…Что в сути красота?
Богатство на шикарном блюде?
Иль фальшь, на что ведутся люди?
Беда пришла в лес с юга. Вслед за теплым нестихающим ветром, давшим, было, надежду на доброе лето, в тайгу хлынул пожар. Он был безжалостен ко всему живому и стремительно двигался вперед, требуя все больше жертвоприношений. Волна животных, набегающая со стороны огня, была словно единым целым: топот лап и удары о землю копыт слились с оглушительными криками повергнутого в ужас зверья. И в этой полифонии невозможно было разобрать, кому именно принадлежал тот или иной вопль отчаяния. Общая беда вынудила лесных жителей забыть вражду: зайцы бежали рядом с волками, мыши не отставали от лис. И никто не вспоминал, что медведь – хозяин тайги, и ему нужно уступать дорогу: косолапые на равных с другими стремились прочь от огня, подгоняемые запахом гари и животным ужасом.
Бегством спасались все, кто был в состоянии хоть как-то передвигаться. И только одна маленькая белочка сделать этого не могла. Ускакавшая на рассвете за пропитанием мать строго-настрого запретила покидать дерево до ее возвращения, и зверек послушно ждал, когда же это произойдет, совершенно не подозревая, что маму уже поглотило ненасытное пламя. Белочка то и дело выбиралась из дупла и с тревогой наблюдала за бегством лесных жителей. Их крики убедили бы кого угодно, что надо мчаться отсюда без оглядки, но только не остроухую. Она преданно ждала маму. Да и как ей было бежать? Она была совсем мала и лишь недавно научилась прыгать с ветки на ветку, да и то дальше своего дерева нигде не бывала.
Поток уносящего ноги зверья уже почти схлынул, когда запах гари превратился в густой черный дым. Видимость мгновенно упала до нуля, и теперь, даже если бы белка очень захотела она не смогла бы спуститься вниз: она с трудом различала очертания собственных лап. Только ребенок способен искать спасение в стенах дома, пусть и охваченного бедой. Белочка поспешила схорониться поглубже в дупло. Свернулась в комок, спрятала голову в лапах и приготовилась к неизбежному.
Родной дом оправдал ожидания зверька: она выжила, но не благодаря, а вопреки. Когда ненасытные языки пламени уже достали ее, произошло чудо, внезапно хлынувший с небес поток воды, не сразу, но все таки унял бушующую стихию.
За треском стреляющих в огне сучьев пришел шум ливня, за ним послышался ритмичный шелест дождя, а далее его сменил моросящий мелкий дождик, сопровождающийся хлюпаньем редких капель.
Лапки и ушки ее погорели от огня и жутко болели. Едкий дым, впитавшийся во все, никак не оседал и безжалостно въедался в глаза малышке, вызывая непрекращающиеся слезы.
Казалось, что время растянулось до бесконечности.
Но все закончилось внезапно, однажды утром, белочка обнаружила, что может дышать свободно, что она все-таки жива. Превозмогая жуткую боль, с трудом перебирая негнущимися лапками, зверек подобрался к краю дупла и выглянул наружу. Сначала белочка подумала, что дым до сих пор не рассеялся, но спустя некоторое время сообразила, что дело не в этом… Подпаленные, мучимые гарью и слезами глаза почти утратили способность видеть, и различали лишь свет и тьму, а также нечеткие очертания неподвижных предметов.
Неумолимая, как пожар, безысходность подхватила и закружила зверька, повергая его в пучину горьких мыслей о потерянной маме, об утраченной способности видеть и непринужденно передвигаться. Все это осталось в прошлом. Пожар разделил ее жизнь на «до» и «после», и белочка абсолютно не представляла, как она будет жить дальше.
Смерть обошла ее стороной, но далеко не уходила.
Первое время не умереть с голоду белочке помог неприкосновенный запас орехов, который ее мама схоронила в глубине дупла на крайний случай. Обожженные лапки и ушки со временем перестали болеть, хотя и утратили прежнюю гибкость, и зверек стал с большой опаской периодически выбираться наружу и ловить насекомых на пропитание. Зрение, конечно, подводило, но слух и обоняние обострились, это и спасало.
День за днем она училась жить заново. Будучи совсем ребенком ее сознание воспринимало жизнь совершенно по взрослому. Не избалованная лишним вниманием, предоставленная самой себе на воспитание, когда хныкать и распускать нюни было абсолютно не перед кем ей приходилось самой себя учить жить и набираться опыта.
Поначалу с трудом различимый пейзаж был мрачным и унылым: пожар оставляет после себя только один цвет. Но шел день за днем и истребленная в одночасье жизнь начала возрождаться. Потянулась к солнцу трава, редкие и крошечные зеленые островки спустя дни и недели разрослись в изумрудный ковер, робко распускались листочки на полуобгоревших ветках. Стало больше насекомых, а вслед за ними потянулись птицы, и лес вновь наполнился волшебными трелями и радостным щебетанием, а также писком птенцов. За пернатыми вернулись животные: бедствие было большим, но жизнь победила!
Белочка видела лишь цвета и очертания, но слышала она очень хорошо. И то, что вокруг ее дерева вновь звучат голоса зверят, увлеченных то одной, то другой игрой, она осознавала с особым трепетом. Ей так хотелось быть среди них. Огонь опалил ее детство, но в душе она была совсем ребенком. Одиночество обостряло ее чувство и ее неимоверно тянуло вниз, туда где жизнь била ключом.
В жизни до пожара играть со сверстниками ей не довелось: слишком мала была, но мама обещала, что когда она подрастет, то непременно будет проводить все свободное время с шумной лесной детворой. И вот теперь ей отчаянно хотелось влиться в их захватывающую игру, показать себя и посмотреть на других, ведь она столько времени провела тут одна!
Зверек долго размышлял, стоит ли это делать, но смех и веселье,
доносившееся с поляны, так сильно манили, что в один из дней белочка
все же решилась.
Сделать это было сложнее, чем пожелать: скакать с ветки на ветку на едва гнущихся лапках она так и не приноровилась, поэтому медленно и аккуратно цепляясь за ствол цепкими коготками, она начала перемещаться вниз. Путь был долог и опасен, но звуки снизу заставляли, забыв про опасность двигаться к заветной цели.
Наконец спуск был завершен. Белочка остановилась в нерешительности и потянула носом воздух, пытаясь сориентироваться.
Нюх подсказал, что поляна заполнена детворой, а слабые глаза позволили различить множество резвящихся зверушек: здесь были и бельчата, и зайчата, и ежата, и бурундучки. Детвора играла в салки еловой шишкой, и была так увлечена, что даже не заметила появления гостьи.
Внезапно упомянутая шишка прилетела в белочку, она вздрогнула от неожиданности и замерла, не зная, как поступить дальше.
- Ну чего ты ждешь? - нетерпеливо крикнул стоявший неподалеку зайчишка, - Води! Тебя же засалили!
Новенькая оглянулась по сторонам и попыталась найти отскочившую от нее шишку, но все никак не могла. Пауза в игре затянулась. Наконец, она таки нащупала ее и неумело метнула в толпу детишек. Зверята рассыпались по поляне, ни в кого из них шишка не попала.
- Мазила! Мазила! – закричали малыши со всех сторон, - Еще кидай!
Белка неуверенно начала двигаться к тому месту, куда упала шишка, и тут детвора увидела, что из себя представляет «новенькая». На обгорелых ушках совсем не было кисточек, а местами была видна кожа – шерстка так и не скрыла сильные ожоги. Лапки несчастной гнулись с трудом, бесповоротно искажая легкую беличью грацию.
- Вот уродка! – оторопело произнес тот самый голосистый зайчишка.
- Да как она будет играть такая неуклюжая? – удивленно произнес ежик, - Ее же любой догонит!
- Да кто с ней, такой страшной, будет играть?! – заявил бурундучок.
- Правильно! – вторил ему зайчишка. – Что ты здесь забыла страхолюдина? Уходи с нашей поляны! Тебе не место среди нас.
Так и не добредшая до шишки белочка, застыла, как вкопанная, холодея от жестоких слов. Поначалу она даже не поверила, что весь этот поток красноречия относится к ней. Однако убедиться в этом пришлось очень скоро: тот самый зайчик-заводила подскочил к остроухой и толкнул ее. Белочка совсем не ожидала подобной агрессии и больно ударилась при падении. Безжалостной же детворе этого показалось мало, раззадоренные выходкой длинноухого, они начали швырять в рыжую шишками и улюлюкать. Белочка закрывшись лапками, попыталась заслониться от ударов, стараясь параллельно с этим продвигаться к своему дереву, добраться до которого ей удалось не сразу. Как ни труден был спуск по стволу, подъем дался беглянке еще тяжелее: ей приходилось торопиться, а на зрение надежды не было, и оно как раз и подвело. Приняв за спасительную ветку оттопыренный кусок коры, белочка очень неудачно вцепилась в него и сорвалась вниз, в очередной раз мучительно ударившись. На милосердие детворы рассчитывать не приходилось, и рыжая через боль поднялась, и начала свой стремительный подъем заново.
Шишки и злобные выкрики преследовали ее даже на дереве и не стихли до тех пор, пока белочка не вскарабкалась достаточно высоко.
Как только она скрылась из виду, ребятня потеряла к ней всякий интерес и продолжила свои забавы, а белочка все взбиралась вверх, беззвучно глотая слезы боли и обиды…
Следующие сутки остроухая безвылазно просидела в дупле, зализывая свои раны. Душа ее болела гораздо больше чем тело. Было очень обидно, что с ней несправедливо обошлись. «Почему? За что?!» - задавалась она вопросом, хотя ответ на него знала и сама: она не такая, как все – уродливая, почти незрячая, скрюченная. И никому неинтересно, что сделало ее такой.
«Конечно, они правы: не место мне среди них, - грустно осознавала она, - наверно, участь моя такая – жить в стороне от всех. Судьба щедро одарила их возможностями, которыми обделила меня. И я никогда не смогу ни играть, ни общаться с ними на равных. Они видят во мне только беспомощное уродливое существо». Я не нужна ни кому. Не место мне среди них.
Белочка твердо решила отстраниться от всего того, что причинило ей боль, и никогда не вспоминать об этом. Чтобы не слышать криков ребятни, она выбралась из дупла и вскарабкалась по стволу на самую верхушку кроны сосны. На высоту до которой снизу не доносилось ни звука.
Ничто не напоминало здесь о том веселье, которое царит внизу, но зато это место было богато дивными птичьими трелями, далеким журчанием лесных ручьев, а густые хвойные лапы ограждали от холодного ветра и создавали теневой заслон в жару.
А какие здесь царили запахи! Терпкий аромат хвои смешивался с тонким букетом лиственных деревьев, дополнялся благоуханием цветов и запахом мха. Острое чутье позволяло ей замечать настоящие чудеса природы. Да и не на что было тут отвлекаться, кроме как созерцать и наслаждаться тем, что ее окружало. Конечно, увидеть во всех деталях и цветах все это великолепие остроухая не могла. Но потрясающую палитру рассветов и закатов, а также зеленое море тайги, красиво раскинувшееся внизу, от нее не способно было скрыть даже ее слабое зрение.
Со временем белочка думать забыла о жестокой детворе. Она научилась находить счастье в простых вещах, и волшебство природы с лихвой заменило ей радость общения со сверстниками. Вынужденное отшельничество ничуть не тяготило остроухую, ведь здесь, на самом верху она отнюдь не считалась не такой, как все. Здесь она была единым целым с окружающим ее великолепием.
Однажды утром белочка проснулась с мучительным чувством тревоги, объяснить которое она была не в состоянии. Все вроде бы было таким же, как обычно, но предчувствие беды настойчиво висело в воздухе.
Забравшись на самый верх сосны, она почувствовала слабый, но все же различимый запах гари с той стороны, откуда дул ветер. Запах был едва заметен, но обоняние уже давно стало глазами белочки. Сомнений быть не могло, однажды она это уже пережила, и на сей раз безошибочно определила: на лес вновь надвигается пожар. Грядет беда.
Никто, кроме остроухой, не смог бы почувствовать неладное: слишком далеко пока бушевало испепеляющее пламя. Но белочка знала, насколько коварен и быстр этот враг, а значит, всему живому, что ее окружает, осталось совсем немного времени.
Первым ее желанием было мчаться без оглядки прочь от огненного кошмара, и остроухая чуть, было, не поддалась этому порыву. Но, мысль о том, что может случиться с теми кто с низу и пока ничего не знает остановила ее…
Кому, как не ей было знать, какую боль и опасность несет огонь и к чему он может привести. Вся жизнь промелькнула перед ее глазами. Она вспомнила, как это было, как она ждала маму, и как ей было страшно, и какую боль она перенесла. Белочка поняла, что если никого не предупредить о предстоящей катастрофе, то кто-то непременно пострадает так же, как она в тот жуткий день. А собственной участи она никому не желала.
И остроухая сделала то, что считала единственно возможным в данной ситуации, вопреки инстинкту выживания, она ринулась вниз по стволу туда, где ее когда-то так неласково приняли.
- Внимание! Внимание! – кричала она что есть мочи, - Грядет большая опасность! Со стороны ветра надвигается пожар. Собирайтесь и бегите быстрее, спасайтесь! Огонь будет здесь уже совсем скоро!
Страшная новость повергла зверят в настоящую панику. Такими вещами в лесу никто не шутит, а, значит, времени на спасение и в самом деле мало, каждая минута на счету. И вот теперь вся эта напыщенная детвора, некогда бравадой и жестокостью встретившая покалеченную гостью, в ужасе металась в попытках спасти свои шкуры. От их прежней слаженности и дружбы не осталось и следа: зайчишка, уверенно выбравший курс на спасение, своим стремительным бегством сбил с ног бурундучка, тот упал и вывихнул лапку. Однако вернуться, чтобы помочь, длинноухий даже не подумал. Какая дружба? Лесные животные, спасая свои души, превратились в настоящих зверей, одержимых инстинктом выживания. Никто из них даже на секунду не задумался о своей спасительнице, той, что загодя предупредила о беде. А то, как она, калека, будет выбираться из огня и подавно никого не волновало, все ринулись прочь от пожара.
Но саму белочку это не волновало. Зная какую боль и опасность несет огонь, ей хотелось спасти как можно больше зверей, чтобы никто не испытал на себе тот ужас, что довелось ей когда-то пережить. И остроухая самоотверженно бросилась навстречу бедствию, надрывно выкрикивая страшное пророчество, оповещая о нем всех, кто попадался на пути.
Она неслась вперед, не взирая на опасность и не чувствуя усталости.
Вскоре гарь стала въедаться в глаза, а следом показалась и линия огня, пока что обманчиво расползающаяся только по низу, по сухой траве, но уже жадно облизывающая стволы деревьев. Здесь остроухая вынуждена была забраться на ствол и уже прыгать с ветки на ветку. Ужас происходящего заставил ее забыть и о плохом зрении, и об ограниченных возможностях. Стремление спасти как можно больше зверья придало сил и уверенности ее действиям. Она продолжала свой опасный путь с прежней скоростью, не прекращая кричать о грядущей катастрофе.
Безудержное пламя заставляло ее подниматься все выше и выше, и вот она уже скакала по верхушкам деревьев, все ближе и ближе к очагу пожара. Ее огненно-рыжее тельце, мелькавшее с ветки на ветку, само напоминало пламя, а в сочетании с криками «спасайтесь!» окончательно убеждало тех, кто все еще находился в раздумьях, бежать без оглядки.
Воздуха становилось все меньше, дышать и кричать было все труднее, но белка не останавливалась и мчалась до тех пор, пока ловкость не покинула ее. Остроухая прыгнула на ближайшую ветку, но зрение подвело ее и она промахнулась. Перекувырнувшись несколько раз в воздухе, она отчаянно попыталась уцепиться за что-нибудь, но обессиленные лапки не смогли ей помочь…Мгновение… И белочка полетела вниз, туда, где жадные языки пламени, уже поджидали свою добычу. И, характерный окрас ее тела, смешался с языками пламени.
* * *
Лесник закончил свой рассказ, хлебнул чая и устремил свой взгляд на потрескивающие в самодельном камине поленья. Огонь любит притягивать взгляды, особенно, если он укрощен и приучен.
Случайные гости пожилого лесника – отец и сын-подросток, которых в тайге застала непогода – тоже какое-то время сидели молча, размышляя над услышанным.
- А откуда вы знаете эту историю? - подал голос мальчик. Про пожар, про белку? Ведь вы же не могли видеть эту историю.
Ну, почему нет?
Конечно мог.
- Я был в составе бригады занимавшейся тушением пожара.
Мы видели белку, которая металась по верхушкам деревьев, но она не бежала прочь от огня, а кричала, что было сил, что бы предупредить других. А когда мы нашли ее лежащую на земле обессиленную, то увидели, что она вся обожжена, но это были старые раны от ожогов. Вот.
- И что, все это вы видели своими глазами?
- Всего глазами не увидишь, - по-доброму усмехнулся лесник, - что-то нужно досматривать сердцем. А в некоторых случаях только на него и можно полагаться. Глаза-то ведь и обмануть могут.
- Дождь закончился, пойдем мы, а то стемнеет скоро – перебил беседу отец мальчика, - Спасибо вам, что приютили, и за вашу историю, очень красочную и поучительную!
- Хорошей дороги вам, не заплутайте , - произнес старик, провожая грибников.
- Почему ты не проводил их, деда? – послышался детский голос из соседней комнаты после ухода случайных гостей.
Старик заглянул туда, где на диване сидел мальчонка лет десяти, и пояснил:
- Не хотел оставлять тебя одного.
- Ну ты же знаешь, что я не один, - возразил в ответ мальчик и внезапно засмеялся: огненно-рыжий бельчонок, совсем ручной выскочил из его ладошек, прыгнул на плечо и начал щекотать мальчишке шею своим пушистым хвостом, - Деда, а можно мы с Рыжиком немножко погуляем? Дождь ведь закончился.
- Почему нет? Сейчас организуем! – ответил лесник, после чего вышел и вернулся в комнату, выкатывая перед собой инвалидную коляску. Рыжик мгновенно запрыгнул на ее спинку и стал нетерпеливо поджидать «большого друга». Гулять он очень любил…
* **
Огонь это добро? Или скорее горе?
Тысячелетия об этом споря,
Мы не найдем на сей вопрос ответ.
Быть может это да. А может нет.
Огонь веками помогает нам,
Он светит, греет, пищу нам готовит.
Огнем мы защищаемся в войне,
Но ведь в огне есть очень много горя.
Уж если вдруг утратишь ты контроль
И пламя резко вырвется на волю,
То следом жди потери, раны, кровь,
Утраты, ужас вперемешку с болью.
Огонь в груди. Ведь это хорошо?
На подвиги души огонь толкает.
Но если в нем ты счастья не найдешь,
Огонь с душою вместе умирает.
В любви сгорает сердце в уголек,
Но мы стремимся к лучшему в познании
И пусть в душе ты станешь одинок
Навечно след останется в сознании.
Валерий Индюков, Ухта
Оценили 111 человек
118 кармы