Ключевое заблуждение марксизма, из-за которого он попадает в разряд утопий, и отходит от научного социализма – неизбежно вытекает из его методологической основы: материализма. Если очень кратко сформулировать представление марксизма о коммунизме, то оно будет звучать весьма хилиастически: «в итоге всем станет лучше».
Имеется в виду – по сравнению с предыдущими периодами, например, капитализмом. Марксисты-реалисты говорят, что вначале, разумеется, не всем станет лучше, некоторым и хуже, чем было. Но в конечном итоге – лучше станет всем. Все это поймут – и прослезятся (от восторга).
Ну, а поскольку лучше «всё», то и всякая отдельная сфера – тоже лучше, чем при капитализме. Коммунизм, например, способен обеспечить более высокую производительность труда, чем капитализм. И нравственно он тоже выше.
Из-за этого капитализм у марксистов предстаёт простой ошибкой темноты, «болезнью непонимания собственных интересов» у людей. Есть волшебная дверь в рай, где «всё лучше» - но люди её просто пока не нашли. А уж как найдут и откроют – так назад их и калачом не заманишь! Как только вкусят они сладости коммунизма – скажут: эх, какие ж дураки мы были, сколько лет промучились с этим «чемоданом без ручки», капитализмом, который нам было нести тяжело, а бросить жалко!
Наука не может разговаривать языком хилиастической секты. Она задаст «противные» вопросы философского характера: «всем лучше? А кто такие «все» и что значит, «лучше»? От роста мясного производства людям, может, и станет вкуснее – но свиньям-то это не в радость. Капиталист же рассуждает о пролетариях, как о свиньях: «всем» - это значит «нам всем», за исключением этих, которых мы едим и сжигаем…
Но философская проблема понятия «все» - ещё лёгонькая по сравнению с философской проблемой понятия «лучше»! Это вообще неизвестно что!
Однозначно понятие «лучше» трактует только англоязычный фашизм, пришедший к необходимости залезть ко всем в мозги, вколоть всем наркотик, и вызвать у всех эйфорию восторга, превратив людей в ликующие куски мяса. Для всех других – кто не хочет превратить человека в вечно «счастливого» идиота, неудержимо хохочущего, если показать ему палец – понятие «лучше» куда как сложно и размыто.
+++
Наше бытовое понятие «лучше» связано с нашими духовными приоритетами. Дело в том, что любое достоинство – продолжение какого-либо недостатка, и наоборот. Такова диалектика жизни. За всё приходится чем-то платить. Закон сохранения вещества и энергии показывает, что если в одном месте прибавить, то в другом убавится.
А потому нельзя прибавить везде так, чтобы нигде не убавилось. И те, кто такое предлагают – утописты. Вселенная материалистов – это безмозглый труп, который ничего не хочет и ни к чему не стремится, и которому всё – равно. Существование жизни, её отсутствие, разумность жизни или её неразумность, заселение Земли людьми – или только трилобитами, наличие биосферы – или голые камни – Вселенной материалистов безразлично.
На таком мировоззренческом фундаменте строить что-то жизнеутверждающее – только людей смешить (и калечить). Во Вселенной материализма нет «лучше» или «хуже» - там всякое новое состояние равнозначно всякому старому, как новая комбинация камушков в калейдоскопе равнозначна предыдущей и последующей.
Но откуда же тогда в быту берутся понятия «лучше» и «хуже»?
Их диктует тот или иной духовный приоритет того или иного человека.
Человеческая вера выделяет главное и отделяет его от второстепенного. Главное должно быть реализовано любой ценой. Второстепенное – необязательно. Второстепенное может быть удобным и приятным, нас может радовать его присутствие, печалить его отсутствие, но его наличие – не достижение, а отсутствие – не трагедия. Строго говоря – человеку на второстепенное наплевать. Оно попадает в «сопутствующие удовольствия» или «сопутствующий ущерб», и – ни в коем случае не должно мешать, вредить главному приоритету.
Который один только и является священной, неприкосновенной ценностью, только его наличие – счастье, и только его отсутствие – трагедия.
Многие православные с удовольствием едят колбасу (Православие вообще отрицает вегетарианство) – но если кто-то из них ради колбасы пожертвует спасением души, то он перестанет быть православным. Даже если формально им останется. Отчисление на небесах произойдёт в тот самый момент, когда православный ради колбасы похулит Святого Духа.
И это настолько азбучная истина – что всем известна.
Так вот, в человеческом измерении «лучше» - это когда реализуется главное, пусть даже и в ущерб второстепенному, и независимо от ущерба второстепенному. Для подлинного материалиста (атеиста) не только принять такое, но даже и понять – невозможно. В блокадном Ленинграде главное – борьба против гитлеровцев за советскую власть – переводило в разряд «второстепенного» даже самые запредельные человеческие страдания. Мотивация на главном была настолько железной, что её не мог сломить даже самый лютый голод, говоря языком либералов, «запредельный дискомфорт».
Вселенная материалистов – идиотка. У неё нет приоритетов, нет «лучше» и «хуже». Ей всё – всё равно: «все в землю лягут, всё прахом будет». Некоторый бытовой дискомфорт советских людей в 80-е годы абсолютно несравним со страданиями в блокадном Ленинграде, однако для нового (выросшего при победившем материализме) поколения оказался достаточным для предательства памяти отцов и дедов.
«Лучше» или «Хуже» не бывают сами по себе: они существуют только в связи с духовными приоритетами у человека. Св. Серафим Саровский был абсолютно убеждён, что ему лучше жить в крайнем, запредельном аскетизме – хотя происходил из богатой купеческой семьи. И, с точки зрения иных приоритетов, ему было бы «лучше» - останься он дома, продолжать родительскую коммерцию… Чего батюшка Серафим получил в своём нищенском скиту? Он сам считал, что всё. А либерал посмотрит и скажет: ничего. Причём формально оба будут правы. Батюшка Серафим стяжал Дух Святой, и это было для него главным. А либерал хочет разносолов, роскоши, и не хочет менять купеческий стол на стяжание малопонятного ему Духа…
+++
Потому коммунистическое обещание «в итоге всем будет лучше» - уместно разве что в сказке для детей, но никак не в строгой науке. «Всем» и «Лучше» - это вообще не язык науки!
Что касается научного социализма, то он ничего не обещает «всем» и не обещает во всём «улучшений». Он решает на практике строго технологическую, достаточно узкую задачу: ПРЕОДОЛЕНИЕ ЛЮДОЕДСТВА, ИСКОРЕНЕНИЕ КАННИБАЛИЗМА.
И вот это абсолютное табу должно быть реализовано любой ценой, не считаясь с издержками в иных сферах и прочих удовольствиях. Для человеческой цивилизации табу на людоедство – изначально, это первый сознательный акт выходящей из пещер, наиболее ранних форм, цивилизации. С этого всё у людей началось (имеется в виду, история), а всё остальное (в истории) – и происходило, и измерялось относительно этого.
С одной стороны, человек понял, что людоедство бывает не только прямым, буквальным, но и косвенным, хотя оттого не менее жестоким. Людоед не обязательно съедает физическое тело другого человека, даже чаще он съедает социальное тело другого человека: источники существования, дом, жизненные ресурсы.
А социальные блага для цивилизованного человека – такой же экзоскелет, как панцирь для черепахи. Если вы сдерёте с черепахи панцырь, то она помрёт, хотя вроде бы, вы мяса-то её и не ели. Точно так же – отними у современного человека дом, и он, бездомный, замёрзнет. Хотя вы мяса его не ели – но вы его убили. Бездомностью. Первобытный, может быть и выжил бы в лесу зимой. Современный – не сможет, такова плата за цивилизованность…
И возникает вопрос (который всегда задают малоумные революционные романтики): так чего же проще?! Если задача всего лишь запретить людоедство, каннибализм среди людей, то запретим его, и всех делов! Тоже мне, бином Ньютона! «Нельзя кушать себе подобных» - простейшее правило! Чать, не теоремы Гёделя, даже слабоумным в состоянии запомнить!
И романтики радостно запрещали людоедство. Снова и снова… В древних царствах, потом у «христианнейших» королей, потом в XVIII веке (свобода, равенство, братство), потом в XIX, потом в XX –м…
Как шутил Марк Твен – «нет ничего проще, чем бросить курить: лично я раз сто уже бросал!».
+++
Дело в том, что абсолютное табу на людоедство, делающее социализм высшей фазой цивилизации, как таковой (по мере ликвидации форм каннибализма, от самых прямых к самым косвенным) – сразу же вступило в жесточайший антагонизм с биосферой. Нет ничего проще, чем запретить жрать людей НА СЛОВАХ. Нет ничего сложнее, чем запретить этот процесс В ЖИЗНИ.
Это же только у марксистов в их сказке – от их экзерциций станет лучше всем, и во всём, и навсегда! А диалектика жизни, если помните: за всё приходится платить, и всякое достоинство – продолжение соответствующего ему недостатка.
Цивилизованный подход к вопросу о людоедстве сразу же перекашивает все существующие в дикой природе естественные регуляции и взаимоотношения. Отсюда у социалиста возникают тысячи проблем, которых для аутентичного капиталиста просто не существует! Аутентичный «дикий» капиталист в «каменных джунглях» вообще не сталкивается с длинным рядом острых проблем, которые режут социалистам брюхо и мозги.
В дарвинизме господствует тавтология: «выживает тот, кто выживает». Она не вызывает вопросов или недоумения. В самом деле, трудно поспорить с тем, что кто выжил – тот и выжил, факт объективной реальности. Опять же факт: кто не смог выжить (неважно по каким причинам) – тот и не смог. И его нет. А нет его – нет и проблем, с ним связанных. В дикой природе механизм выбраковки «неуспевающих» приспособится к любой из сред – отлажен бесперебойно.
Вдохновлённый СВОИМ высшим приоритетом – запретом на людоедство – социалист вынужден думать, как всех накормить, всех расселить, как при этом выловить и расстрелять всех людоедов, но не ожесточится сердцем (тоже задачка, да?!) и т.п. В итоге мы видели, как у социалиста всё идёт наперекосяк!
Он начинает ВСЕХ расселять – получаются сраные коммуналки. Профессор Преображенский недоволен – и его можно понять. Потому что жить одному в семи комнатах гораздо уютнее, чем делить туалет и ванную с семьями подселенцев. Кто рискнёт поспорить?!
Социалисты вовсе не хотят унизить профессора Преображенского, им просто нужно куда-то рассовать бездомных, в силу их высшего приоритета. Им нельзя быть людоедами. А Преображенскому – можно. Он никаких обетов насчёт людоедства не давал. И если несколько бездомных семей помрут на морозе – какое до этого дело профессору Преображенскому?
Начинаешь всех кормить – блин, пайка на рыло снижается! И опять же, по-человечески, понятно: разумеется, если делить продукты на 10 человек, то получится вкуснее и больше, чем на 100. И если у тебя приоритет повкуснее покушать, то делиться не нужно. Нужно самому всё захомячить. А кто вымрет при этом – туда им и дорога. Природа сама отрегулирует численность вида, не парься за неё!
+++
Научный социализм, в отличие от волшебных сказок (в том числе, и марксистских) – нужен не всем. И даёт не всё. И лучше от него тоже не каждому встречному. И все вопросы бытия он не «оптимизирует». Он работает на один, главный для него вопрос: покончить с прямыми и косвенными формами людоедства.
Если при решении этого вопроса возникают какие-то бытовые неудобства или неудобства с самореализацией, психологические проблемы – то «сопереживаем, сочувствуем – но потерпите». Никакие вопросы не могут быть решены в ущерб главному. Давайте вместе подумаем, как ваши вопросы порешать БЕЗ ущерба табу на людоедство! Может быть, придумаем обходные пути, и решим, пусть не в полном объёме, но терпимо. А может быть, даже и не решим! К этому тоже надо быть готовым.
Как только какое-то благо человек поставил ПРИОРИТЕТОМ – это благо тут же начинает теснить и опрокидывать другие блага. Процесс согласования ГЛАВНОГО блага с теми, которые приняты второстепенными – процесс сложный, неоднозначный, драматичный, и не всегда успешный.
Именно поэтому история равным образом отсеивает на помойку как социал-романтиков, так и капитал-романтиков, мечтающих, чтобы табу на людоедство (в первом случае) или рыночные отношения частных собственников (во втором) реализовывались бы без насилия и террора. У романтиков всех идеологий возникают воображаемые миры, очень похожие (в идеале) один на другой, и равным образом несбыточные в реальности. По одной простой причине: романтик не хочет платить одним за другое. Он хочет, чтобы его главная ценность реализовалась без ущерба ко всем другими благам и удобствам. А так ни у кого не получается…
+++
Точно так же, как коммунист не является принципиальным врагом колбасного изобилия в магазине (и, теоретически, хотел бы, чтобы магазины ломились от колбасы) – капиталист не является принципиальным фанатом людоедства.
Большинство сторонников капитализма, если им такое предъявить – совершенно искренне обидятся. Никакого сознательного стремления отменить введённое религиозными культами табу на людоедства у них (за некоторым исключением наиболее чокнутых) нет.
Просто табу на людоедство – при всём уважении к нему – не является для сторонников капитализма главным приоритетом. У них есть хорошо известный и ими самими публично выставленный главный приоритет: личное обогащение. И табу на людоедство прекрасно себя чувствует в обществе капиталистов – пока не вступит в конфликт с главным их приоритетом.
Если воздушный шар падает, то скидывают балласт, а что считать балластом – решают в гондоле. Если для максимизации частной выгоды и корпоративной прибыли нужно убивать людей и пожирать человечину – капитал, скрепя сердце, идёт на это. В большинстве случаев скорбя об этом – как коммунисты скорбели о недостаточности выбора колбас. «Ах, если бы наш главный приоритет можно было бы реализовать без этого, то разве бы мы…»
Вы думаете, они лицемерят? Нет, они вполне искренни! Если бы им чемоданы с деньгами приносили просто так, без их участия в кровавых колониальных геноцидах, то разве бы они отказались? Тем более – ежу понятно, что без кровищи геноцидов им было бы чисто физически легче! Резать негров в Конго – труд, это вам не на диване лежать, как Обломов! Но у Обломова, чтобы лежать на диване – УЖЕ есть поместье, а у нищего бельгийца, зверствующего в Конго – поместья ПОКА нет…
+++
Вот и вся разгадка «борьбы систем»! Есть главный приоритет – и его реализуют неукоснительно. Все второстепенные блага и выгоды приспосабливают под этот главный, «постольку, поскольку». Иногда второстепенные блага сильно страдают – и человек с научным мышлением, в отличие от сказочника, на это не закрывает глаза.
Вся схема меняется, если поменялся главный приоритет. Тогда страдать начинает то благо, которое раньше было на первом месте. Им – когда нужно для дела (не просто же так, из хулиганства!) жертвуют. Человек, втягивавшийся в капиталистические отношения через советское кооперативное движение 80-х – не сразу же начинал с заказных убийств и лозунгов «патронов не жалеть»!
Я прекрасно помню, что первые кооператоры были романтиками, мечтали всё со всем примирить и согласовать. А когда «всё со всем» не получилось – то начали выявлять приоритеты, что важнее? А чем можно пожертвовать?
+++
Если мы принимаем материализм, то принимаем вместе с ним и концепцию «Вселенной-идиотки», которой всё по барабану. Она безмозглая, и что бы ни случилось – принимает с одинаковым равнодушием неодушевлённого предмета.
Это означает, что, ТЕОРЕТИЧЕСКИ, приоритет табу на людоедство не лучше и не хуже (в этой Вселенной), чем приоритет личного обогащения. Человек в этой Вселенной в любом случае умрёт, и станет гомогенным прахом, был он людоедом или не был, богат он был или беден. Богатым жить вроде как веселее – зато умирать страшнее. Нищим жизнь в тягость – зато смерть они порой воспринимают, как освобождение: «отмучились».
Вселенная-идиотка всё уравнивает со всем. Она не за вас, но и не против вас, в любом случае. Ей безразличны ваши дела – и благородные, и подлые. Поэтому для материалиста ТЕОРЕТИЧЕСКИ, что социализм, что капитализм – без разницы: суета сует и всё суета.
Но есть большое практическое преимущество капитализма в материализме. Если наша высшая нервная деятельность неразрывно связана с идеологией, культом, верой, то низшая завязана на биологические инстинкты. А инстинкт не требует смысла! Инстинкт не задаёт вопроса – «зачем я делаю то, что делаю». Хомяк, лезущий на хомячиху – не думает о продлении рода хомячков, он вообще ни о чём не думает. Инстинкт находит смысл в самом себе, не пытаясь выводить себя из прошлого и связывать с будущим.
Потому материализм тяготеет к капитализму:
- Так-то, конечно, по большому счёту, всё бессмысленно – скажет вам образованный и логически мыслящий материалист – я понимаю! Но кое-что совсем уж бессмысленно, а кое-что имеет смысл в физиологическом удовольствии. Что монах, что развратник по итогам равно трупы. Но развратник хоть позабавился в отпущенное ему время, а монах чем занимался?!
+++
В мрачную схему всеобщей бессмысленности материализма биологические инстинкты вносят свои коррективы, то, что в песне называют «и в голову лезут весёлые мысли». Отчего весь сложный и многопалубный корабль по имени «человек» начинает разворачиваться, ложится на новый курс, определяемый биологическими регуляциями.
Беда ещё и в том, что человек не вполне это осознаёт, и очень редко когда делает это от начала до конца осмысленно. В подавляющем большинстве случаев переход от религиозного табу на людоедство к приоритету удачи, удачливости, личного выигрыша – происходит в обстановке смутного видения и разорванного сознания.
Но в итоге материализм в начале процесса обуславливает практическую победу капитализма в конце (называться капитализм может как угодно, дело не в слове). Вы загрузили в мясорубку мясо – и на выходе получаете мясной фарш, чего же удивительного или непредсказуемого: А если бы вы затолкали в мясорубку луковицу – то на выходе получили бы луковое песто. Что тоже предсказать – как два пальца об…
Вначале всегда теория (идея) – а в конце практика (материальная), вытекающая из первичного замысла. Дышать или стучать сердцем без идеи ещё можно, а вот уже на уровне «наколоть дров» - вначале необходим замысел действия, понимание смысла действия. У меня вот нет печки, и дрова я не колю. Не то, что я не смог бы наколоть дрова – в деревне пробовал, получалось… Но я не вижу смысла их колоть в отсутствии печки. Мой потенциал материального действия не находит подтверждения в области смыслов, и потому не переходит в практическую реализацию.
И так можно сказать обо всём!
+++
Таким образом, научный социализм венчает человеческую цивилизацию и возник как идеальный образ этой цивилизации, сформулированный ею для самой себя. Спортсмен хочет стать олимпийским чемпионом, и для этого каждый день тренируется. Цивилизация хочет стать коммунизмом, и для этого каждый день упражняется в социализме.
Если вам интересно почему цивилизация выбрала себе такой идеал, если вы волнуетесь, что цивилизация выбрала его произвольно, с бухты-барахты, но поясним матчасть.
В основе цивилизации лежит Коллективный Разум. Это синхронизация усилий огромного множества мозгов, формирующих общее для них, коллективное знание в процессе обмена информацией. При этом человеческие особи постоянно рождаются и умирают. Рождаясь, они принимают в себя Коллективный Разум, идеи предшественников, и, пока не помрут, должны передать это наследие своим потомкам. Всё в рамках цивилизации подчинено задаче преемственности передачи и поступательного развития Коллективного Разума: для этого придуманы письменность, схемотехника, дидактика, мнемонические приёмы, школы, культура и т.п.
Проблема Коллективного Разума в том, что он дискретно расположен в биологических особях, подобно тому, как компот разливают по стаканам или музыку по грампластинкам. И чтобы просто существовать (а уж тем более развиваться, усложняться) – Коллективному Разуму нужно, чтобы эти особи-носители не враждовали друг с другом. Во-первых, гибель любой из особи – это гибель части содержания Коллективного Разума. Во-вторых, что ещё важнее – враждующие особи скрывают друг от друга полезную информацию, именно в силу вражды и взаимного недоверия.
Враги, если и общаются – то не с целью духовного обогащения друг друга, а лишь с целью обмануть, погубить, направить на ложный след, всучить «дезу». Вот вообразите, что вы меломан, и самое ценное, что у вас есть – это коллекция «винила». А пластинки из этой коллекции передрались друг с другом, раскололи друг друга! И к тому же каждая отказывается играть в присутствии других! Требует от вас: если хочешь слушать Баха, уничтожь Бетховена! А если хочешь слушать Бетховена – разбей об пол Баха!
Именно в таком положении оказывается Коллективный Разум (цивилизация) при взаимной вражде, внутривидовой конкуренции людей. Люди дерутся как биологические объекты, за материальные блага, которые хотят друг у друга отобрать. А Коллективный Разум от этого разрушается, и может совсем погибнуть. Ныне, на Западе, мы видим уже не Коллективный Разум, а Коллективное Безумие, там этот Разум сошёл с ума, да и у нас до того недалеко осталось…
Так ведь и любой из нас свихнётся, если клетки мозга у него начнут воевать друг с другом, если мысли ополчатся против других мыслей, если рак мозга приведёт к бешеному размножению одних клеток, метастазами проникающих в другие…
Оттого цивилизация и формулирует свой идеал в коммунизме, главная проблема которого: ОН БЕСПЛОТЕН. Это чистый Дух, представленный духовным наследием Коллективного Разума. И пока мы пребываем в Духе, то проблем нет, но как только материальное заявит о себе – начинаются у коммунизма «всякие неприятности».
Вообразите оркестр, в котором сто музыкантов слаженно играют симфонию. Сами в восторге, слушатели в восторге! Но вот пришла задача делить квартиры, или хотя бы гаражи между музыкантами… И симфония тут же кончается! Даже если квартир (или гаражей) хватает на всех – возникает вопрос качества. И музыканты начинают собачится: скрипачи кричат, что они главные, и им нужно в первую очередь, а барабанщик – малополезен, и может подождать. Нужно ли рассказывать, что на такое скажет барабанщик?
+++
И вот цивилизация выходит с предложением: сделать высшим приоритетом табу на людоедство, решительно запретить все формы каннибализма между людьми. У неё свой интерес: ей так проще всего сохранить Коллективный Разум, а вместе с тем и его психическое здоровье, чтобы он не было Коллективным Сумасшествием, как Запад сегодня.
Биология в ответ на это выходит со своим предложением: каждая особь, наплевав на Коллективный Разум (биология не знает, что это такое) должна в упорной борьбе отстаивать своё право на существование. И в первую очередь – с себе подобными, потому что «внутривидовая конкуренция жёстче межвидовой» (© К. Лоренц).
Кто из них прав? Ответ на этот вопрос (определяющий выбор между социализмом и капитализмом) зависит от ответа на другой вопрос: является ли человек образом и подобием божьим, уникальным высшим творением Духа, или же человек – один из видов животных, своеобразно приспособившийся к выживанию.
Логика – штука беспощадная: как только решили, что человек – один из видов животных, всё остальное логика уже сделает за вас, вас не спрашивая. Как и получилось у КПСС – отнюдь не то замышлявшей, что вышло. КПСС могла строить какие угодно фантазии на будущее – но ныне будущее стало прошлым, и мы видим, какое оно.
+++
Всякий инструмент удобен лишь в том деле, для которого был создан. Когда инструмент попытаются применить в другом деле – окажется, что инструмент неудобен и неоптимален.
В частности, научный социализм есть инструмент, созданный для конкретной, практической задачи: преодоления людоедства, табуирования каннибализма по духовно-идеологическим соображениям.
Для научного социализма чужда трагедия «гуляш-коммунизма», при которой, как только выяснилось, что потребление у какого-то засранца ниже, чем у Рокфеллеров – «социализм проиграл соревнование капитализму». Но научный социализм создавался вовсе не для максимизации потребления, не для роста объёмов и сокращения сроков обогащения какого-то засранца! Удивительно ли, что он не достигает этой цели – раз это изначально и вовсе не его цель?
Социализм задуман как табуирование людоедства и удаление из жизни каннибалов. В этом его скромная, но реальная функция. Все рассуждения о том «приятно или неприятно», «нравится или не нравится», «больше или меньше» - относятся к делу вкуса, а о вкусах не спорят. Задача «принести всем счастье» - заведомо невыполнима. Потому что субъективно «счастье» у разных людей разное. Наркоману наркотой нажраться, дегенерату за счастье, когда его не заставляют учиться и развиваться, садисту – кого-то избить до смерти, содомиту – вступить в однополые отношения, и т.п.
Поэтому есть практическая задача: удалить людоедство. И есть практически пути её решения: удачные, неудачные, но именно её, а не какой-то другой. Для того, кому именно эта задача в высшем приоритете – поймёт и трудности на пути её воплощения. А для того, у кого приоритеты другие – нечего и пытаться объяснять…
Николай Выхин, команда ЭиМ
Оценили 6 человек
11 кармы