Националисты. Кто они и чего они хотят?

Национализм стал камнем преткновения во многих геополитических и внутригосударственных конфликтах современности. Верный ответ на вопрос «Что такое национализм?» даст ключ к пониманию происходящих в Европе, на Украине и в России процессов.

Вокруг национализма существует невероятное количество различных стереотипов, большинство из которых не имеет ничего общего с истиной. Низкая политическая культура, помноженная на отсутствие критического анализа фактов, является удобренным полем для разного рода сеятелей лжи и обмана.

Что же такое национализм?

Национализм — трансграничная политическая идеология, одна из доминирующих социально-политических идей современного мира, ведь большинство мировых государств — национальные. Вопрос лишь в том, что в разных странах этот национализм различен по своему содержанию.

В частности, американские социологи Х. Герт и К. Милс считают, что национализм есть «идеология, оправдывающая национальное государство». Сразу разбавим теорию примерами. Какие национальные государства есть в современном мире? Япония, Израиль, Иран (с оговоркой), Сирия (светское национальное государство арабов), Германия, Франция, Дания, Польша, Финляндия, Греция, список можно продолжать.

Национализм есть политическая идея консолидации общества на этно-культурном, культурно-историческом, этно-религиозном, гражданском факторе.

Исследователь национализма доктор философских наук В.С. Малахов в книге «Национализм как политическая идеология» даёт следующее обобщённое определение: «национализм — это политическая идеология, ключевым понятием которой является нация».

В постмодернистском мире, где основой идентификации по Л.Г. Ионину становится принадлежность к тому или иному «меньшинству», национализм объективно становится одним из наиболее привлекательных центров идентификации, так как связан с традицией народа, к которому принадлежит человек. Традиция в свою очередь, по мнению классика социологии Густава Ле Бона, есть не что иное, как коллективное бессознательное каждого народа, некий информационный культурный код, заложенный многими поколениями и мало меняющийся с течением времени. Таким образом, национализм как политическая идеология, конкурирующая в плоскости массы равнодоступных идей, является наиболее близкой человеку органичной формой построения мысли и действий.

Выше было сказано, что национализм — трансграничная политическая идеология. Что это значит? Дело в том, что национализм сам по себе не может быть самостоятельной политической идеей, так как не отражает экономической модели развития нации и государства. Так же как демократия, например, может с равным успехом существовать и при коллективных правах на собственность, и при частных, национализм в комбинации с другими политическими идеями образует порой диаметрально противоположные по смыслу политические концепции.

Ссылка на картинку https://drive.google.com/file/d/0Bzt393Cr5Zk-Q09HUkxSSU1DZFE/view?usp=sharing

Так, есть три основные политические концепции, взаимодействующие с национализмом. Это консерватизм, либерализм и социализм. Каждая из названных концепций образует с национализмом полноценную политическую и экономическую программу, однако между собой эти программы принципиально отличаются в установках по вопросам: частной собственности на землю и средства производства; конструкции политической системы; роли государства в жизни общества и народного хозяйства; роли местной традиции в становлении права и принципах общежития; свобод личности; наличия и устройства «социальных лифтов». Все три идеологии вокруг национализма образуют между собой промежуточные продукты вроде социал-консерватизма или национал-демократии.

Если мы посмотрим, то три наиболее «кровавых» политических идеологии, которые принято считать радикальными, образуются как крайние формы социализма и могут иметь как национальный фундамент, так и опору на интернационализм.

Само определение национализма с точки зрения субъекта может иметь три вида: гражданский национализм (основанный исключительно на гражданской принадлежности к той или иной стране), примордиальный (этнический) национализм, культурный национализм. О последнем скажем подробнее. Культурный национализм — это некая переходная форма между гражданским национализмом, рождённым Великой Французской Революцией и трудами Жан-Жака Руссо, и этническим национализмом, который является естественным консолидирующим фактором для относительно гомогенного генетически народа.

Культурный национализм — образование имперское. Он возникает внутри или на месте больших империй, таких как Британская, Русская, Французская, Испанская. Культурный национализм имеет смягчённые черты этнического и вбирает в себя различные народы, ассимилированные империями — как близкородственные, так и этнически далёкие от доминирующего этноса. Главными чертами культурного национализма являются обязательное наличие опорного, образующего этноса и доминирование его культуры, искусства, языка и правил общежития на всей территории «империи».

Рассматривая, к примеру, русский национализм, мы говорим не о чисто этническом векторе, но скорее о культурно-этническом национализме.

Всегда важным фактором культурной составляющей является религия. Любая религия «национализирована» народом-осителем и «ассимилирована» им в соответствии с собственными традициями. Об этом в книге «Психология народов и масс» пишет социолог Густав Ле Бон, на основании многолетнего исследования отмечающий, что ислам арабских государств и ислам Пакистана — весьма различные религиозные течения, так же как, например, традиционный ислам и вера алавитов, проживающих в Сирии.

Христианство является доминирующей мировой религией, но внутри имеет различия на уровне антагонизмов между Западной и Восточной Церкями, а также и внутри самих церквей. Достаточно вспомнить многовековую борьбу «старого» и «нового» обряда в России. Религиозный фактор обязательно учитывается в культурной составляющей национализма, а зачастую и образует её.

Итак, национализм — трансграничная политическая идеология, ставящая во главу угла интересы нации. Но полноценным политическим продуктом национализм становится только в паре с либерализмом, консерватизмом или социализмом. Таким образом, наиболее частые сравнения национализма с фашизмом или нацизмом не имеют ничего общего с правдой. Фашизм, нацизм, коммунизм есть крайние идеологии социализма (или его переходной формы — госкапитализма, коллективной олигархии (по роману Оруэлла «1984»).

Само понятие нации, вокруг которого строится национализм, может принимать совершенно разные формы: нация как сообщество граждан определённого государства; нация как сообщество людей, имеющих общие этнические корни и историю; нация как культурная общность, часто основанная на религиозно-этническом или этно-культурном базисе.

Как мы видим, национализм — явление многофакторное и многовекторное. Единственное, что объединяет все «национализмы», — это идея служения нации. Потому, подходя к рассмотрению националистических идей и политических конструкций, необходимо чётко понимать, с каким именно национализмом мы столкнулись в той или иной ситуации.

Практическое рассмотрение вопросов национализма особо актуально в первой четверти XXI века, когда на смену конкуренции глобальных идеологий и империй пришла конкуренция народов и наций.

За последние пару десятков лет мир столкнулся с проявлениями национализма во многих локальных конфликтах: балканский кризис и развал Югославии, война в Чечне, война в Приднестровье, этнические чистки русских в бывших советских республиках (Азербайджан, Таджикистан), армяно-азербайджанский конфликт, арабо-израильский конфликт (Палестина, Сектор Газа), противостояние на Украине и бескровные национальные волнения в Швейцарии, Великобритании, Испании.

Украина, пожалуй, самая крупная конфликтная площадка после Югославии. В обоих случаях встаёт именно национальный вопрос. В частности, в Югославии проживало несколько равных по численности и близких по этническому происхождению народов, которые, однако, имели существенные культурно-религиозные различия, и именно эти различия стали спусковым крючком кровопролитной национальной войны, приведшей к образованию мононациональных государств: Сербии, Боснии, Хорватии и других.

На Украине также произошёл культурно-религиозный национальный раскол, в результате которого культурно-этническую идентичность малочисленной и бедной «львовщины» «натянули» на большую часть Украины и противопоставили русской постсоветской идентичности — как культурной-религиозной, так и языковой. Буквально на наших глазах за год с небольшим на карте мира появилась новая политическая нация — украинцы, которая родилась в воинственном противоречии с русской нацией и Россией. Хотя, если рассматривать политический процесс на Украине внимательно, мы увидим, что «украинский национализм» — никакой не национализм, а маргинальный «местечковый» нацизм, построенный не на конструктивной идее национального строительства, а исключительно на противопоставлении культурной, нравственной, духовной модели украинского проекта России, где Россия и русские выступают очевидной «страшилкой», загнавшей идейно гетерогенный народ в прокрустово ложе «украинского национализма».

Кто выступил движущей силой украинской революции? Вроде бы, напрашивается ответ: националисты. Но он не верен. Основной действующей силой украинской революции снизу выступили деклассированные маргиналы, городская либеральная общественность, этно-религиозные секты и диаспоры. Украинские националисты, те из них, кто действительно был националистом и до революции, были и остаются лишь грубой примитивной силой, используемой инициаторами переворота в своих интересах.

Парадокс заключается в том, что большинство нынешних «украинских националистов» ещё 5 лет назад были великорусскими и мечтали о воссоединении Украины и России ради создания «великой славянской империи». Ещё в начале «майдана» в Киеве один из лидеров крупной всеукраинской организации «Социал-национальная ассамблея» (СНА) Игорь Криворучко открыто говорил, что никакой русофобии в движении нет. А уже через несколько месяцев возглавил создание «Азова».

Малороссийских националистов попросту «переключили» с проекта «русского мира» на проект «Украина — це Европа». Это в какой-то степени цивилизационный выбор, но говорить, что он был сделан осознанно и добровольно, конечно не приходится. Плюс ко всему, СНА изначально исповедовала радикальный национализм, основанный на социалистических воззрениях, а радикальные формы любых политических идеологий неустойчивы в своих реперных точках. Этому есть банальнейшее объяснение: большая часть сторонников СНА и радикального «украинства» — социально неадаптированные, не встроенные в экономику молодые люди, которым нечего терять и не о чем думать.

Любое политическое движение тем более устойчиво и тем менее подвержено резким сменам идеологии и политической ориентации, чем более качественно оно встроено в политические процессы государства и чем лучше социализированы и капитализированы его члены.

Это правило работает для любых националистических и этнических сообществ, в том числе для народов российского Кавказа.

Встаёт часто артикулируемый в обществе вопрос о манипуляциях националистами. Безусловно, националисты в бедных полуразрушенных странах Восточной Европы и Средней Азии весьма подвержены влиянию. Но это не проблема национализма как такового. Это проблема любого социально активного политического класса в любом обществе на каждом этапе исторического развития. Так, XIX–XX века были эпохой манипуляций рабочим классом со стороны социал-демократов. В более ранние периоды истории манипуляции подвергались военные чины, дворяне, землевладельцы и т. д. Всегда был какой-либо движущий политический или социальный класс, являвшийся «слабым звеном» соответствующей политической системы.

XXI век — эпоха манипуляций националистами и религиозными адептами.

Если рассматривать вопрос «переключения» украинского национализма на европейский проект, необходимо в первую очередь взглянуть на действия мировых метрополий — Вашингтона, Брюсселя, Москвы. С момента развала СССР на Украине шла постоянная «перекодировка» населения, активно подогреваемая из США и Евросоюза. В это время Москва не предпринимала никаких попыток создать новую общую идентичность России и Украины, в том числе и потому, что сама не имела и до сих пор не имеет сколь-нибудь внятной национальной и культурной идеологии, способной на возвращение в свою орбиту хотя бы наиболее близких республик — Белоруссии, Украины, Казахстана.

Бездействие Москвы и упорство Вашингтона привели к совершенно очевидным последствиям, которые были спрогнозированы задолго до переворота в Киеве зимой 2014 года.

Национальные движения в бедных и депрессивных странах часто приводят к кровопролитным конфликтам — как внутреннего генезиса, так и инициированным извне.

В то же время в Европе, где уровень жизни и политической культуры населения несравнимо выше, некоторые области также активно пытаются обособиться в новые национальные государства. На памяти — свежий пример референдумов в Каталонии и в Шотландии о выходе из состава Испании и Великобритании, соответственно. Не так давно независимость от Сербии обрела Черногория. Мирно разошлись два обеспеченных и развитых славянских государства Чехия и Словакия.

Ошибочно полагать, что национализм и национальные движения имеют исключительно центробежную направленность. В той же России националисты, а точнее сказать национал-патриоты, напротив постоянно выступают за воссоединение отторгнутых территорий Российской Империи на том основании, что эта земля по праву труда и военного дела является частью «русского тела», большим «русским миром».

Тождественны ли понятия «национал-патриот» и «националист»? Не совсем, ибо первое — шире. Любой национал-патриот может назваться националистом, но не любой националист есть национал-патриот. Национализм — это часто только служение нации, когда «земельный вопрос» имеет вторичное значение, тогда как национал-патриотизм считает нацию и землю равновеликими ценностями.

Словарь Даля трактует национализм как «узкий патриотизм, шовинизм», тогда как патриотизм трактуется как чувство любви и верности родине. Так, в переводе с греческого языка «патриот» — соотечественник, отечество. Русское слово «отечество» можно истолковать как «земля отцов» или «дело отцов». «Нацио» в переводе с итальянского — дело отцов. Таким образом, «национал-патриотизм» — это дело и земля отцов, а «национализм» — только дело.

Нас, конечно же, интересует главный вопрос: «Что такое русский национализм, является ли он угрозой, какой стал украинский, или базисом, как, к примеру, великобританский национализм по отношению к шотландскому этносепаратизму?».

Русский национализм после распада СССР переживает уже третью волну возрождения. Каждая следующая волна идейно отличается от предыдущей. Так, националисты первой волны — Баркашов, Лимонов и другие — в массе своей были национал-социалистами в той или иной степени. Наследие Советского Союза сильно сказывалось на «политической формуле» националистов первой волны. Единственным националистическим движением либерального толка была партия ЛДПР Владимира Жириновского, которая, однако, на рубеже нулевых изменила свой политический формат, превратившись в популистскую псевдооппозиционную партию, которая, тезисно продолжая оставаться националистической, по содержанию таковой быть перестала. Прочие организации в массе своей были либо военизированными, либо нарочито интеллектуальными, и ни одна из них, к сожалению, не сумела встроиться в политическую систему. Националисты первой волы были вытеснены на задворки политического процесса и превратились в несистемную оппозицию, слабевшую от года к году.

Националисты второй волны в России выросли на национал-демократических или же на национал-консервативных идеях на фоне разрухи в стране и чеченской войны. Наиболее значимые из этих организаций — ДПНИ, НПР, «Русский образ», «Евразийский союз молодёжи» — а также правое фанатское движение, аналогично первой волне остались за бортом политического процесса, и большинство из них со временем попросту распались из-за внутренних противоречий.

Третья волна русского национализма разделилась на национал-патриотов-государственников, национал-консерваторов и национал-демократов. Общей тенденцией третьей волны стало окончательное размежевание конструктивного интеллектуального русского национализма с маргинальными национал-социалистическими течениями. Последний факт нашёл яркое подтверждение в виде провального «Русского марша в Люблино» 2014-го года, который большинство националистов проигнорировали.

Русские националисты являются оппозицией к действующей власти, однако с точки зрения потенциальных «цветных революций» и госпереворотов, они же являются в массе своей т. н. «реакцией», или, как принято сегодня говорить в модных терминах, «антимайданом».

Последнего нельзя сказать о так называемых радикальных националистах, большинство из которых придерживаются национал-социалистических взглядов и превыше всех своих интересов ставят маниакальную ненависть к «режиму», чем, в частности, обусловлена их активная поддержка киевского майдана в 2014 году. И у них действительно много общего с украинскими «коллегами по цеху». Их политическая позиция скорее анархо-расистская, с сильной примесью национал-социализма образца III Рейха. По сути, это логический итог деградации когда-то массового и интеллектуального скинхед-движения в России.

Таким образом, большинство сознательных русских националистов и национал-патриотов — активисты, имеющие определённый социальный статус, достойный уровень образования, обычно «выше среднего», и желание встраиваться в политическую систему законными правовыми демократическими методами — так, как это происходит в большинстве европейских стран от Греции до Голландии. Вопрос лишь в том, что политическая система современной России чрезвычайно симулятивна и угнетена, что признают в личных беседах даже сами её идеологи. Для дальнейшего развития правового парламентаризма в нашей стране, безусловно, необходимо снизить силовое и информационное давление на русских националистов с тем, чтобы они безболезненно встроились в общий политический процесс и начали приносить России ощутимую пользу. Особенно важным фактором здесь является давление по вектору антиэкстремистского законодательства, зачастую зачисляющего в ряды экстремистов законопослушных политических и общественных деятелей.

Иначе обстоит дело с «маргинальным национализмом». Большая часть его приверженцев — люди социально неустроенные, неадаптированные, неимеющие возможности не только заниматься политикой, но и просто подниматься по социальной лестнице. Это комплексная проблема Российской Федерации, распространённая не только в среде русской молодёжи, но и среди кавказцев, татар, башкир, тувинцев. Корень этого зла кроется в экономической неразвитости отечественной экономики, отсутствии достаточного количества «точек роста», валовой миграцией, оказывающей чрезвычайно негативное влияние на рынок труда во всех регионах. Только комплексное решение миграционных и экономических проблем может существенно ослабить количество радикальных элементов в российском обществе как среди русского, так и среди нерусского населения.

Еще одной «точкой выхода» является уже упомянутое ранее создание достаточного количества националистических политических субъектов с тем, чтобы вовлечь в публичный представительный политический процесс как можно больше социально активной молодежи.

Социально активная молодёжь для современных российских силовых и политических структур кажется серьёзной проблемой. Однако, в молодых пассионариях при желании можно рассмотреть и огромный «плюс». Массовое включение их в общественные, политические и экономические процессы даст России возможность сделать мощный социально-экономический рывок и обеспечит государство столь необходимым классом государственно мыслящих ответственных людей.

Национализм не угроза для России, национализм — политическая идеология, которая позволит стране шагнуть в новую технологическую, культурную и правовую эпоху.