологии, манипуляция общественным мнением, влияние «звёзд» и т. п. вещи, которые всецело зависят от денег.

Однако при этом важно понимать, что «Национальное объединение» не представляет из себя что-то протестное или противоестественное так называемому истеблишменту. «Национальное объединение» делает всё, чтобы заслужить право порулить Францией. Никаких несогласованных поворотов, чего-то невыгодного правящим кругам «Национальное объединение» делать не станет. М. Ле Пен не революционерка, не бунтарка и даже не националистка. Она прагматик, который ждёт своего шанса. И этот шанс ей вполне может представиться в будущем.

То же можно сказать о социалистах и Меланшоне. Кстати, мало кто помнит, что он в 2018 г. участвовал в «Бессмертном полку» в Москве и скандировал «русские — наши друзья». Но это, как и различные как будто бы пророссийские заявления и интервью Ле Пен, ничего не значит. По сути, все официальные политические силы во Франции — это вариации того же Макрона с поправками на ветер.

Анатолий Широкобородов,

специально для alternatio.org