Глава 17. Как в обществе развивалась культура

Продолжение повести, начатой тут

Как учила жизнь в демократической обществе, достаток в апельсинах зачастую зависел от победы в спорах. Поэтому приоритетным для его участников становилось во чтобы то ни стало доказать свою правоту. Поэтому каждый спорщик всегда исходил из того, что он несомненно прав, и заканчивал на том, что он несомненно победил, независимо от того, кто и что по этому поводу думал. Иной же подход был признаком неопытности и лоховства, что неизменно доказывалось на практике.

В таком режиме шла жизнь демократического общества, где каждого участника окружали сплошь обезьяны, мнение которых по основному вопросу с его мнением не совпадало, и где ему приходилось постоянно спорить, чтобы каждому объяснять, что ему следует знать. А поскольку несогласие окружающих почему-то всегда было так повёрнуто, что вело к ущемлению его доли, каждого постоянно приходилось ставить на место, объясняя ему, кто он и что он. В таком режиме каждому приходилось очень много спорить, чтобы отстоять свои принципы. Принципы же типичной барамуки Общества Справедливости и Равенства состояли из трёх незыблемых положений:

1. Ей должны пять апельсинов.

2. В том, что она недополучает должного, виноваты все, кроме неё.

3. Никто не в праве ей указывать, что ей следует знать и думать.

Чтобы отстоять свои принципы, барамуке приходилось всё время быть на чеку, чтобы не попасться ни на какую провокацию. И сама она в дежурном режиме готова была нападать каждый раз, как только подозревалось какое-то несогласие в правовых вопросах. Причём, делать это так, чтобы отбить у потенциального противника желание покушаться на её права – просто так, на всякий случай, в качестве профилактики. А потому оправданным она считала для этого любые средства – разве могут быть неоправданными те средства, которые использовались для того, чтобы защитить свои права?

Наиболее эффективным разрешением спора у барамук был мордобой, однако, наиболее правильным его считали лишь те, у кого был более тяжёлый кулак; те же, кто не могли похвалиться таким достоинством, заявляли, что свою правоту доказывают силой только неправые, а настоящая правда способна сама себя доказать себя сама и без этого. Поэтому мордобой, несмотря на высокую эффективность, убеждал в правоте только победившего; побеждённый же всё равно оставался пи своём мнении, а потому абсолютным критерием правоты назван быть никак не мог.

Те, кто не могли доказывать свою правоту мордобоем, искали более цивилизованные способы установления правоты. Таковыми они нашли альтернативу в виде мордостроя: суть была в том, что своим утверждениям нужно было помогать мимикой. Например: заявляет барамука, что делить надо начинать с неё, и делает такую уверенную-преуверенную рожу, что только посмотреть на неё – и сразу чтобы подумалось, что такая ошибаться не может. Получает в ответ заявление, что делить надо с оппонента – хватается за голову руками, и делает такую испуганную рожу, чтобы сразу понятно было, что ей страшно за рассудок оппонента. Отвечает оппоненту, что он, мол, дурак, и делает страшно рассерженную рожу – чтоб и сомневаться трудно было в его вопиющей неправоте. А как оппонент отвечает, что сама, мол, дура, то демонстративно хохотать, чтобы понял он, дурак недоделанный, сколь жалки его попытки кого-то убедить в весомости своих слов.

Кто строил убедительнее всех рожи, имел некоторое преимущество в воздействии на противника. Особенно хорошо это работало, когда надо было перетянуть на свою сторону мнение наблюдающей публики. Барамуки всегда пристально вглядывались в каждое движение лицевых мышц говорящего. И сделанные по этим вещам выводы стоили больше, чем анализ каких-то словесных аргументов, которые никто и слушать не имел обыкновения. Более же всего они вглядывались в рожи, когда произносились такие слова, как «я точно знаю» – тут всё зависело от убедительности рожи в момент произнесения. Все эти способности в обществе Справедливости и Равенства перманентно культивировались и со временем стали неотъемлемой частью его демократической культуры.

Дополнительными приёмами полемики так же были способности просто переорать противника так, чтобы все услышали именно тебя, а не его, и это считалось вполне явной победой. Альтернативным приёмом так же была продолжительность повторений, где важно было заставить противника сдаться первым, и оставить последнее слово за собой. Ещё более весомым критерием правоты было более остро и язвительно подобрать обзывательства в его адрес так, чтобы все засмеялись над ним, а не над тобой. Самым же весомым критерием правоты одного из участников считалась его поддержка слушателями спора (подтверждающаяся мимикой всех поддерживающих)

Получение поддержки кем-либо из присутствующих при ведении спора выставлялось им как подтверждение его правоты, а поддержка большинством – как неопровержимое доказательство. Впрочем, получивший меньшую поддержку не спешил этого признавать, объявляя, что оппонента поддерживают одни лишь идиоты, а мнение идиотов он слушать не обязан. И тогда его спор с оппонентом перетекал в спор со всеми его поддерживающими, и выяснение поводу того, кто идиот, велось уже с ними со всеми.

В других критериях правоты барамуки не нуждались – им с избытком хватало и этого. И если в рамках этой системы барамуке удавалось в споре найти какой-то остроумный приём, он тотчас же брался на вооружение всеми его узнавшими, и после этого использовался ими в последующих спорах с другими. Таким образом, чем больше барамуки вели споров, тем более самые активные обогащали свой арсенал и могли вести спор из дежурных и отточенных приёмов почти автоматически.

Если барамуку переорали так, что голос оппонента заглушил её собственный, то для неё это было потому, что у противника вся сила в рост голосовых связок ушла, вместо мозгов. Если её побили, то аналогичное выходило по поводу его силы, ну а если его более язвительно высмеяли, то это означало, что окружающие – идиоты, которые не способны заценить настоящий юмор. Мнение же идиотов свидетельствует об идиотизме того, кого они поддерживают. И в любом случае это всё как раз и подтверждало то, что истина как раз на её стороне. А если же каким-либо из этих способов в споре доминировала она сама, это оказывалось наглядным подтверждением того, что права в данном случае именно она. И вообще способность побеждать говорила о том, что она развивалась правильным образом, а правильность её развития указывала на её правоту, ибо правильно развивающийся будет правильно думать, и потому её победа это дело очень удачно символизирует.

В таком режиме барамука могла иметь за собой огромное количество проведённых споров, в которых не терпела ни одного поражения (по крайней мере, в рамках своего суда), и единственная проблема была только в том, что побеждённый противник не хотел признавать своё поражение, а, следовательно, и не собирался изменять своё поведение. Что, хоть и доказывало, конечно же, очередной раз его глупость, делало толк от победы

сугубо символическим. Но поскольку у барамук всё было символическим, всё остальное оставалось на втором плане.

Понимание своей победы для барамук само по себе было в споре очень важным ещё и потому, что это помогало им сохранить самоуважение в условиях неравенства и несправедливости, уничижающих её чувство собственного достоинства, для поддержания которого так не хватало апельсиновых долек. Лучше же всего подтверждало своё превосходство над оппонентом способность наперёд знать всё то, что он скажет, исходя из барамучьей мудрости. Способность же угадывать, что собирается сказать оппонент, у барамук была просто фантастической, и развита она была благодаря барамучьей культуре, которая сформировалась благодаря демократическим принципам. А когда барамука предвидела ответ оппонента, она сразу переходила сразу к выводам, что она о нём думает, и эта способность экономить время снова указывала на её превосходство.

Однажды у одной барамуки состоялся спор с Умеющей Считать до Бесконечности.

– Сто поделить на сто будет один, а не пять, – заявила Умеющая Считать до Бесконечности.

– Дура! – сразу закричала барамука, и сделала страшную рожу, – хрен ты мои дольки отнимешь!

– Где я пыталась отнять у тебя дольки?

– Дура ты потому, что несёшь бред, а бредовые твои заявления потому, что если таких, как ты слушать, так я вообще ни дольки не получу!

– И как же ты определила, что ничего не получишь, если будешь меня слушать?

– Да не включай дурочку-то – не на ту напала! – ответила барамука с апломбом, – Чего я получу-то, если все апельсины растоптаны будут? А ты же предлагаешь именно это!?

– Где я сказала, что предлагаю именно это?

– Ну как из чего? – с видом эксперта ответила барамука, – Ты же хочешь массовый мордобой?

– Где я сказала, что этого хочу?

– Ты бессовестно манипулируешь фактами! Если взаимопонимания не может быть, то будет мордобой – это же ежу понятно! А ты говоришь вещи абсолютно непонятные, а значит, ты хочешь посеять в обществе взаимонепонимание!

– А что непонятного в моих словах?

– Ну ведь они же бредовы!

– В чём бредовость?

– Ну ты же говоришь, что зубристика учит неправильно! Это же бред, которого не может быть!

– А чем для тебя доказывается невозможность этого?

– Ну как чем? Это же просто непредставимо! Да ты любого спроси – он тебе скажет, что это немыслимо! Какие ещё доказательства нужны?

– То есть единственный довод – это мнение обезьян, которые думают, что если им не по силам что-то представить, значит этого не может быть?

– А ты думаешь, что мы все идиоты, а ты одна - умная? За такие оскорбления тебе надо морду бить!

– Ну тогда объясни, почему они не могут ошибаться, если умеют считать не лучше твоего, а ты считать не умеешь?

– Почему это я не умею? Я умею всё, что нужно!

– Ну давай, посчитай до десяти!

– Раз – два – три – э-э-э-... да причём тут вообще счёт до десяти!?

– При том, что ты собиралась при помощи этого доказать, что все не могут ошибаться.

– Я не могу – другие могут!

– Ну зови тогда того, кто может – посмотрим, что твои другие могут.

Тут барамука свистнула в два пальца – появилась группа поддержки из единомышленников.

– Она говорит, что Вы считать не умеете! – сказала барамука.

– Дура! Отнять наши дольки у тебя не получится! – заорали остальные, и стали кидаться грязью.

Поднятый группой поддержки галдёж был так велик, что было не разобрать, кто из них что говорит, зато было видно рожи каждого, по которым сразу становилось понятна позиция каждого. Но поскольку общаться при помощи рож Умеющая Считать до Бесконечности не умела, ей засчитали неспособность что-либо отвечать по приведённым аргументам. Так благодаря барамучьей культуре общество Справедливости и Равенства в очередной раз отстояло своим демократические ценности.

Продолжение тут