Сватовство у генерала

Уютный тихий коридор с ковровой дорожкой заканчивался дверью, красиво обитой чёрным дерматином. Сияющая позолоченная табличка на двери извещала, что начальник Н-ского танкового училища генерал Шатабин Николай Ефимович приём по личным вопросам проводит два раза в месяц: в первый и третий четверг. Так уж заведено у всех начальников: как высоко не взлетай, а будь добр, найди время простого человека выслушать, в земные проблемы вникнуть.

Генерал Шатабин, с прилежно зачёсанными назад редкими седыми волосами и старый даже для своего солидного звания, привык ко всяким посетителям. Чего только не просили здесь за десять лет: и принять в училище единственного сына, и выдать квартиру многодетному офицеру, и простить провинившегося курсанта – всего не перечислить. В этом кабинете, как в хорошем театре: умоляли, пускали слезу, рыдали, радовались и благодарили. Генерала призывали в свидетели и судьи, в помощники и палачи, в миротворцы и обвинители; словом не было уже на свете такой просьбы, которую Николай Ефимович не выслушал.

Все эти годы на кабинетные действа торжественно, но безмолвно взирал сам Брежнев, облачённый в роскошный маршальский мундир. Портрет генсека пристроился высоко за спиной начальника училища, и просителям казалось, что дорогой Леонид Ильич тоже внимательно их слушает. Но, как бы там ни было, проблемы Шатабину всё равно приходилось решать в одиночку и он частенько думал, что генерал и волшебник в понятии людей одно и то же.

Николай Ефимович в преддверии посетителей неторопливо убрал в стол все документы, оставив несколько чистых листов. С торжественными ударами напольных золочёных часов, маленькая стрелка которых сравнялась с цифрой «четыре», в дверь робко постучал первый ходок, и на пороге появилась молоденькая стройная девушка: рыжеволосая, с россыпью больших и маленьких веснушек на щеках. Одета она была в крепдешиновое кремовое платье, и издали показалась хозяину кабинета симпатичной.

«Прошу вас!» - генерал радушно показал на тёмный дубовый стул с высокой спинкой. Девушка прошла и скромно присела на краешек. Генерал обратился в слух, но молодая особа неловко теребила тоненький ремешок своей сумки, и молчала, боясь поднять взгляд от пола.

- Как вас зовут? – спросил Шатабин, подбадривая девушку – он уж привык, что перед генералами почему-то робеют – и совсем, надо сказать, зря: они самые обычные люди.

- Валя, - представилась девушка и поправилась, - Валентина.

- Ну, Валентина, что у вас за просьба? – мягко, по-отечески проговорил генерал.

Девушка виновато покраснела, затем полезла в сумочку и достала сложенный вчетверо листочек. Но она не протянула его генералу, а оставила в руке и, наконец, вымолвила:

- Товарищ генерал! Ваш курсантик на мне жениться обещал…и не женится…

«Никак сваху из меня хотят сделать», - вздохнул Шатабин: немало его втягивали и в семейные неурядицы. Впрочем, в этом он видел большую странность: если два человека не могут друг друга понять - при чем тут генерал? Как будто любовь может быть по приказу. Да и уважение, и терпение, тоже командирским окриком не внушишь. А без них – какая совместная жизнь? Мученье…

- Значит, вы, Валентина, полагаете, что к вашему жениху впору власть применять генеральскую? – спросил он.

- Впору, товарищ генерал, раз обещал, а замуж не берёт, - строго промолвила девушка.

- Миленькая, зачем же вам такой муж, которого насильно под венец определят? – полюбопытствовал Шатабин.

- Он мне понравился…, - вспыхнула алой краской просительница, добавляя на лице и без того излишнего красного цвета и, расплакавшись, добавила: - он мою честь девичью взял!

Генерал опешил: как взял?

- Вот так! Сказал, что ему до свадьбы надо знать, девушка ли я? Переспал и больше не появился! – залилась отчаянными слезами Валентина.

«Дурёха, ты несчастная! – только и подумал Шатабин, и тут же про себя вскипел на обманщика: - Выловлю подлеца! И если не женится – в Афганистан! На войну! Пусть там шутки шутит»!

- Он даже расписку написал, - девушка протянула листок из школьной тетради, который вертела в руках, - что женится на мне… после проверки….

- Я, курсант Голенищев-Кутузов… - удивленно пробормотал Шатабин, надев роговые очки и заглянув в бумажку, – клятвенно обещаю…м-м-м… на Храпуновой Валентине, если окажется...м-м-м… И подпись, подпись какая! – вслух поразился он, - с завитушками - словно у министра. Ну да, фамилия обязывает… Что же это за шустрый «князь» такой отыскался…Голенищев, - генерал встал из-за стола и задумчиво посмотрел в окно: воистину и смех и грех…

Леонид Ильич, с высоты своего положения, похоже, не побрезговал заглянуть в такой необычный документик, и от удивления изогнул знаменитые брови. Удивляться и в самом деле было чему: и тому, что не перевёлся ещё на земле род «Кутузовых-Голенищевых» (и коль так дела идут, то и не переведётся); и что есть ещё честные девушки, готовые смело предъявить на спрос будущего мужа самое дорогое.

- Вы думаете - мы его найдём? – развернулся Шатабин к девушке, которая на свою беду ещё никак не распознала подвох.

- А как же, - с надеждой посмотрело юное создание и утерло глаза голубеньким платочком, - если вы прикажете – найдут. Вы же генерал, вы всё можете.

- Надо было документы у него проверить, раз дело до расписок дошло! – с досадой на её глупость воскликнул Шатабин. – Это же надо в такую фамилию поверить!

- Миша красивый. Он не мог обмануть!

- Ах, он ещё и Миша! – сокрушенно покачал головой начальник училища, а про себя подумал: «Этого Мишу искать, все равно, что ветра в поле...»

Но девушка приняла такой решительный вид в надежде добыть себе суженого, что Шатабин побоялся огорчать её резким отказом. Он смягчился и тихо спросил:

- Видно, понравился тебе Миша?

- Понравился, - радостно призналась Валя. Ей показалось, что дело пошло на лад: ещё чуть-чуть и добрый старичок с большими погонами представит под её очи долгожданного жениха. - И мама сказала – хорошо, когда муж – офицер.

- И чем, позвольте узнать, хорошо? – насторожился старый генерал.

- Ну, форма красивая…, - странно заблестели у девушки глаза, и Николай Ефимович увидел в них неприятный гончий азарт, - платят им много, и генералом, как вы, стать может…

Шатабин нахмурился: «В цене курсанты – факт известный. Беда, что многие девушки о настоящей любви и не думают. Эта, похоже, тоже… Им, да их мамашам кажется, что счастье запросто через золотые погоны ухватить. А ведь настоящей женой офицерской нелегко быть».

Генералу вспомнилось, как в прошлом году одна истеричная девица здесь, на КПП разорвала свидетельство о браке с молодым лейтенантом, а клочки в лицо мужу принародно бросила. Опозорила ни за что, ни про что: за то, что в Германию не попал…вроде, как обманул её… Этому лейтенанту, если разобраться, даже и лучше, что такая стерва сразу сбежала: пока молодой - настоящую подругу жизни себе ещё найдет. Только пережить всё это нелегко...

- Может… его … того… проверка не устроила? – осторожно спросил генерал, боясь обидеть просительницу, и в душе уже желая подыскать оправдание ловкому «Голенищеву-Кутузову». Что-то неприятное он уловил в притязаниях девицы, и теперь был готов курсанта не выдавать, но как следует взгреть за то, что тот не распознал с кем связывается... А может и наоборот, шельмец, вовремя распознал.

- Что вы, ему понравилось, - с жаром заверила девушка и, спохватившись, заголосила, - товарищ генерал, найдите Мишу! Умоляю! Меня мама на КПП ждёт, сказала без него не возвращаться!

«На жениха всё семейство силки расставило!» - скривился Шатабин. Не выдержав причитаний девицы, он махнул рукой: - Будем! Будем искать!

- Начальника отдела кадров со списком курсантов! – коротко бросил генерал в телефонную трубку.

- Вот – смотрите всё сами и учтите, что я вас к военной тайне допускаю, - сказал начальник училища, раскладывая перед девушкой красную папку. Её нежные ручки вцепились в пачку листов, словно зубы голодного бультерьера в кусок мяса. Девушка долго шевелила губами и водила пальчиком по спискам, пересматривала все роты, батальоны и, не веря своим глазам, принималась перечитывать снова.

Шатабин знал, что поиск закончится лишь новым потоком слёз и истеричными просьбами раздобыть этого «Мишу» хоть из-под земли. А если сюда прорвется её мамаша, то вдвоем они вытрясут не только Голенищева-Кутузова, но в придачу и Суворова-Рымникского.

- Товарищ генерал, раз это не его фамилия, давайте, я Мишу в лицо поищу, - настойчиво предложила обманутая девушка, начав что-то соображать. - Вы только прикажите всем построиться.

«Этого ещё не хватало! - про себя возмутился Шатабин. – Из-за бабьей дурости тысячу людей на позор выстраивать».

Валентина была явно довольна своей находчивостью и с нетерпением ожидала от генерала согласия. Начальник училища молчал, придумывая вескую причину отказать.

- Сколько раз вы своего Мишу видели? – вдруг спросил он.

- Два…, - растерянно призналась девушка.

Шатабин даже не нашёлся что и ответить: «Дело - дрянь. Пусть эта деваха и ткнет в какого-нибудь курсанта: дальше что? Тот скажет, что видит её первый раз, и зовут его Горемыкин Петр Петрович. Как тут с курсанта спрос учинить? Может это и не он был, а может, и не было ничего… пойди, разберись в этом «весёлом» деле…»

Загадка с женихом и вправду оказалась заковыристой. И тут генерала осенило:

- А какие у него эмблемы – вот здесь? - начальник училища ткнул себе в воротник на кителе. – У меня золотой веночек, а у курсантов - эмблемы. Что там было? Танк? Ракеты?

- Я не запомнила…

- Ну, тогда всё ясно! – обрадовано воскликнул Николай Ефимович и бодро поднялся со стула. – Фамилия у Миши, может, даже и настоящая! Сколько в нашем городе военных училищ?

- Три, - отчеканила Валя.

- Правильно, три! Вы к нам к первым пришли?

- К первым…

- Во-о-т! – облегчённо выдохнул генерал. - А теперь представьте: мы будем тут ходить, курсантам в лица заглядывать, от занятий их отрывать, а ваш настоящий Миша Голенищев-Кутузов спокойненько живёт себе в другом училище и даже не подозревает, что счастье… близко. Вам надо срочно туда: к ракетчикам или к связистам.

Девушка решительно встала и её глаза вновь озарились надеждой.

- И маменьке своей скажите, что Голенищева-Кутузова надо в других училищах искать! Мы бы рады вам доброго молодца сосватать, да нет у нас такого! – Николай Ефимович галантно подхватил настойчивую особу за локоть и подвёл к двери.

«Ищите кого хотите! – подумал Шатабин, радуясь благополучному разрешению дела. - Хоть Миклухо-Маклая»!

- Расписка! Расписка! – уже у порога всполошилась несостоявшаяся невеста.

- Да, да! Расписочка ваша! – седой генерал торопливо вернулся, схватил со стола драгоценный листок и протянул его девушке.

Источник