За долгие годы своей истории Россия повидала всякого. Случались в ней и периоды, когда тема дворцового переворота являлась главным рычагом внутренней политики.
Однако то, насколько идея свержения власти овладела сознанием широких креативных масс, выяснилось в марте, когда, ни с того, ни с сего, в интернет обрушилась лавина сообщений:
«Владимир Путин не появлялся на публике с 6 марта!»,
«Саммит ЕАЭС в Астане отложен: Путин заболел!»,
«Российские СМИ рассказали о болезни Путина: у президента РФ онкология!»,
«В посольстве РФ в Лондоне ждут важное сообщение»,
«Над Кремлем весь день кружились вертолеты после пропажи Путина!»,
«Бывший посол Израиля: «В Москве идет госпереворот!»…
Внезапность и какая-то общая безалаберность всех этих предположений вызывали улыбку. Но и чувство сопричастности тайне. А тревожное фото вертолётов, гуськом пролетающих над чёрным и каким-то безжизненным Кремлём, на мгновение (вот ведь, что значит великая сила визуализации!) отозвалось забытым чувством августа 91-го.
Ожидание чего-то большого и светлого, вроде безвременной кончины хозяина Кремля, фонтанами било со страниц социальных сетей и новостных сайтов. И то, что Путин, спустя пару-тройку дней, вновь появился на публике, выглядело какой-то досадной ошибкой, недоразумением… Впрочем, подозрительная одновременность и синонимичность вброса, позволяли думать, что сами пишущие верили в написанное (как это теперь любят говорить «в этих самых интернетах») ну нисколько, от слова «совсем».
Всё это легко можно понять.
После краха «Белой ленты» на Триумфальной площади как-то вдруг стало ясно, что Путин – вовсе не чужд своему народу. В некотором смысле он и сам тоже народ. И бороться с ним означает бороться с другой частью населения, которая к тому же во много раз больше. Бороться же с другой частью населения это совсем не то, что бороться с законно избранной властью. Можно сказать, Россия нашла противоядие против цветных революций, которое потом с успехом применили китайцы в Гонконге и на которое так и не смог решиться беглый Янукович.
Очевидная невозможность победить ни по очкам, ни нокаутом, плюс стойкая неспособность к преодолению амбиций при организации политических партий, породили ёрнический лозунг: «Путина послал нам бог за наши грехи!»
И что этому можно противопоставить? Ну, разве что заграницу…
Идея о том, что «немытую Россию» следует хорошенечко проучить, очень органична для нашего либерала-западника. Не все, конечно, но достаточно большое количество из них полагают, что всех нас надо нещадно бомбить. До полного исправления! В сравнении с этим какой-то там военный переворот – просто детская шалость.
Однако, понимание огромной ценности каждой человеческой жизни представителя креативного класса, не позволяет им лично участвовать в таком деле. Остаётся лишь ждать. Ждать и надеяться…
И вот, не иначе, как по воле самого провидения, в 2014 году случился Крым, а вместе с ним холодная и информационная войны.
«Россия должна заплатить высокую цену!» Так сказал Обама. Но тонко чувствующие молодые люди из оппозиции всё сразу поняли: цель санкций – ударить богатых людей по их самому больному месту – по кошельку. Заговор олигархов с последующей сменой власти в Кремле – это вдохновляло!
Многие полагали, что вот, ещё чуть-чуть, и всё рухнет. Но не рухнуло, просочилось. Просочилось там, где не ждали.
Вообще-то, сделать жизнь богатого человека невыносимой проще простого. Для этого всего-то и надо лишить его любимых привычек. «Почему я должен отказываться от того к чему привык и что составляет для меня маленькие радости жизни?!» – вот главный посыл противостояния с властью, а вовсе не какая бы то ни было идеология. Ну не желает современный человек отказывать себе хоть в чём-то ради абстрактных истин.
Конечно, властью были предложены механизмы решения проблемы: импортозамещение и переориентация на Восток. Но это, как замена итальянского пармезана на российский – вкус тот же, но не комильфо.
Досада копилась, и нашла выход 27 мая в большом интервью газете «Ведомости» Президента Сбербанка Германа Грефа:
«…Есть только один выход из ситуации – развернуть серьезные реформы всех отношений в экономике.
…прежде чем начинать реформировать,.. нужно сначала создать эффективную систему управления. С существующей сегодня опасно начинать серьезные, широкомасштабные реформы…
Однако у нас сложнейшие системы управления во многом остались архаичными. Госаппарат – не самый гибкий механизм…
…начать можно с системы исполнительной власти. Не надо трогать конституционные основы, более чем достаточно поля для деятельности в сфере реформирования исполнительной вертикали.
Можно рассуждать о новых... лидерах. Я не склонен говорить, что для качественных изменений нужны марсиане. Более того, считаю это способом объяснить собственную пассивность. Но, как сказал Франклин, мастера давать объяснения редко бывают мастерами в чем-нибудь еще…
Есть несколько стадий изменений. Первая – диагностика… Дальше возникает вопрос, куда и как будем двигаться. Такого рода трансформация касается всех структур – от муниципальных до федеральных. И она затрагивает, конечно, правительство…
Правительство всегда занято текущей деятельностью… Поэтому нужно иметь специально заточенный аппарат, который занимается только планированием изменений, подготовкой специалистов для всех ведомств, пилотированием изменений и контролем за реализацией реформ. Уже десятки стран пошли по пути создания такого рода специальных органов…
Как правило, они создаются при лидерах изменений. Если лидер изменений в нашем случае президент, то, конечно, при нем и нужно создавать такую структуру…»
И когда мы последний раз слышали такое от банкира?
Нет, когда мы вообще последний раз такое слышали?!
Реакция последовала на следующий день, когда 28 мая пресс-секретарь президента РФ Дмитрий Песков, по просьбе ТАСС прокомментировал интервью Германа Грефа: «Безусловно, как экспертное мнение, оно уважаемое, его всегда принимают к сведению, но это не единственное мнение».
После такого можно было бы благополучно забыть об очередной попытке реформ «сверху», если бы не два обстоятельства.
Во-первых, ещё одно интервью, данное в тот же день агентству Интерфакс заместителем Грефа Александром Морозовым, в котором говорится о том, что Сбербанк не будет выходить на рынки капитала, в том числе и восточные, из-за санкций.
«Мы не планируем на сегодняшний день выход на рынок. Это просто невозможно в силу санкций. Восточный рынок - то же самое… Санкции работают по всему миру - неважно, Восток или Запад. Ни один акционер сейчас на размещение санкционной компании не придет. Это последствия применения санкций со стороны американцев и европейцев. Санкции явным образом напрямую запрещают оказание любого содействия… компаниям, находящимся в санкционном списке…»
И хотя речь здесь шла, судя по всему, о невозможности в нынешних условиях реализовать давнюю идею об уменьшении доли государства путём допэмиссии, воспринято это было всеми однозначно: Сбербанк не идёт на Восток!
А во-вторых, это то, что интервью Грефа в печатном виде вышло за сутки до проведения общего годового собрания акционеров, на котором глава Сбербанка должен был переизбираться на новый срок, и в этом смысле должно считаться манифестом, реакцию на который государство, как главный акционер Сбербанка, могло продемонстрировать и с этой стороны.
И какова же была эта реакция?
Несмотря на новый казус с отказом Сбербанка работать в Крыму и Севастополе, полномочия Германа Грефа были продлены до 2019 года.
Поздравляю, у нас новый лидер оппозиции.
Оценили 9 человек
15 кармы