Что такое коррупция?

Задним числом добавляю ещё одну статью в этот журнал

    Есть два вида людей. «Одни живут по принципу «Не делай другому того, чего не хочешь себе». Другие по принципу «Нагибай другого так, как нагнуть себя не позволяй». Среди власти последних особенно много. Потому, что: а) именно такие туда сильнее всех и рвутся, б) сама власть развращает, в) трудно быть другим, когда вокруг полно людей, живущих именно по такому принципу.

Когда у власти находится такой человек, обнаруживается естественное противостояние его интересов и подвластного народа. Т.е., его интерес: жить как можно лучше (одеваться как можно богаче, есть, как можно вкуснее, иметь дворцы, как можно красивее, прислугу, как можно больше, и т.п.), соответственно, народ должен работать столько, сколько всё это обеспечить, и жить настолько беднее, насколько эта вся нагрузка потребует. Интерес хозяина: захватывать, нагибать соседей, увеличивать свои владения и свои возможности жить как можно богаче. Соответственно, народу приходится быть расходным материалом в войнах (возможно даже тех, которые нужны исключительно ему), тащить на своих плечах всё ярмо экономики, работающей на войну, расхлёбывать горе потерь среди своих близких, слушающих такому государю, и тащить ярмо своего и без того нелёгкого быта уже без них. Получается целый ряд положений, при которых одной стороне закономерно может быть хорошо только тогда, когда другой плохо.

Чем сильнее возмущение народа по этому поводу, тем меньше себе такой государь может позволить подобных вещей без риска для своего положения. А чем возмущения меньше, тем наоборот, себе можно будет позволить больше. Поэтому одной из дисциплин институтов власти (если она паразитическая) является отучение народа от понимания самого момента, что и зачем нужно.

Один из способов ограничить понимание дела – это урезать объём понятий, при помощи которых выстраивается мысль. Если в языке есть понятие, обозначающее конкретно это явление, тогда можно будет конкретно сказать: «Вот только пожалуйста, без этого!». Если такого понятие в языке не будет, мысль будет выразить сложнее. А для людей, не желающих много соображать, особенно сложно.

Введи понятие «микробы», и люди будут понимать, что надо мыть руки перед едой. Не введи – не будут понимать, что в разгар эпидемий, передающихся воздушно-капельным путём, не надо собираться плотными толпами. Аналогичным образом может обстоят и с понятием паразитизма власти. Допустим, в языке отсутствует отдельное понятие для обозначения этого момента, но есть слово власть. Тогда простые люди, вместо того, чтобы рассуждать, нужна ли власть без этого или с этим, могут рассуждать проще: нужна ли власть или нет. Будут думать «Ага, а как же совсем без власти? Да ней плохо, да, но без неё же вообще никуда? Без неё мы не сумеем самоорганизоватся, и перебьём друг друга, и конец нам… Нет уж пусть лучше всё будет, как будет!». И тогда всё, что нужно, чтобы удерживать повиновение, такой власти достаточно всего лишь не допускать появления такого понятия, и не доводить до того, чтобы было ещё хуже, чем «перебьём друг друга». А всё остальное можно, не особо опасаясь критической степени недовольства. Управляй мышлением людей, и будешь управлять людьми

Чем отличаются более развитые существа от менее развитых? Более развитые задумываются о большем количестве вопросов. Например, если людей загнать на какую-то огороженный стеной загон, и закрыть ворота, люди начнут задаваться вопросами, почему так. А случайно ли они здесь оказались, и насколько это ограничивает их свободу, и какие цели могут быть у тех, кому зачем-то надо было их в такое положение загнать? Появится стремление, если не перелезть через эту стену, то хотя бы найти щёлочку, чтобы посмотреть, что там находится за ней. Но если то же самое проделать со стадом баранов, то они такими вопросами озадачиваться не будут. Это для них слишком сложно; и им проще считать, что путь лучше всё будет, как будет, чем они будут заставлять себя заниматься вопросами, которые их уму неестественны и непривычны.

«Ну зачем думать об этом, когда непонятно. зачем об этом думать?» – ответили бы бараны, если умели говорить. Непонятно, зачем нужно – у всех не развитых выше определённого уровня это аргумент номер один в пользу «не нужно однозначно». Баранов всю жизнь держат в загоне, и им не приходит в голову поинтересоваться, с какой целью – это для них естественно.

Аналогичная ситуация может быть и с людьми между людьми разного уровня развития понимания в области политики. Ограничь возможности выражения мыслей человека языком, на котором нельзя вразумительно выразить выгодную ему мысль, а можно выразить выглядящей состоятельно выгодную кому-то другому, и один человек начнёт задумываться, почему это так, другой послушно использовать только те слова, которым его научили. И приходить к выводу, что, если все рассуждения складываются так, как выгодно не ему, значит, это и есть правильно, и надо себя к этому приучать. Подумать, случайно ли это, не придёт в голову никогда. Ну не интересно это некоторым, непонятно, зачем нужно, а значит, «не нужно однозначно».

У всех свой язык. У людей это слова, у собак гавканье, у овец блеяние. А что такое блеяние? Ну вот стригут овечку – она блеет. А что она блеет? Нравится ей, не нравится – как понять? Ну на нет и суда нет – чего там разбирать, если она вразумительно выразить не может? Или режут её – она тоже блеет. Ну здесь, наверное, уже скорее всего не нравится. А что ей не нравится? Это надо на благо общества – по крайней мере, хозяин так говорит. А что она может ему возразить? Только «бе»? Нет, извини, овца, твои доводы неубедительны. Тебя хозяин пас, стриг, охранял – отдавай долг «родине»! Вот если бы говорить (и думать) умела, тогда бы могла сказать: «Какой родине? Которая меня режет – это что ли родина? А какое право ты имеешь меня жизни лишать? Я тебя лишаю? Ты меня спрашивал согласия на такие условия или нет? Ты мне выбор предоставлял, или рассчитывал, что я не спрошу об этом? Вот сначала ответь, потом долг спрашивай!», вот тогда (возможно) был бы разговор, а так нет. Не во всех случаях, конечно – только в некоторых (количество зависит от способности сородичей уметь думать и говорить). Если бы все животные умели так – были бы другие порядки на фермах, если только одна овца – трудно ей придётся.

Аналогичным образом обстоит и в отношениях между людьми, где одни имеют власть распоряжаться другими без особого уважения к их достоинству и благополучию. Я не буду гадать на, какие слова и в каких значениях применялись в прошлые времена у разных народов для выражения мысли «Даёшь хорошего царя!». Скажу только, что никакого массового понятия для современного обозначения паразитизма властей, кроме слова «коррупция», я не знаю. А со словом «коррупция» (ну надо же), есть подводные камни. Дело в том, что обычно оно означает противоречие закону и морали, а закон под себя может писать сама власть. Т.е. если паразитическая власть узаконит свой паразитизм, то предъявить ей противоречие закону не получится. Получится только сотрясти воздух этим словом без какого-либо результата. Что же касается морали, то все её соображения зависят от понимания общественностью сути дела. А если понимание контролируется набором понятий, а нужные понятия будут отсутствовать, то с ним будет так же самая тема, что и с законом. Поэтому слово коррупция не может быть эффективным при таком раскладе; оно может только работать на создание вида, что все нужные понятия есть, и что если они не работают, то надо перестать об этом думать, и заняться чем-то другим.

На сём всё, извините, если кого отвёл от других дел, вопрос к юристам (и всем просто желающим обсудить тему): есть ли возражения к такому ходу мыслей, и если да, то какие, а если нет, то какие ещё общепринятые понятия предусмотрены для обозначения описанной проблемы, и если никакие, то почему?