Юаньские источники о дате рождения Чингисхана
Отличием «Юань ши» от других династийных историй была не столько быстрота составления (была написана за один год), сколько ограниченность круга достоверных (с точки зрения китайских историографов династии Мин) документов времен Чингисхана и Угэдэя с Гуюком, доступных авторам ЮШ. Ведь согласно китайской официальной историографической традиции, в любой династийной истории главный ее раздел, т.е. «Бэньцзи (Основные записи)», анналы императоров династии, составлялся строго на основе так называемых шилу («правдивых записей»), представлявших собой содержание повседневных записей (дневников) деяний и речей императоров, оформленных в своды этих записей (т.е. собственно шилу, создававшиеся за весь период правления каждого императора династии). А в Монгольской империи (потом в Юань) такие записи начали вести и составлять только с середины правления Мэнгу-каана, причем на монгольском языке. Соответственно, по периодам правлений Чингисхана (и его первых преемников - Угэдэя и Гуюка) таких шилу, как их понимали китайские историографы, не имелось в принципе[1].
[1] В традиционном резюме, которым завершались «Бэньцзи» каждого императора в любой династийной истории, в конце анналов правления Чингисхана в «Юань ши» ее авторы именно это и констатировали: «Как жаль, что в то время историографы не имелись в штате [двора Чингисхана], пожалуй, многое потеряно в записях и документах!». Дело в том, что для составления шилу, а равно и первичного для них материала (дневники, повседневные записи etc), в штате дворов китайских императоров существовали специальные должности таких историографов. В империи чингизидов (потом в Юань) такие должности появились только при Мэнгу-каане и Хубилае.
Вот так и получилось, что основные юаньские документы о раннем периоде деятельности Чингисхана, имевшиеся в распоряжении историографической комиссии Сун Ляня и Ван И (писавшей «Юань ши»), основывались на китайских переводах (сокращенных) монгольских текстов, которые сами составлялись только со второй половины правления Хубилая — начало работы над ними пришлось на 1280-е гг., а закончены они были в 1300-х годах . А собственно первоисточники их (т.е. монгольские документы из пресловутого «золотого сундука» каанов и других ханов, их родственников) были недоступны китайцам ни в юаньское время, ни даже в начальные годы династии Мин. О этом подробно написано знаменитым юаньским историографом и писателем Юй Цзи (1272 – 20.06.1348 г.):
«Совершались при этом официальные записи [деяний] под знаменами дракона и стягами солнца с луной , делались собрания [записей об] его [т.е. императора] подвигах и свершениях, которые [хранились] в золотых сундуках в каменных палатах. Меры секретности [по отношению к ним] были чрезвычайно жесткими, посторонним императорскому дому было нельзя ни получить, ни даже увидеть или узнать [их содержание]».
Сказанное касается периода всех первых каанов (т.е. до времен Мэнгу-каана), когда влияние китайцев на госаппарат империи Юань было еще слабым, так как он состоял в основном из некитайцев — сэмужэнь[2]. Кроме того, даже и сэмужэнь вряд ли могли получить подобные сведения. Так, когда в середине 20-х годах XIV в. у юаньского историографа Юй Цзи, занимавшего высокий пост в академии Ханьлинь, появилась необходимость уточнить написанные в начале этого века шилу (начиная с шилу Чингисхана), то он не получил нужных сведений. Вот как про это рассказывает «Юань ши» в жизнеописании Юй Цзи, в той его части, где описывается его работа начальником коллектива, составлявшего гигантский свод официальных документов Юань (и Монгольской империи) под названием «Цзин-ши дадянь»:
«Государь, ввиду прежнего [высочайшего] повеления о составлении трех официальных историй [династий] Ляо, Цзинь и Сун и не видя достижений [в этом], приказал действительным членам [академии Ханьлинь] (сюэши), руководителям комиссии по составлению “[Цзин-ши] дадянь”, специально возглавить тех, кто [ранее] был назначен заниматься этим делом. Вскоре затем, так как множество наличных записей деяний [прежних] правлений оказались не подготовленными [к изданию], то [Юй Цзи] обратился с просьбой [к императору] разрешить Палате государственной истории (гошиюань) при академии Ханьлинь привести в порядок все те правдивые записи (шилу) почивших императоров, в которых некогда различные государственные учреждения подготовили [свои] редакции записей деяний [императоров]. Сановники академии Ханьлинь доложили императору следующее: “Так как закон не позволяет передавать правдивые записи (шилу) посторонним, то и записи деяний прошлых [императоров] запрещено показывать чужим”. [Юй Цзи] еще просил разрешить перевести с государственного языка тобчиян[3], чтобы дополнить и привести в порядок [записи] деяний со времен Тай-цзу (т.е. Чингисхана – Р.Х.). [Действительный член академии Ханьлинь] и советник государя ([сюэши] чэнчжи) Таш-Хайя[4] ответил так: “Нельзя приказать того, чтобы тобчиян передали посторонним людям”. Поэтому все было прекращено».
[2] Т.е. «всяческого рода люди» по-китайски. Так называлась при Юань вторая, после самих монголов, социальная группа – некитайцы из других частей Монгольской империи, ниже их в юаньской иерархии народов стояли хань и наньжэнь, 3-я и 4-я категории, соответственно.
[3] Т.е. с монгольского языка – так он назывался в «Юань ши», цитировавшей официальные документы Юань, где «государственным языком» назывался монгольский. «Тобчиян» по-монгольски «краткая история», большинство исследователей считает, что при всех случаях упоминания тобчиян в «Юань ши» (т.е. в цитируемых/пересказываемых в ней юаньских документах) речь идет о монгольском оригинале «Сокровенного сказания».
[4] Крупный сановник Юань, занимал должности вице-канцлера и наставника государя. С 1328 по 1334 г. являлся действительным членом академии Ханьлинь и советником императора (сюэши чэнчжи). Уйгур по происхождению.
Как следует из этого отрывка, мало того, что данные по деятельности первых ханов были неполными и противоречивыми, но они вдобавок оказались недоступными для коллегии китайских историографов для сличения с монгольскими первоисточниками. Юй Цзи поэтому и просил дать ему недостающие сведения путем перевода с монгольского языка секретных документов из «золотого сундука», а конкретно — из монгольской истории «Тобчиян» (т.е. оригинального свода «Монгол-ун ниуча тобчиян», он же «Сокровенное сказание»), там хранившейся. Просьба была отвернута, даже император Юань не смог преодолеть ранее введенный его предшественниками строгий запрет. Да и сам Хубилай, когда в 1288 г. ему представили первые варианты шилу правлений Чингисхана, Угэдэя, Гуюка и Мэнгу-каана, советовал своим монгольским академикам Дзарману и Харахасуну (оба служили в монгольском отделении академии Ханьлинь и отвечали за составление шилу на монгольском языке) обратиться с расспросами к тем монголам, кто застал правление Мэнгу-каана, но не времена Чингисхана, вероятно также не желая подпускать их к «золотому сундуку».
Итак, подытоживая все сказанное, становится ясно, что китайские авторы не только не были допущены к первоисточникам родословий чингизидов («золотому сундуку»), но и китайские версии шилу для периода Чингисхана были отрезаны от подобной информации, в том числе и касательно даты рождения и длительности жизни Чингисхана. А под конец существования Юань, в период освободительной войны против монголов, вообще происходило физическое уничтожение документов на некитайских языках под лозунгом: «Убивай татар и жги книги на татарском языке!». Кроме того, значительная часть секретных архивов Юань была вывезена монголами при их уходе в Монголию в 1368 г. Поэтому авторы «Юань ши» не могли воспользоваться многими, ранее секретными, архивами Юань, даже когда власть перешла к китайской династии Мин.
В результате им пришлось довольствоваться официально опубликованными сводами законов, указов и докладов властей Юань, а также частными архивами, эпиграфикой (на мемориальных стелах) и сборниками сочинений юаньских авторов (отмечу еще тут, что монгольский текст "Сокровенного сказания" был обнаружен минскими историками уже после издания "Юань ши" - в конце 1370-х годов). Отсюда происходит определенный парадокс — сохранившиеся в частных архивах и эпиграфике сведения о жизни многих сановников Юань (включая преамбулы с подробными описаниями жизни их предков) содержат намного больше точной информации, включая даты жизни (с точностью до дня — рождения или смерти), чем те данные по Чингисхану и его ближайшим потомкам, что сохранились в доступных авторам ЮШ официальных документах Юань на момент ее составления в 1369-1370 гг.
Неудивительно, что в таких условиях «Юань ши» наполнена ошибками и пропусками — так например, дважды в ее тексте присутствует биография Субэдэя, и при этом отсутствуют биографии Батыя и старшего товарища и соратника Субэдэя — Чжэбэ . Слабую осведомленность «Юань ши» в некоторых вопросах периода от Чингисхана до Мэнгу-каана отмечают все специалисты по Юань: отечественные — Е.И. Кычанов, китайские — цинские историки Цянь Да-синь и Ли Сы-чунь. Последний, специалист по историографии Юань, писал: «“Юань ши” не была вычитана полностью из-за того, что китайские ученые, составлявшие ее, не знали монгольского языка, и из-за того, что у господ Суна и Вана[5], осуществлявших общую редакцию ее, ухудшилось зрение на склоне лет». С учетом вышесказанного и надо рассматривать степень достоверности известий «Юань ши» касательно родословия первых монгольских каанов, вплоть Мэнгу-каана. Как уже было рассказано выше, при Хубилае были попытки создать историю Чингисхана, Угэдэя и Гуюка, но представленные варианты Хубилаем были признаны неудовлетворительными. В чем он сам, к слову сказать, был немало виноват — когда запрещал китайским ученым-конфуцианцам и даже монгольским членам академии Ханьлинь доступ к пресловутому «золотому сундуку».
В «Юань ши» тоже не указана прямая дата рождения Чингисхана, она выводится косвенно — через его возраст на момент смерти. Данные на этот счет в ее первой цзюани «Основные записи Тай-цзу» крайне скудные, они содержатся всего в паре фраз:
«Осенью, в седьмой луне, [в день] жэнь-у (18 августа) [Чингисхан] заболел. [В день] цзи-чоу (25 августа 1227 г.) [он] почил в походной ставке в Хара-Удук в долине Саари[-кээр]… Продолжительность [его] жизни – 66 [лет]. Был погребен в ущелье Циняньгу».
Так как дело происходило в 1227 г., то расчет по «Юань ши» дает рождение Чингисхана в 1162 г. (66 лет жизни по монголо-китайскому счету соответствует 65 годам с момента рождения). Однозначно определить, откуда взята составителями «Юань ши» данная продолжительность жизни Чингисхана нельзя, однако со значительной степенью вероятности представляется, что они делали выбор между различными, противоречащими друг другу, датами, содержащимися в имевшихся в их распоряжении китайских сочинениях (как уже отмечалось, монгольского языка они не знали и пользовались только китайскими сочинениями и наличными переводами на китайский язык некитайских источников).
Среди собственно юаньских сочинений такие даты встречались, но происхождение их первоисточников не верифицировано и основывалось на переписывании сообщений, не восходивших к монгольским первоисточникам (речь идет о дате рождения или возрасте Чингисхана на момент смерти — сама же дата смерти Потрясателя Вселенной стала тогда главной новостью века и потому была хорошо известной всем соседним странам). Некоторые из них дошли до нашего времени. Так, в компилятивном сочинении позднего юаньского автора Тао Цзун-и (1320–1399) «Наньцунь чогэн лу (Записи в промежутках между пахотой в Наньцунь)», которое составлялось в течение 1350-х годов (оно было завершено не позднее 1366 г. [6]) и которое представляло собой различные заметки по всяким поводам, фигурирует в качестве длительности жизни Чингисхана именно эта цифра «66 лет» , но в составленной тем же Тао Цзун-и энциклопедии, своде различных сочинений, «Шо-фу» (составлен между 1350 и 1362 гг.) присутствует текст «Мэн-да бэй-лу» Чжао Хуна, дающий совсем иную длительность жизни «Потрясателя Вселенной» — 73 или 72 года. Таким образом, Тао Цзун-и данная тема особо не интересовала и он не проводил ее изучение (он не дал даже простейшего указания на наличие такого расхождения или какого-либо тому пояснение), а равно и достоверности и сведений о происхождении этих дат в своих сочинениях — он просто некритически взял их из каких-то сунских источников (неизвестной достоверности и происхождения), а не из первоисточников монгольского круга.
[5] Т.е. Сун Лянь и Ван И, главные руководители коллектива авторов, редакторов и сводчиков «Юань ши».
[6] Тао Цзун-и, по разным причинам вынужденный заниматься сельским хозяйством в свой усадьбе Наньцунь, в течение многих лет вел записи по разным поводам, событиям и историческим реминисценциям, а также записывал выдержки и цитаты (часто скрытые) из различных сочинений. Именно они и составили содержание данного собрания заметок. Дата его составления – 1366 г., является условной, указывающей на первое датированное упоминание о нем как о цельном произведении. А сообщение о датах жизни Чингисхана находится в его начальной главе, таким образом его написание скорее всего относится к началу 1350-х гг. и приходится на тот же период, когда Тао Цзун-и составлял свою энциклопедию «Шо-фу» из китайских сочинений, в основном танского и сунского происхождения. Предположение о том, что авторы «Юань ши» взяли данные о возрасте Чингисхана именно из сочинения Тао Цзун-и представляется более чем вероятным, если сравнить с вышеприведенной цитатой ЮШ текст из «Наньцунь чогэн лу»: «В 12-й луне года бин-инь, 2-го под сунским [девизом правления] Кай-си (январь 1207 г.), [Чингисхан] как раз вступил на престол у реки Онон – с этого времени [как он] сам титуловал себя каганом и до дня цзи-чоу 7-й луны года дин-хай, 3-го под сунским [девизом правления] Бао-цин (25 августа 1227 г.), когда он почил в долине Саари, он находился на престоле 22 года, а продолжительность жизни составила 66 [лет]. Был погребен в ущелье Циняньгу». С одной стороны видно цитирование авторами "Юань ши" последнего предложения Тао Цзун-и и концовки предшествующей ему фразы, а с другой – очевидно исходно сунское происхождение процитированного выше сообщения Тао Цзун-и. Более того, это скорее всего его прямое цитирование из какого-то южносунского сочинения – на это указывает не только использование сунских девизов правления (каждая китайская династия вводила свой собственный календарь как главный признак своего суверенитета – любой использовавший его, таким образом, признавал себя подданным этой династии), по которым даются в нем датировки, но и, что более важно, сохранение оборота «сам титуловал себя». Данный оборот означает «самозванно объявить себя императором», а так мог написать только подданный китайской империи Сун, но не подданный Юань, т.е. Тао Цзун-и. Ведь в местах своего сочинения, там, где очевидно авторство самого Тао Цзун-и, им совершенно правильно используются этикетные формулы, положенные верноподданному Юань – именование каанов «императорами», используются их храмовые имена, почтительные обороты по отношению к правителям Юань, датировки даются по юаньскому календарю etc.
Таким образом, теперь только и остается лишь высказывать предположение о мотивах выбора составителями «Юань ши» из известных им цифр в пользу 66 лет. Вероятно дело заключается в том, что Сун Лянь и Ван И (заместитель Сун Ляня в авторском коллективе «Юань ши») были правоверными конфуцианцами. А еще они в знак протеста в свое время отказывались служить династии Юань историографами и даже бежали в горы от этой службы. Поэтому, в частности, они были подчеркнуто верны принципам учения Конфуция, которое монгольскими властями периодически ущемлялось, особенно первыми монгольскими каанами. Так что можно предположить, что им не хотелось давать основания проводить параллели между жизнью Чингисхана и жизнью Учителя Куна. Ведь для образованных китайцев, учившихся грамоте на книгах конфуцианского канона вместо букваря, было буквально прописной истиной, что Конфуций прожил полных 72 года (цифра 72 сама по себе несет сакральный смысл — «у-син», т.е. 5 стихий) и умер на 73 году жизни. Возможно, столкнувшись с выбором — 73(72) года или 66, они выбрали второе из-за вышеизложенных соображений и расчета на тонкую месть, понятную для конфуцианского читателя: Конфуций до 66 лет вел странствия и только потом, вернувшись домой, «вел жизнь в праздности» (термин конфуцианской традиции). Т.е. после 66 лет у него настал самый значительный период жизни, период, когда он «стал следовать желаниям сердца и не переступал меры» («Лунь юй», II, 4) и именно тогда он создал важнейшее учение «чжэн мин (исправление имен)» — основу для правильного управления государством. Так что авторы «Юань ши» возможно сознательно противопоставляли каноническому образу Конфуция образ Чингисхана, ограничив возраст последнего 66 годами.
(окончание в части третьей)
Первая страница "Юань ши" из сохранившегося экземпляра первого издания 1370 г. - 明太祖洪武三年刻本 (Ксилограф 3-го года [девиза правления] Хун-у [императора] Тай-цзу [династии] Мин)
Оценили 3 человека
9 кармы