Миф, что работы над атомной бомбой в рейхе прекратились в 1944-м

Писатель Дмитрий Поляков-Катин (фото) о том, как фашисты реализовали атомный проект, который американцы лишь присвоили себе и написали новую историю

«На наших глазах янки сочиняют миф об атомной бомбе»

— Дмитрий Николаевич, тема нашей беседы — атомный проект Третьего рейха, которому вы как писатель посвятили свою трилогию романов «Берлинская жара», «Эпицентр» и «Цепная реакция». Первый из них, вышедший ещё в 2019 году, был удостоен премии Службы внешней разведки России в области литературы и искусства имени Примакова.

— Романы в большей мере посвящены работе нелегальной разведки в годы войны и по природе своей близки таким произведениям, как «Мёртвый сезон», «Семнадцать мгновений весны», «Момент истины», «Вариант «Омега». Урановый проект Третьего рейха и всё, что связано с атомной гонкой тех лет, является чрезвычайно интересным историческим контекстом, в котором развивается сюжет. Вот об этом контексте и хотелось бы здесь поговорить.

— Насколько можно понять, в процессе работы вы изучили множество документов, которые свидетельствуют о том, что ядерная бомба в арсенале гитлеровской Германии в 1945 году — не вымысел, не художественное допущение, а некая историческая реальность, о которой после окончания Второй мировой войны предпочитали не слишком-то распространяться и в СССР, и на Западе.

— Для широкой общественности эта тема по-прежнему существует под грифом если не «секретно», то как минимум «для служебного пользования». В лучшем случае доступными становятся какие-то отдельные фрагменты, но в целом картина складывается в одно большое «белое пятно». Потому что параллельно всем известной Второй мировой войне шла другая, скрытая, малоизвестная война, в которой участвовали, в первую очередь, физики и конструкторы очень высокого уровня. Участвовали разведчики, в мире не было ни одной серьёзной разведслужбы, которая не интересовалась бы этой темой. Участвовали дипломаты и, конечно, высшее политическое руководство ряда государств. Надо признать, что первыми в этой гонке стартовали всё-таки немцы. Позже подтянулись американцы, подтянулись и мы, но немцы начали свою работу ещё в 1939 году. Сейчас существует такое устоявшееся представление, что в сфере разработки атомного оружия Третий рейх никаких существенных результатов не достиг, поскольку Гитлер в 1944 году якобы приказал прекратить финансирование этих работ.

Но если копнуть чуть глубже, выясняется, что это не так. По большому счёту, почти весь цвет мировой атомной физики на тот период был немецким. Из Третьего рейха действительно изгнали «неарийских» физиков, в том числе Альберта Эйнштейна. Но те, кто остался, прекрасно работали. А это Карл Вайцзеккер, Вернер Гейзенберг, Отто Ган, Вальтер Боте, Георг Дёпель, Эрих Багге, Курт Дибнер, Ганс Гейгер, Фридрих Дессауэр… Трудно перечислить всех, но это огромные имена, колоссальные. Большинство из них либо до 1945 года, либо впоследствии получили свои нобелевские премии. Конечно, можно по-прежнему считать, что все эти годы они ждали краха нацизма и сидели сложа руки, а атомной бомбой всерьёз занимались только американцы, которые в 1942 году начали свой знаменитый Манхэттенский проект, создав исследовательские центры в Лос-Аламосе и Ок-Ридже, где они, истратив два миллиарда долларов, гигантские деньги по тем временам, и создали эту бомбу.

На мой взгляд, это всё-таки мифология, в создании которой наши бывшие американские партнёры традиционно преуспевают больше других. Так, например, был сделан миф-вестерн об американских ковбоях и Диком Западе. Так был создан миф об американских гангстерах, всех этих Меерах Лански и Лаки Лучано. Очень активно продвигается миф о том, что решающую роль во Второй мировой войне сыграла высадка войск США и их союзников в Нормандии. И тепер— Романы в большей мере посвящены работе нелегальной разведки в годь на наших глазах янки сочиняют миф об атомной бомбе, при помощи которой Соединённые Штаты якобы сумели завершить Вторую мировую войну и открыли эру атомной энергетики. Причём речь идёт не только об американском первенстве, но и о нравственном превосходстве Америки над всеми остальными государствами. Об этом сняты и нашумевший фильм «Оппенгеймер», и сериал «Манхэттен» — отличный, кстати, сериал, сделанный на очень высоком уровне. США вкладывают в это большие деньги, задействуют лучшие силы, в отличие от нас. Но ведь на деле всё было не совсем так. Даже совсем не так.

— Но ведь они первыми испытали атомную бомбу, а затем применили её в Хиросиме и Нагасаки.

— Вот тут-то и возникают парадоксальные, на первый взгляд, вопросы, заставляющие взглянуть на историю атомной гонки по-новому.

Дело в том, что в конце декабря 1944 года генерал Лесли Гровс, возглавлявший «Манхэттенский проект», направил президенту Рузвельту доклад, основанный на заключении главного металлурга Лос-Аламоса Эрика Джетта, в котором информировал, что к 1 мая 1945 года им удастся получить не более 15 кг оружейного урана, в то время как для мало-мальски мощной бомбы требуется не меньше 50 кг.

— Выходит, необходимого для создания урановой бомбы количества урана-235 у американцев к концу войны не было?

— Как следует из доклада Гровса (и не только из него), не было. Там же отражена тупиковая ситуация, в которой оказались американцы с бесконтактным взрывателем для имплозивной схемы подрыва плутониевого заряда. Кстати говоря, сюжет сериала «Манхэттен» как раз крутится вокруг этой темы. Да, к реализации Манхэттенского проекта были привлечены гигантские научные силы со всего мира: Энрико Ферми, Лео Силард, Нильс Бор, Эдвард Теллер и т. д. Но это стало своего рода ловушкой. Потому что когда в одном месте собираются звёзды первой величины, всё тонет в спорах. А это приводит к потере времени… Был ещё целый ряд обстоятельств, в том числе слишком большая засекреченность, слежка и контроль, научным гениям это не нравилось, они конфликтовали…

А немцы пошли по другому пути. Они разбросали лаборатории своего атомного проекта по всему рейху, и каждая из них работала более-менее автономно, выполняя определённую функцию. Результаты стекались в определённые центры, в частности, в Институт физики кайзера Вильгельма в Берлине, где всё это серьёзнейшим образом анализировалось. Да, у них тоже были какие-то столкновения, стычки, споры, но всё это очень быстро гасилось, поскольку работы шли под контролем СС Генриха Гиммлера.

Миф, что работы по атомному проекту в Третьем рейхе прекратились в 1944 году по решению «бесноватого фюрера», основывается на том, что таким звёздам немецкой ядерной физики, как Гейзенберг, Боте, и ряду других тогда действительно максимально ужали финансирование. Военное крыло рейха не интересовала фундаментальная физика.

Было решено идти по кратчайшему пути к созданию урановой бомбы: методом центрифугирования, термодиффузирования и электромагнетизма, не зацикливаясь на разработке реактора для производства плутония, которым занимался Гейзенберг. В 1944 году в Германии высшую степень срочности имели две программы: «изотопный шлюз» Багге и изготовление коррозионностойких урановых пластин. Деньги в рамках урановой программы текли в основном в промышленность. Их получали фирмы «Ауэр» и «Дегусса», изготавливавшие металлический уран, концерн «ИГ Фарбениндустри», занимавшийся установками по производству тяжёлой воды, и «Немецкий реактор был захвачен американскими войсками и вывезен за океан»фирмы «Хеллиге» и «Аншютц», строившие опытные образцы ультрацентрифуг.

— То есть приоритеты немецкого атомного проекта могли просто сместиться с одних уже выполненных или считавшихся неперспективными этапов работы на другие?

— Во всяком случае, этого исключать нельзя. Но, возвращаясь к американцам и их Манхэттенскому проекту, могу добавить, что в его рамках проводились испытания только одной плутониевой бомбы. А вот испытаний урановой бомбы американцы не проводили вообще, во всяком случае, о таких испытаниях ничего не известно. Я, занимаясь этой темой, интересовался: возможно ли сбросить бомбу без предварительных испытаний? Ответ был один: невозможно по определению.

«Немецкий реактор был захвачен американскими войсками и вывезен за океан»

«В обмен на физиков, лаборатории, уран и так далее американцы обеспечили огромному количеству нацистских преступников либо переброску в Латинскую Америку, либо они их вывели из-под удара», — говорит писатель Дмитрий Поляков-Катин о «успехах» американской программы разработки атомной бомбы. По его словам, фашисты добились значительных успехов в разработке нового оружия, которые американцы лишь присвоили себе.

Демонтаж немецкого экспериментального ядерного реактора в Хайгерлохе, апрель 1945 годаФото: общественное достояние, commons.wikimedia.org

— В вашем романе «Эпицентр» немало страниц посвящено так называемой миссии «Алсос», созданной в рамках Манхэттенского проекта. Каковы были цели у этой миссии?

— «Алсос» в переводе с греческого языка значит «роща», это коррелируется с фамилией генерала Лесли Гровса, которая с английского тоже переводится как «рощи», и некто Борис Паш, инициатор и руководитель этой миссии, пошутил таким образом… Тут вообще роль русских, наших соотечественников, «на той стороне» выглядит весьма любопытной. Борис Фёдорович Пашковский фактически руководил контрразведкой Лос-Аламосской лаборатории. Это был уникальный человек…

— Который, как следует из его биографии, на должность ключевого контрразведчика атомного проекта США попал каким-то странным образом, поскольку до этого вёл, кажется, какую-то фитнес-студию в Голливуде.

— Там у него была спортивная секция. В 1941 году пошёл служить в американскую армию, его сразу взяли в военную контрразведку. Но это загадка, конечно. У Бориса Пашковского, или Паша, как его знали американцы, мать была черногоркой, а отец русским, причём это был не простой человек, а с 1934 года — митрополит всея Америки и Канады, глава Православной церкви Америки, независимой от московских церковных властей после смерти патриарха Тихона. Борис Пашковский, как и его отец, был очень верующим человеком, принимал участие в Первой мировой и гражданской войнах — в последней на стороне белых, конечно. Это была такая пассионарная личность, масштаб которой даже трудно оценить.

Кстати, разведку Ватикана, которая официально называлась Бюро информации и занималась помощью военнопленным, в годы войны также возглавлял русский, Александр Николаевич Евреинов, архиепископ греко-католической церкви. Эта служба занималась благотворительной деятельностью и одновременно вела сбор очень разносторонней информации, поскольку к этой работе был подключён каждый католический приход в мире. Такими колоссальными возможностями в сфере разведки, как у Ватикана, не располагала ни одна спецслужба мира.

Но вернёмся к Борису Пашковскому. Он резко возражал против привлечения Роберта Оппенгеймера к Манхэттенскому проекту, и в итоге оказался прав. Прав в том смысле, что Оппенгеймер впоследствии всё-таки дал слабину в некоторых моментах. Но Гровс настоял на его участии, Пашковский с генералом разругался и пробил миссию «Алсос», в рамках которой физики не просто шли за войсками союзников, но имели колоссальные полномочия, вплоть до права в случае необходимости влиять на ведение боевых действий. Им нужно было всё, имевшее отношение к немецкому ядерному проекту, начиная с лабораторий, и прежде всего сами учёные. Это была миссия охотников за головами. Когда впоследствии вышли мемуары Гровса и научного главы миссии «Алсос» Сэмюэла Гаудсмита, их у нас мгновенно перевели, там говорилось, что ничего, мол, у немцев не нашли, ничего у них-де не было.

Полагаю, это была сознательная дезинформация, поскольку на самом деле немецкая урановая программа на месте не стояла ни дня… В 1945 году вследствие бомбёжек весь оставшийся уран, тяжёлую воду и оборудование перенесли в Баварские Альпы, в город Хехинген и местечко по соседству Хайгерлох, где в скалах были вырублены огромные шахты…

— Для каких целей?

— Там немцы попытались построить очередной реактор. Но реактор так и не «завёлся» — не хватило сырья. А затем реактор был захвачен американскими войсками и вывезен за океан. Это был не единственный трофей американцев в Хайгерлохе. Сотрудники «Алсос» обнаружили и захватили там документы, а также центрифугу доктора Грота для обогащения урана и установку газовой диффузии Багге для выделения урана-235, которая работала в четыре раза эффективнее, чем аналогичное оборудование, применявшееся в США. Американцев чрезвычайно интересовал оружейный уран, который они могли взять только у немцев. Это была тщательно подготовленная операция, она была аморальна по своей сути, потому что в обмен на физиков, лаборатории, на уран и так далее американцы обеспечили огромному количеству нацистских преступников либо переброску в Латинскую Америку, в том числе Аргентину, Боливию и т. п., либо они их вывели из-под удара, как это произошло с тем же самым начальником 6-го управления РСХА, бригадефюрером СС Вальтером Шелленбергом, который на Нюрнбергском процессе был всего лишь свидетелем. Потом его чуть-чуть осудили, он чуть-чуть посидел… После чего Шелленберга спокойно выпустили на свободу, он опубликовал свои сомнительные мемуары и через год благополучно скончался в Италии от неожиданно возникших проблем со здоровьем.

— Американцы благодаря той же миссии «Алсос» были прекрасно осведомлены о немецком урановом проекте. А что знали наши, насколько продуктивно работала советская разведка?

— Она работала прекрасно. Существуют донесения советской разведки по немецкой урановой программе, на которые почему-то никто не обращает внимания. Вот документ № 328, отзыв Игоря Васильевича Курчатова на донесение разведки под заголовком «О немецкой атомной бомбе», поступивший 30 марта 1945 года; теперь это открытый источник, а тогда он шёл под грифом «Совершенно секретно. Особой важности». Не буду приводить весь текст, но хочу остановиться на его начале. 30 марта 1945 года, за месяц с небольшим до конца войны, Курчатов пишет: «Материал исключительно интересен. Он содержит описание конструкции немецкой атомной бомбы, предназначенной к транспортировке на ракетном двигателе типа „Фау“…» Соответственно, наша разведка работала, и очень активно, жертвенно работала, чтобы быть в курсе немецкой атомной программы. И она была в курсе. Есть и другие описания, конструктивные схемы в шифрограммах наших разведчиков, и всё это датировано началом 45-го года, февралём-мартом. А в США утверждают, что русские украли у них секреты атомной бомбы…

— Да, старый-новый приём. Сейчас русские, оказывается, ещё и гиперзвук у американцев украли, причём настолько «с концами» украли, что самих янки оставили без гиперзвука…

— То, что наши разведчики что-то «украли» у американцев — умело сконструированная дезинформация, фейк, говоря нынешним языком. В любой стране работа над подобным проектом в ситуации смертельной угрозы со стороны противника строится на основе прочной связки: наука — промышленность — разведка. Разведка не крадёт, она добывает. Причём наша разведка опиралась в своей работе на моральные принципы (в отличие от тех же англосаксов), что в конечном счёте дало положительный результат.

О том, что с 1943 года велись сепаратные переговоры американцев с ведомством рейхсфюрера Гиммлером знают, кажется, уже все — во многом благодаря знаменитому телесериалу «Семнадцать мгновений весны», снятому по роману Юлиана Семёнова. Но вот вопрос: а о чём были эти переговоры? О капитуляции немецких войск в Италии или даже вообще по всему фронту перед США и Великобританией, которая, кстати, так и не состоялась до полного краха рейха? Но об этом не было смысла вести переговоры с СС, об этом имело смысл договариваться с вермахтом, с командующим немецкими войсками в Италии генерал-фельдмаршалом Альбертом Кессельрингом, или ещё выше. На итальянском фронте находилась только одна дивизия СС, которой командовал генерал Карл Вольф, и всё. Эта версия, изложенная в мемуарах Аллена Даллеса, выглядит как прикрытие. Так о чём американцам понадобилось договариваться с СС уже в конце войны, когда её исход был уже всем ясен, а сама СС имела однозначную репутацию?

Уверен, в феврале – апреле 1945 года не было и не могло быть ни одного весомого повода для контактов западных спецслужб с ведомством Гиммлера, кроме атомной бомбы. И даже спасение узников концлагерей вплеталось в пакет гарантий, обеспечивающих успешный торг вокруг результатов урановой программы Германии. Ту же цель преследовали и контакты с Мартином Борманом, правой рукой Гитлера, поскольку куратор работ по созданию атомного боеприпаса рейха, обергруппенфюрер СС Ганс Каммлер, напрямую подчинялся фюреру.

— Если в круг переговоров, помимо прочего, входила и атомная бомба Третьего рейха, создание которой курировалось как раз ведомством Гиммлера, то всё приобретает недостающие смыслы — как говорится, пазл складывается, поскольку речь шла уже о балансе сил в послевоенном мире.

— В Германии это уже не секрет. Есть книга профессора Райнера Карлша «Бомба Гитлера», увидевшая свет в 2005 году, она неоднократно переиздавалась и очень популярна. Карлш, основываясь на целом ряде документов, утверждает, что немцы провели три атомных испытания. Первое было в Белоруссии, в районе Гомеля, за неделю до начала операции «Багратион». Там подорвали тротил-гексогеновую установку с урановым наполнителем, то есть это ещё не была атомная бомба как таковая, цепная реакция не «пошла», но появилось радиоактивное заражение местности площадью примерно в один квадратный километр — когда после катастрофы на Чернобыльской АЭС эту местность обследовали, там были обнаружены следы этого заражения. Второе испытание, уже полностью успешное, прошло на острове Рюген, в его проведении были задействованы силы Кригсмарине. А третье провели в горах Тироля 4 марта 1945 года. Эти события отражены в моей трилогии.

«У Третьего рейха к концу войны проблема была одна — транспортировка бомбы»

— А что за миссия подлодки U-234, о которой вы рассказываете в заключительном романе своей трилогии «Цепная реакция»?

— Подводная лодка U-234 вышла из Норвегии буквально в последние дни войны и взяла курс через Атлантику в Японию. Командовал ею капитан-лейтенант Иоганн-Генрих Фелер. На борту в бочках, изнутри выложенных золотом и свинцом, были необходимые для производства атомной бомбы запасы обогащённого урана, другие компоненты уранового боеприпаса, тонны технической документации, два японских и несколько немецких специалистов-ядерщиков. Среди них был и изобретатель инфракрасного бесконтактного взрывателя, капитан-лейтенант Хайнц Шлике. Интересный момент: на бочках имелась маркировка U-235, то есть изотоп урана-235, а лодка была U-234. И матросы, когда грузили эти бочки, обсуждали, нет ли здесь ошибки: «Это, наверное, не к нам, у нас другой номер».

Так вот, U-234 пошла из порта Кристиансанна, союзники её быстро запеленговали и вели, не пытаясь уничтожить. 10 мая 1945 года Фелер получил радиосообщение о капитуляции вермахта, а также приказ адмирала Карла Дёница, ставшего преемником покончившего жизнь самоубийством Гитлера, всем подводным лодкам прекратить военные операции и вернуться в свои порты либо сдаться ближайшим военным кораблям союзников. Фелер, однако, не подчинился новому канцлеру. Но несколько дней спустя пришёл приказ, вероятно, уже от того, кто планировал миссию, — U-234 всплыла и сдалась американцам. Её сразу отконвоировали в Соединённые Штаты, и, по некоторым сведениям, у причала в Портсмуте U-234 встречал сам Оппенгеймер. Про эту историю в Германии в 1993 году даже снят художественный фильм «Последняя подводная лодка», его легко найти в интернете.

— Можно ли предположить, что урановая бомба «Малыш», которую взорвали над Японией, была сделана из немецких компонентов и только собрана в Америке?

— Причём немцами же, с участием немецких специалистов. У Третьего рейха к концу войны проблема была одна — транспортировка бомбы. Доставить в нужное место до шести тонн груза — носителя для такой операции не было. Фау-3, разработкой которой занимался Вернер фон Браун, должна была стать таким носителем. Ему не хватило всего месяца-двух. Немцы несколько раз отправляли на подводных лодках в Штаты спецгруппы, целью которых было установить радиомаяки в Нью-Йорке, эти группы были выявлены и обезврежены американцами. Это свидетельствует только о том, насколько всё было серьёзно и насколько далеко зашло…

— Дмитрий Николаевич, мог ли успех немецкого атомного проекта повлиять на исход Второй мировой войны и послевоенных событий, или у истории нет сослагательного наклонения, поскольку её пишут победители?

— Речь идёт не о том, что могло быть, если бы… Речь идёт о мифе, согласно которому атомную эру в истории человечества единолично открыли американцы, которые применили созданное ими новое оружие только для того, чтобы побыстрее закончить Вторую мировую войну и тем самым избежать ещё больших жертв. Замалчивание того факта, что для успешного завершения Манхэттенского проекта им понадобились немецкие технологии, материалы и специалисты — одна из составляющих этого мифа. Другой его составляющей, которая активно распространяется, являются утверждения о том, что Советский Союз попросту выкрал все секреты атомной бомбы у своих союзников-американцев, чтобы угрожать всему миру. Мол, только после того, как американцы в июле 1945 года провели на полигоне в Нью-Мексико успешные испытания своей атомной бомбы, в Кремле потребовали как можно быстрее достичь аналогичного результата. Но Лаборатория № 2 под руководством Курчатова работала с 1943 года, и к концу войны уже была наработана необходимая для создания атомного оружия научно-технологическая база: построили циклотрон, начали добычу и обогащение урана. Без наличия такой базы, на пустом месте, с чистого листа ни военным, ни мирным атомом заниматься было бы невозможно. И всё это, нужно подчеркнуть, делалось в тяжелейших условиях Великой Отечественной войны, которая в основном больше трёх лет шла на территории нашей страны, с гигантскими жертвами и разрушениями. Весь мир это видел и знал. И все делали для себя какие-то выводы, которые потом определяли их выбор, их действия в той или иной ситуации. Когда одного из наших известнейших разведчиков, Владимира Барковского, направили в Лондон в рамках операции советской научно-технической разведки «Энормоз», его задачей было получение информации по английской урановой программе. Он вышел на нужных людей. Те поняли, в чём дело, и готовы были с ним работать. Но оказалось, что Барковский ничего не понимает в ядерной физике. Ему поставили условие: следующая встреча состоится через месяц, и если он за это время не освоит тему, любые контакты прекратятся. И через месяц он сумел выйти на нужный уровень общения по всем вопросам. Наша разведка, наша дипломатия, наша политика взяла очень правильный тон. Мы понимали, что отстаём в научно-технических разработках. Но нам удалось, в отличие от американцев, другое: мы сумели показать принципиальную аморальность монополии на атомное оружие, американской монополии. Это поняли все — спустя какое-то время с нами в той или иной степени контактировали и Эйнштейн, и Бор, и сам Оппенгеймер.

— Бомбардировки Хиросимы и Нагасаки в этом тоже сыграли свою роль?

— Да. Ведь когда испытания американской атомной бомбы прошли успешно, возник вопрос: каким образом её применить? Практически все крупнейшие физики, и Оппенгеймер поначалу в том числе, склонялись к варианту, что нужно взорвать бомбу на каком-нибудь пустынном атолле в Тихом океане и показать японцам, что́ с ними может быть. Но военные и политики решили, что целью должны стать крупные японские города. Они перетащили на свою сторону Оппенгеймера, и это стало для него тяжёлым моральным грузом на всю жизнь. А до того велись ковровые бомбардировки немецких городов, в результате которых, по расчётам, гарантированно возникал огненный шторм, выжигавший всё живое на земле и под землёй. Так что когда многие немецкие физики предпочли после войны работать с Советским Союзом, а не с США или Великобританией, это зачастую было следствием не стечения обстоятельств, а сознательного выбора.

В частности, барон Манфред фон Арденне, выдающийся учёный и гениальный изобретатель, имевший «почётное» звание штандартенфюрера СС, занимался, помимо прочего, телевидением, а потому стоял несколько в стороне от уранового проекта. Его работы финансировались Министерством почты Третьего рейха. В своей усадьбе под Берлином он создал гигантскую подземную лабораторию, оснащённую всем необходимым оборудованием, там стоял действующий циклотрон, и работала огромная группа физиков, а охранял эту лабораторию полк СС. Кстати, место, где располагалась его лаборатория, — район Берлина под названием Лихтерфельде, рядом с районом Штеглиц…

— Это случайная перекличка с образом штандартенфюрера СС Отто фон Штирлица или такая «пасхалочка» от Юлиана Семёнова?

— Не суть важно. Главное, что фон Арденне в конце войны передал нашему руководству письмо, в котором заявил о своём и своих сотрудников желании сотрудничать с Советским Союзом. Вопрос решался на уровне Берии и Сталина — фон Арденне встретили с распростёртыми объятиями, создали для него великолепные условия работы в Сухуми, куда перевезли всё оборудование, сотрудников, даже собак разрешили забрать. В холле у фон Арденне висела огромная картина, на которой Гитлер награждает его Железным крестом, он получил две Сталинские премии, в 1947 и 1953 годах, потом переехал в ГДР, в Дрезден, где продолжал работать, возглавляя разные институты, и скончался уже в 1997 году, был похоронен со всеми почестями… И это не какое-то исключение из правил, не единичный случай.

Может показаться, что всё это — «дела давно минувших дней, преданья старины глубокой». Но, конечно, история — это оружие, история — это инструмент, который кто-то очень точно и хорошо назвал «хронополитикой» и который сегодня оказывается зачастую намного эффективнее «обычного» оружия массового поражения, в том числе атомного и даже термоядерного.

— Спасибо вам, Дмитрий Николаевич, за эту беседу! Будем надеяться, что вы продолжите свою творческую и исследовательскую деятельность, желаем вам новых успехов и достижений на этом пути…

— Ну это как получится. И вам спасибо за то, что пригласили.

Владимир Винников / Газета «Завтра»

https://proatom.ru/modules.php... https://proatom.ru/modules.php...