«Опора страны»

Как-то, помнится, вышестоящее начальство обещало облагодетельствовать нашу организацию автомобилем КАМАЗ. От этого у меня будто крылья выросли. Только, как обычно, у радости жизнь коротка. Пока приказ о выделении машины от самой высокой инстанции дошло до нашей конторы, то визы, подписи, протоколы, акты, накладные росли, а мои крылья становились все меньше и меньше. Сначала заявили, что нет новой машины, затем сказали, будто самим не хватает, потом оказалось, что не те бумаги предоставили. В общем, через полгода немыслимых унижений, стояний перед высокими дверьми, сидений на низких диванчиках просторных приемных, сдались…

Сдались под напором моих требований, ибо не я просил, за язык начальство не тянул — сами обещали. Так выполняйте! Наконец, я стою во дворе автобазы с надеждой лицезреть автомобиль мечты нашей небольшой, но нужной для людей, организации. Мы занимаемся помощью инвалидам.

Если вы можете представить себе самый грязный, самый неухоженный, ржавый, вызывающий жалость, чувство омерзения, наконец, грузовой автомобиль, то это будет он. Не представляете насколько было глубоко мое разочарование.

— Не нравится — не берите! Найдется другой хозяин, — сказал начальник гаража.— Мы его выставили на продажу. Последнее предложение было десять тысяч.

Да знаю я, что они только и ждут отказа. Откажусь — больше предлагать не будут. Что поделать — машина нужна — подписал акт приема-передачи.

Теперь другая задача: найти водителя для этой “чертовой колесницы”. Да такой, чтоб разбирался, привел в божеский вид. Посоветовали подать объявление в радио. И понеслось…

Безостановочно звонит телефон, входная дверь кабинета практически не закрывается. Одно дело шоферня — замучили их жены звонками: сколько будете платить, какая машина, какой режим работы, есть ли командировки…

Чем больше претендентов, тем труднее выбрать, оказывается. Как в том анекдоте про ишака, который подох с голоду, остановившись между двумя стогами сена — так и не выбрал из которого питаться. Так и человек недалеко ушел от ишака в этом вопросе. Это как у грузчика, который изо дня в день таскает тонны картофеля в мешках с одного места в другое — хоть бы хны. Но стоило ему усложнить задачу — перебрать картофель: крупные в одно место, а мелкие в другое, то он за пару часов устал до невозможности. Потому что появился груз ответственности. Так и у меня — не знаю какой картофель выбрать.

В один из дней, дверь кабинета открыла чья-то уверенная и крепкая рука. На пороге появились двое мужчин. Первый, тот который рванул дверь, был низкого роста, с животиком, круглолицый, лысоватый, улыбчивый мужчина лет пятидесяти. Второй, напротив — черноглазый, черноволосый, загорелый, худощавый, высокого роста — лет тридцати.

Тот, который постарше, твердыми шагами приблизился к моему столу и протянул пухлую руку:

— Тимофей Иванович! Региональный представитель Минского тракторного завода. Вообще-то, я обеспечиваю тракторами несколько регионов, не только наш. Тут мы в машине ехали с Васькой… Познакомьтесь — это Василий! Так вот, едем в машине — слушаем радио и слышим в рекламе, что вам нужен водитель Камаза. Я и говорю Ваське: “Всё, парень, эта машина будет твоей!”

Потеплело у меня в груди — будто вытащили из картофельной кучи. Тем более, что мужик с техникой связан — с запчастями поможет. Раз привел человека, значит чувствует ответственность за него.

— Вот такой шофёр, — сказал Тимофей Иванович начальственным тоном, показывая большой палец.— Всю жизнь в автоколонне отработал. Ну-ка, Вась, покажи трудовую книжку. Не хотели отпускать. А сами зарплату не платят. Пришлось самому со скандалом забрать трудовую. А что? Надо помогать друг другу.

“Ну всё, — подумал я обрадованно.— Похож на хорошего человека. Будет помогать. Может и запчасти подгонит.”

Василий в тот же день принялся за ремонт “чертовой колесницы”. По его уверенным движениям, разговорам и поведению, было видно, что он не понаслышке знает технику. Не знаю как ему удалось, но через пару-тройку дней “КАМАЗ” был поставлен на ход.

В один теплых летних дней поехали в расположенную в центре города автозаправку. Там у нас был лимит, выделенный нефтяниками в качестве благотворительности. Когда надо, шоферы, могли по нашей записке с печатью, заправить машины организации. А на заправке учитывали сколько было заправлено топлива.

Надо было видеть удивление Василия, когда мы заправили полный бак не заплатив ни копейки. После этого я стал замечать на себе уважительные взгляды нового водителя. Более того, работники ГАИ тоже добавили почтения… По какой-то причине остановили машину, но увидев в кабине меня, узнали и, махнув рукой, пожелали “счастливого пути”.

— Как увижу их, так кровь моя в обратную сторону начинает течь, — сказал Василий.

— Послушай, Василий, — сказал я.— Если все водители будут ездить по правилам — не нарушая, то и сотрудники ГАИ будут не такими, каким ты их представляешь.

Василий посмотрел на меня крайне удивленно:

— Как это? А на что они будут жить? На зарплату что ли? Они не для того под каждым кустом караулят, чтобы не нарушали пэдэдэ, а наоборот — чем больше нарушителей, тем лучше живет гаишник.

Я промолчал. На следующий день запланировали поездку в соседний городок. Нужно было доставить инвалидную коляску, заодно встретиться с благотворителями, попросить помощи в ремонте Камаза.

До городка было ехать километров сто пятьдесят. Поэтому выехали рано утром. Доехали без проблем — шофер крутил баранку, я подремывал. Но по приезду дела не задались. Человек, к которому везли коляску, оказался в отъезде. Пришлось оставить соседям. с благотворителями тоже не смогли договориться. Выехали обратно, чтобы успеть засветло. Солнце зашло за облака, настроение - никакое.

— Слышь, Василий, а что машина трясется так? — спросил я.

— Ну вот, дорога показывает, что необходимо для машины. Рессоры пора менять, редуктор течет, ГУР плохой — рука устала крутить…

И пошел перечислять…

— Подожди, подожди! Мне начальник гаража сказал, что покупатель был на эту машину. Мол, десять тысяч предлагал. Неужели такие деньги предлагали за развалюху?!

— Еще бы! Для умеющего человека нужны только номера государственные, да остов. Остальное сам найдет.

—Как это? Ну-ка, расскажи и мне! Мы тоже возьмем оттуда!

У Василия загорелись глаза в азарте.

— Скажите, а у вас есть какой знакомый в гараже государственном или в автоколонне?

— Есть, как не быть… Найдем.

— Вот надо туда загнать машину!

— От того, что мы поставим в гараж, она же не станет новой?!

— Еще как станет! За ночь наши парни из нее Мерседес сделают!— сказал возбужденно Василий, стукнув обеими руками по баранке и мечтательно устремив взгляд вперед.

В его взгляде было одновременно восхищение, стремление, нетерпение. Он, путаясь от волнения, рассказал суть дела.

Придуманный в России способ превращения ржавого металлолома в почти новую машину заключался в следующем: надо лишь загнать с вечера в гараж или в автоколонну подобие автомобиля. Тут же рядом с ним ставят приличный автомобиль такой же марки. Включают свет, прожектора со всех сторон и, две бригады мастеров, засучив рукава и взяв в руки инструменты, принимаются за дело. За ночь от машин остаются только внешний вид, а вся начинка меняется местами. Есть некоторые мастера, которые меняют даже двигатели, перебив номера. Пока начальники, после сладкого сна, прибудут на работу, наша “чертова телега”, газанув напоследок, исчезает из гаража. А “мастерам” только и остается, что хряпнуть по рюмочке, да потирать испачканные машинным маслом руки.

Чем больше Василий расхваливал этих “мастеров”, казалось, тем больше на мою душу садилась дорожная пыль.

— А что с другой машиной? — спросил я.

— Какая другая?

— Ну та, “раздетая”.

— Да, оттащат куда-нибудь в уголок. Казенная же. Спишут потом.

— Воровать казенное, значит воровать у себя, — сказал я Василию. — Казенное имущество народное, значит и мое, и твое.

Василий от удивления обернулся ко мне чуть не в полкорпуса.

— Как это мое? Держи карман шире…

— А чье? Государственное. А государство чье? Наше!

Я и не заметил, что пытаюсь отбелить черную душу шофера.

— Умные люди государственное делают своим, конечно, — будто согласился со мной Василий. — Казенному имуществу… кто может… тот и хозяин.

Я не знал что сказать. Мысли мои путались. У нас до сих пор хозяйничают те, кто воспитывался в советские времена. Таких наверное нет нигде в мире. Только советские люди были хозяевами всей страны. Даже если в доме пусто, и в кармане не густо. Тем не менее так воспитывали, так внушали. Помните: “Все вокруг колхозное, все вокруг мое”?

— Уже сколько людей стали обладателями таких машин, — сказал Василий, прерывая мои мысли. — Ходят, хвастаются. Мол, из старой машины новую сделал. Это они что, на зарплату что ли? Держи карман шире… На зарплату… Все из казны. Вот. Вам зачем дали эту машину?

— А ты сам как думаешь?

— Они считают вас авторитетным! Который живет умеючи…

— Ты что же думаешь, я тоже буду воровать?

— А как вы планируете восстановить это барахло?

Я промолчал…

— Если взяли машину, значит есть план, — сказал Василий. — У меня таких возможностей нет. Кто меня пустит в гараж тот.

Водитель включил фары. На серый асфальт легли желтые полосы освещения. Яркие фары встречных машин резали глаза. Кто мой водитель, кто мой попутчик?

— Как же…Больше на этом утиле невозможно выйти в рейс. Дай бог, что вернемся благополучно…— слышалось бурчание водителя хриплым голосом. Чувствуется, что он начал терять надежду на меня.

Вернулись домой только ближе к полуночи. На следующее утро Василий исчез. Вместе с машиной. Не появился и на следующий день, и на третий… Вынужден был позвонить в милицию.

— Вы же его сами посадили за руль, не угнал же, — сказали мне там. — Что такое два-три дня? Ждите, вернется…

Им легко так говорить. А у меня все внутри горит, как терпеть?! Когда на дверях появился Тимофей Иванович, я буквально подскочил с места. Наконец-то, появился ответственный человек.

— Где Василий?— спросил он меня сходу.

— Как? А вы разве не знаете?

— В прошлый понедельник с моим сыном занимались ремонтом машины. Сегодня утром захожу в гараж — пропал ящик с инструментами.

Я непонимающе уставился на него.

— А вы спросили у сына?

— Да он такой же беспутный, как Василий, — махнул рукой Тимофей Иванович.— Чего его спрашивать?!

— Погодите, а как это вы такого беспутного расхваливали здесь, устраивая на работу?

— Ну как, он же без работы ходил. Пожалел, земляка…

— Вы, взрослый человек, вроде, а несете детский лепет. Вы его в детский сад устраивали что ли? Вам не стыдно такое говорить?

— А перед кем мне стыдиться?

— А передо мной не чувствуете?

Теперь он уставился на меня непонимающе.

Прошел еще один день в ожидании Васи. Нужно было срочно выполнить заказ — пришлось нанимать машину. Заехали на заправку. В окошечко кассы мне протянули бумаги.

— Тут у вас накопились ведомости без печати. Поставьте. И имейте в виду что солярки осталось только пятьдесят шесть литров.

— Как так? Полтонны же было!

— Так ваш шофер все и забрал. Сегодня утром тоже приезжал. Вы, говорит, вместо топлива деньгами дайте. Мы его прогнали. Такие наглые у вас водители. Нет, чтоб к порядку призвать.

Стыд-то какой! Все пропил, получается, Василий. Где-то, еще через два или три дня появился, протрезвев. Слава Богу, что машина цела. Я спросил его про солярку. Сделал вид, что не понимает.

— Вы что? За кого меня принимаете?

— Поехали на заправку, — сказал я. Думал, что он сразу признается. Но не тут то было.

— Поехали, поехали!— начал сам меня торопить. — Я им щас устрою. Я им щас скажу!

А на заправке только и ждали. Как увидели его, выбежали все и окружили. Шум—гам, ругань… Особенно женщины не давали Васе и слова сказать. А Василию хоть бы хны. Он вырвался из окружения, подошел ко мне. Рот до ушей.

— Ну, мастера! — сказал. — Сами распродали соляру, на меня наговаривают. На их бумагах не моя подпись. Вызывайте экспертизу!

Когда вернулись на работу, сказал Василию, чтобы написал заявление по собственному желанию. Мое настроение в упадке, а его на подъеме. По его мнению, я никудышный руководитель, а он хитрец — взял своё с организации. Мол, с паршивой овцы хоть шерсти клок.

Я смотрел в окно ему вслед. Человек, который должен был бы стать золотой опорой для семьи, для народа, для страны, имеющий хорошую специальность, хорошие руки идет искать единственную отраду в жизни — найти что плохо лежит, своровать, продать и напиться в свое удовольствие.

Рамзан Саматов