"Если я расслабляюсь более шести часов, то чувствую себя крайне ленивым и должен вернуться к работе. Я не могу расслабиться”, - сказал он нам. Неустанный выпуск новых работ, скульптур и выставок, созданных им самим и его глобальной командой из 300 ассистентов галереи Кайкай Кики, вызван одним простым страхом: “я боюсь, что люди будут скучать от меня”, - сказал он.
Такаcи Мураками — один из самый ярких и знаменитых представителей современного авангарда и японского постмодерна. В России его особенно любят за его экспрессивные живые цвета, поп-формы и трагичный символизм. Только за прошедший год в больших городах нашей страны прошла не одна выставка, посвященная его творчеству. Творчество Мураками ценно не толко своим индивидуальным характером, но и тем, что является отражением общественных настроений нации. Изучение его искусства необходимо, если мы хотим понимать, какие темы доминируют в сегодняшней Японии и какие ее аспекты беспокоили и до сих пор беспокоят послевоенных художников.
С детства у юного Мураками, родившегося в в 1962 году, было творческое развитие. Его мать — архитектор по профессии — и ее текстильные и строительные практики отложили четкий отпечаток на интересы мальчика. С детства родители приучали его уметь не просто смотреть на искусство, а видеть его. Так, в качестве домашнего задания они заставляли его писать эссе на картины и выставки, которые ему удавалось посещать. Если мальчик отлынивал от домашних обязательств, то оставался всю ночь без ужина. Такое в меру требовательное, порой жестокое, воспитание сформировало в мальчике терпкого критика и сообразительного писателя.
С детства Мураками окружали поствоенные и депрессивные реалии, а также экономическая зависимость от Соединенных Штатов Америки. Его мама предупреждала, что если бы Америка решила сбросить еще одну бомбу после Хирошимы и Нагасаки, то он не остался бы в живых. Ощущение собственного бессилия и обреченности значительно засели в мальчике. В то же время его юность пришлась на период стремительного экономического развития Японии, модернизацию, а также на заимствование американских характерных черт. Это позволило Мураками одновременно проникаться уважением к традиционным видам искусства и этничности Японии, и в то же время восхищаться западными иллюстраторами. Такое гибридное восточно-западное воспитание художника привело к тому, что он пробовал себя в буддистких практиках, каллиграфических занятиях, а также посещал выставки европейских творцов, таких как Гойя и Ренуар.
Несмотря на такое эклектичное культурное воспитание Мураками, очень важным влиянием на его творчество оказалась японская анимация. Отаку культура, которая, по его мнению, зародилась с окончанием войны, прочно засела в его сердце. До сих пор мы видим явные отсылки к навеянным популярным воспоминаниям японской анимации, фетишизма и затворничества, присущих субкультуре.
В 1980-х гг. Мураками, как и Яей Кусама, поступил в колледж традиционного японского искусства — нихонго. В то время он мечтал стать раскадровщиком заднего плана и рисовать бэкграунды для анимационных картин. Его продолжительное обучение привело к тому, что он стал настоящим знатоком анимации, стал разбираться в инсталляциях и прочих формах искусства. В конце его обучения Мураками явно проникся критикой западных настроений, западного влияния на Японии и ее роли в военном конфликте. Примерно в то время Мураками создал свои первые инсталляции. Это были картины, навеянные военной тематикой — конфликтом и западными игрушками. Так, его первая работа стала воплощением всего западного антигуманизма. «Полиризм» 1991 года изображал десятки игрушечных солдатиков, повисших на невидимых нитках на стене. Такая невинная и в то же время сатиричная форма работы с материалами, появившаяся у Мураками в 90-х гг. прослеживается в его творческих полотнах и сегодня.
После окончания японского обучения, Мураками переезжает в Америку, где начинается его более продуктивный период творчества. В Нью-Йорке он осознает, что основная масса ценителей не готова к сложному и высоко интеллектуальному традиционному искусству Японии. Как когда-то Лихтенштейн и Уорхолл, Такаcи начинает погружаться в более понятную и яркую популярную культуру. Он начинает заимствовать формы и понятии из отаку субкультуры, а конкретно из манги и аниме. В это же время он создает своего первого маскота — символ всей его супрематичной философии. Похожий на популярного задорного и маленького микки мауса, мистер доб более устрашающ. Он похож на некоторого модифицированного поствоенного гибрида, мутировавшего в ходе использования массового ядерного оружия. У него три винтика и несколько глаз, также его имя высечено у него на ушках.
Его маскот не получил сразу должной реакции. После доба Мураками стал работать над своим грандиозным проектом по сочетанию эротического фетишизма отаку субкультуры и выставочного искусства. Подобно Уорхоллу, он создает собственную фабрику, на которой вместе с помощниками — наемными рабочими — производит свои массовые картины и инсталляции. Весь американский период Мураками проводит за коллаборациями с известными деятелями искусства, такими как компания vans или рэпер Канье Уэст. Одновременно он занимается и развитием своей уникальной философии «суперплоскость». Получая поддержку от крупных корпораций и накапливая достаточное количество денежных средств для собственных проектов, он реализует все более новые и более поп-культурные инсталляции, скульптуры, выставки и картины.
Сам Такаcи Мураками неоднократно отмечал, что еще в детстве влюбился в «боевой космический корабль Ямато» и «галактический экспресс 999». Именно после просмотра этих анимационных мультсериалов Мураками загорелся идеей делать собственные мультики. Однако обычные рисунки его не привлекали. Он брал больше и целился на экспрессивность и сумасшествие красок в картинах. Каждый ден он тренировал свое воображение для того, чтобы достичь уровня божественного воображения, которым, по его мнению, обладали такие выдающиеся деятели, как Уорхолл, Дюшамп, Ван Гог и Поль Гоген. Он научился терпению и целеустремленности, с помощью которых открыл поток собственного творческого сознания. Именно благодаря своему трудолюбию и терпеливости, Мураками смог прославиться своими чудными и сатиричными флоральными смеющимися узорами. Там, где Яей Кусама брала своими расстройствами и галлюцинациями, Мураками старался эти галлюцинации вызывать у себя самостоятельно. Только так у него могли получиться философские и мрачные аллегоричные цветы-маски, носящие ложные улыбки.
Все творчество Мураками навеяно социальными проблемами, фетишами, страхами и беспокойством. То, что Отомо отразил в «акире», Мураками рисует в своих работах. Однако его спектр не ограничивается лишь темой деградации, социального расслоения и апокалиптичного мира. Такаши делает серьезный акцент на взрослении. Его картины часто обращаются к сексуальности и порнографии, как к элементам наивности и детской закостенелости нации. Он переживает, что излишнее потакание собственным потребностям, индустрия развлечений, та же отаку субкультура лишают молодых людей будущей независимости. Они навечно застревают в своих однокомнатных квартирах с непреодолимым страхом окружающего мира и дикой влюбленности в своих отаку-идолов. Мир, представленный в картинах Мураками, четко переплетается с переживаниями японской цивилизации. Как я уже говорила, похожие темы затрагивали и Отомо и Сатоши Кон. Мураками же идет в этом плане дальше и видит в переживаниях не только горе страны, но и неплохой способ подзаработать.
То, что гнетет его изнутри, извне приносит ему больший доход. Что согласитесь, достаточно иронично. Именно потому что фигура этого художника настолько дуалистична, а его переживания перекликаются с нашими, картины этого художника будут и впредь оставаться популярными, а спрос на его выставки продолжит расти. Но давайте взглянем теперь поглубже на то, что Мураками называл своей фундаментальной философией.
Это философская идея, созданная Мураками в 1984 году. Она отражает перемены и раздоры, населявшие Японии после 50-х гг. Страна, проигравшая в войне и вынужденная подчиняться своим старшим братьям, потихоньку теряла свою идентичность. С индустриализацией и научным прогрессом пришла эпоха потребления и консьюмеризма. Вместо привычных и не зацикленных на материальном достатке восточных ценностей, в Японию полились западные идеи и зависимости. Невероятный прогресс ценой утраты собственных корней и истории вводил художников и деятелей искусство в депрессию. То же случилось и с Мураками, который стал смотреть на массовую культуру страны с точки зрения циника и скептика. Своим движением и своими картинами он пытался донести до японцев то, что слепая и наивная адаптация западных традиций, вроде играния в компьютерные игры и прочего, не приведут людей ни к чему хорошему. Единственный результатом данного слепого следования он видел расширения субкультур — отаку и хикикомори — людей, которые асоциальны, не знают социальные ценностей и не умеют их в реальном мире применять.
Мураками опасался, что запад вместе со своими удовольствиями превратит японце в глупых детей. В потребителей, которые только и знают, что тратить свое время на развлечения, отдых и прочие удовольствия, вроде разгульного образа жизни, фетишизма и зависимостей. Неподготовленный и незнакомый с материалистичностью японец не может привыкнуть к безразмерным радостям, он теряет свою свободу, свою мудрость, становясь похожим на западного европейца. Которого многие японцы ненавидели, которому завидовали и которого третировали.
В аляповато ярких рисунках Мураками изображает собственные и национальные переживания будущего своей страны, свое несвободы. Боясь, что молодежь будет становиться хуже и хуже, а их ценности все дальше и дальше — от предков, Мураками рисует трагедию японской цивилизации. И улыбающиеся монстры и японские яркие существа рассказывают историю деградации и упадка. Смеющиеся цветы изображают маски повседневных японцев, которые ради работы вынуждены скрывать свои переживания и страхи внутри, под символической улыбкой доброжелательности и приличия.
Сама по себе «суперплоскость» подразумевает отсутствие разграничений между высоким и духовным искусством и массовой поп-культурой. В отсутствии этой разницы кроется цинизм, направленный на японца. То, что Мураками рисует хиропон и эротические скульптуры, которые являются явным отражением современных тенденций в манге и аниме, кажется абсурдным. Эти скульптуры выставляются в национальных и международных музеях. А люди смотрят на них и восхищаются ими. Это как если бы Мураками обратил зеркало на людей — дал им посмотреть в лицо собственных предпочтений. А, так вы, значит, любите хентай посматривать — ну так держите, смотрите — специально для вас выставка. Только стесняться этого не стоит. Не вы одни такие.
Мураками не боится бросать вызов современной японской культуре и оспаривать ее ценности..
красота создает иерархию, которая понятна каждому.
мужчины и женщины с особенной ДНК имеют возможность занять особое положение в обществе.
у нас с уорхолом слишком разный бэкграунд. Утверждают, что мы с ним схожи в одном: мы оба выходцы из поколения потребления. Но у меня, в отличие от Уорхола, не было подспорья в виде динамично развивающегося общества, поэтому, наверное, я и останусь в истории в качестве потускневшего Уорхола, что вгоняет меня в уныние.
я родился и вырос в японии, проигравшей во Второй мировой войне. Я испытал на себе подъем и крах экономики и дебютировал как художник в самый разгар экономического застоя.
в москве отсутствует привычный для Азии стиль оформления рекламных вывесок. Японец, взглянув на них, ничего не поймет. Каждый отдельный сюжет можно разобрать, лишь подружившись с местными жителями. Это рождает ощущение загадочности.
мои родители были бедняками, но они всегда находили деньги, чтобы купить мне новый школьный рюкзак.
культура отаку (фанатов аниме и манги. – Veetrina) зародилась и развивалась в послевоенной Японии и не имеет аналогов ни в одной другой стране. Я перенял это необычное искусство и рассказал о нем.
высокое искусство сильно отличается от массового, оно тесно связано с историей и создается в профессиональной среде. Массовое искусство – это то, что придает форму желаниям и чаяниям людей. В Японии границы между массовым и элитарным довольно неопределенные. Высокого искусства не существует, а свое творчество я определил как superflat (суперплоское. – Veetrina).
у меня в коллекции более 10 тысяч экземпляров всякой ерунды и всего лишь несколько сотен произведений современного искусства, но зачем я это собираю, я и сам не понимаю.
в японии манга камня на камне не оставила от «Звёздных войн».
когда меня называли японским энди уорхолом, о наркотиках я даже не слышал. В Японии люди не помешаны на психоактивных веществах, хоть по нашим мультфильмам этого и не скажешь.
современному искусству, каким мы его видим сегодня, предшествовало западноевропейское искусство начала XX века. Но это не то искусство, частью которого являюсь я. Люди, которые стремятся к свободному самовыражению, до сих пор создают что-то, опираясь только на собственные ощущения.
в семь лет я впервые увидел демона, пожирающего младенца, когда родители отвели меня на выставку Гойи. А потом отец купил мне постер с этим изображением и повесил на стену. И я видел это чудовище каждый день, пока однажды не переехал от родителей.
мои любимые элементы гардероба – шорты и сандалии.
иногда мне хочется написать сценарий собственной смерти. Но я никак не могу определиться с тем, что выбрать в качестве кульминации – самоубийство или рак? Очень хочу, чтобы смерть настигла меня неожиданно.
гамбургеры в америке настолько вкусные, что каждый раз, когда я до них добираюсь, я превращаюсь в счастливый японский воздушный шар.
японцы не понимают мое искусство. Между красотой и бедностью они привыкли ставить знак равенства.
галерея избавляется от тебя в два счёта, как только работы перестают продаваться.
реальность гораздо хуже, чем показана в «Карточном домике».
художники не меняют мир.
Оценили 18 человек
45 кармы