Она была немолода и некрасива. Длинные, спутанные волосы покрыла седина, а на лице паутинкой пролегли морщины. Взяв в руки расческу, она безуспешно пыталась пригладить лохмы, вглядываясь в старое выщербленное зеркало.
- Кар! – раздалось за окном.
Женщина вздрогнула и, бросив расческу в ящик стола, открыла окно. Ворон покосился на нее, но всё же спикировал на подоконник и подставил крыло для поглаживания. Женщина пригладила ему встрепанные перья и положила перед птицей корку хлеба.
Склевав угощение, ворон перелетел на спинку кресла, в котором с вязаньем устроилась хозяйка, и задремал.
Смеркалось, на небо выкатилась луна, а женщина так и не собиралась отрываться от вязания. Ближе к полуночи проснулся ворон:
- Кар!
- Лети, я тебя не держу, - отозвалась женщина.
- Кар! – возмутился ворон.
- Я останусь дома.
- Кар!!!
- Не ругайся, это мое решение, - вздохнула женщина. – Мне надоели пьяные шабаши на Лысой горе. Я хочу просто отдохнуть.
- Кар! – снова подал голос ворон. – Вальпуррргиева ночь на дворе!
- Ну и что? Вспомни, когда я колдовала в последний раз?
Ворон молчал.
- Вот и я не помню, - подвела итог женщина, и в ее руках снова замелькали спицы.
- А метла? – спросил ворон.
- Я заперла ее в кладовке, сама она вырваться не сможет. Она еще молода, игрива. Я боюсь отпускать ее одну, - вздохнула ведьма, - как бы не попала в дурные руки по своей глупости. А ты можешь лететь.
- Ррразумеется, полечу! – надменно каркнул ворон и, вылетев в окно, сел на ближайшую ветку.
- Счастливо отдохнуть, - пожелала ему женщина.
- Не перрредумаешь? – еще раз спросил ворон.
- Нет.
- Ну и дуррреха! – разозлился ворон, и полетел в сторону Лысой горы.
Женщина смотрела ему вслед до тех пор, пока птица не исчезла из виду, а потом прикрыла окно и снова взялась за расческу.
Спустя полчаса она вышла из дома, стоящего в чаще леса и отправилась в сторону города. В лесу было тихо. Дневные зверушки спали, а ночные обитатели леса попрятались, зная о Вальпургиевой ночи. Мало ли что придет в голову раззадоренным празднеством ведьмам…
Подойдя к окраине города, женщина спустилась в овраг, с журчащим на его дне ручейком, и зачерпнув воды, напилась после долгой дороги. Третье тысячелетие давалось непросто. Города росли и расширялись, люди забредали в лес крайне редко, а по дорогам ездили странные урчащие железные кони, которых называли машинами. А возраст всё чаще давал о себе знать и ломотой в суставах, и высоким давлением.
Ведьма вздохнула, прочитала заклинание, ударилась оземь и обернулась лягушкой.
- Это в последний раз, - утешала себя она. – Если не получится, останусь жить здесь. Буду квакать и скакать по оврагу.
Над городом вставало солнце. Зашумели машины. Люди просыпались, улыбаясь друг другу, несмотря на дождливое утро… А на дне оврага лягушка дожидалась стрелы Ивана-Царевича.
Оценили 14 человек
32 кармы