Баранец: Начиная войну против СССР, военачальники Гитлера предчувствовали провал
Что может быть пронзительней этой картины «Утро 22 июня 1941»? Только само утро 22 июня 1941-го... Когда мир раскололи на «до» и «после». А в середине - война. Фото: Валентин Папко. «Даже не снилось. Утро 22 июня 1941», 2011 год
РОКОВОЙ СОБЛАЗН ФЮРЕРА
Давайте для начала зададимся вопросом: когда у Гитлера созрело твердое решение напасть на СССР?
Судя по признаниям генералов вермахта, это случилось после триумфальной для них военной кампании во Франции, армия которой продержалась... аж 43 дня. А ведь до этого были и другие быстро покоренные страны Европы, которые сопротивлялись и того меньше. Вот так:
Дания - 6 часов;
Голландия - 5 дней;
Югославия - 11 дней;
Бельгия - 18 дней;
Греция - 24 дня;
Польша - 27 дней;
Норвегия - 2 месяца.
Правда, на боевом счету вермахта была и неудачная битва за Англию - ее германские ВВС долбили несколько месяцев. Безрезультатно.
Осенью 1940 года Берлину стало понятно, что Германия не сможет организовать успешное вторжение на Британские острова имеющимися у нее на тот момент «техническими средствами» - самолетами и кораблями.
Гитлер начал «терять аппетит» к Великобритании, но зато стал готовиться к битве с СССР. Тогда как раз состоялась советско-финская война, в которой Красная армия показала себя не столь мощной, хотя и добилась победы.
Гитлер внимательно следил за тяжелой возьней Сталина с финнами и решил, что вермахт легко справится с Красной армией (ее фюрер с презрением назвал «колоссом на глиняных ногах»).
Немецкие генералы по приказу Гитлера развернули карты и начали готовить план вторжения - с количеством войск, направлениями и сроками главных ударов.
И вот здесь напрашивается неизбежный вопрос: почему Гитлер решил напасть на СССР именно 22 июня 1941-го?
ДЕНЬ БЕЗ РАССВЕТА
Именно так о роковом дне - 22 июня - сказала потом военкору Константину Симонову белорусская крестьянка, бежавшая в то утро с тремя детьми от войны под черным от пожарищ небом.
А уже после войны оставшиеся в живых немецкие генералы упорно повторяли, что лишь перенос вторжения на 22 июня не позволил Гитлеру до зимы взять Москву. Они упрекали его: фюрер зачем-то ждал до конца июня, вместо того чтобы напасть еще весной. Хотя первоначальный срок вторжения был намечен на 15 мая.
Именно так. У этой даты есть конкретный источник: директива главного командования вермахта № 21 (план «Барбаросса»), подписанная фюрером еще 18 декабря 1940-го. Есть и его «реплика»: «Приказ о стратегическом развертывании войск против Советского Союза я отдам за 8 недель до начала операции. Приготовления, требующие более продолжительного времени, следует начать уже сейчас и закончить к 15.5.41».
А 3 апреля появился приказ о переносе операции «Барбаросса» на 4 недели из-за «необходимости военной операции на Балканах». 30 апреля, уже после завершения оккупации Югославии и Греции, в новом приказе Гитлера впервые была названа дата нападения - 22 июня. Второй причиной переноса войны с СССР на этот день - планы мобилизации в Германии для Восточного фронта не были выполнены к 15 мая из-за недостатка снабжения, особенно автотранспорта…
Надо признать - эта отсрочка сыграла немцам на руку. Земля в России после весеннего половодья и дождей просохла лишь к середине июня. И еще один важный момент: 22 июня был самый длинный световой день в году. Подписывая приказ, Гитлер заметил: «У нас будет много работы в этот день»...
И при этом ни один из генералов в тот момент в кабинете фюрера не высказал и намека на «задержку вторжения в СССР». Наоборот, звучало другое: фюрер отложил нападение до 22 июня, чтобы действовать наверняка. Это позже начальник Генштаба, генерал-полковник Франц Гальдер скажет, что «фактор внезапности наверняка был бы использован Германией лучше, если бы вторжение было в мае». По его словам, в это время Сталин считал армию Германии менее способной на удар, поскольку только-только завершилась ее операция на Балканах.
АДОЛЬФ ВИНОВАТ
Большинство генералов вермахта в своих мемуарах (уже после войны!) сваливают всю вину за поражение на Гитлера, намекая: вторжение в СССР - рискованная авантюра. Но в 1941-м они держали эти сомнения при себе.
Тот же генерал Франц Гальдер не возражал против вторжения в СССР и лишь в одном был не согласен с Гитлером. С учетом ограниченных ресурсов Германии он советовал не распылять силы, а наступать только на Москву. Правда, ни в одной из стенограмм обсуждения плана нападения на СССР у Гитлера таких слов Гальдера историки не нашли.
Военный атташе Германии в Москве генерал Эрнст Кёстринг (родившийся в царской России и потому хорошо говоривший по-русски и знавший страну) тоже якобы предостерегал фюрера от наступления сразу на разных направлениях. Мол, СССР - не Европа: это гигантское государство с огромными расстояниями. Задним числом легко быть пророком…
Мемуары гитлеровских генералов - это попытки «откреститься» от Гитлера и спасти собственную репутацию.
Вот выдержки из откровений полководцев фюрера.
ВОЕВАТЬ НА ДВА ФРОНТА - БЕЗУМИЕ
Гейнц Гудериан - генерал-полковник танковых войск («Воспоминания солдата»):
«Гитлер, который резко критиковал в моем присутствии политическое руководство Германии 1914 года, не понимавшее опасности войны на два фронта, теперь сам хотел, не окончив войны с Англией, начать войну с Россией. Этим он сам навлекал на себя ту же самую опасность, от которой его предостерегали все старые солдаты… Разделение сил между тремя примерно равными группами армий, которые должны продвигаться по расходящимся направлениям вглубь территории России, также не могло казаться правильным. Мои опасения я сообщил главному командованию Сухопутных сил, что, однако, не возымело никакого действия… Прошлые успехи, особенно победа на Западе, одержанная в столь неожиданно короткий срок, так затуманили мозги нашему Верховному командованию, что оно вычеркнуло из своего лексикона слово «невозможно». Все руководящие лица проявляли непоколебимый оптимизм и не реагировали ни на какие возражения… Описание дальнейших событий покажет, насколько не соответствовали эти замыслы суровой действительности».
ПОДРЫВ СИСТЕМЫ ИЗНУТРИ
Эрих фон Манштейн - генерал-фельдмаршал («Утерянные победы»):
«Первый вывод: ошибка, в которую впал Гитлер, недооценивая прочность советской системы, ресурсы Советского Союза и боеспособность Красной армии. Он исходил из того, что ему удастся разгромить Советский Союз в военном отношении за одну кампанию. Но это было возможно только в случае, если бы удалось подорвать советскую систему изнутри. Однако политика, которую Гитлер вопреки стремлениям военных кругов проводил в оккупированных восточных областях при помощи своих рейхскомиссаров и СД, могла принести только противоположные результаты. Его восточная политика резко противоречила требованиям его стратегии и лишила его, возможно, существовавшего шанса на быструю победу».
ВМЕСТО СИМПАТИЙ ПОРОЖДАЛИ НЕНАВИСТЬ
Эдгар фон Бутлар - генерал («Война в России»):
«Инструкции, данные немецким войскам о их поведении в восточных областях, сознательно уничтожали возможность представить немецкую армию как освободительницу народов от большевизма, завоевать симпатии освобожденных народов и полностью использовать эти народы для борьбы против Кремля. Подчеркнуто дружелюбное отношение к немцам народов Прибалтики, Украины и Кавказа, проявленное ими в начале войны, очень скоро сменилось разочарованием и даже враждебностью. Главной причиной этого была непонятная для народов оккупированных областей и не отвечающая их надеждам политика немецких властей… Какие огромные возможности открылись бы перед немецким руководством, если бы оно было готово дать этим народам перспективы национального и экономического развития, к которому они стремились, и вооружить их для борьбы за свою свободу».
МОЛНИЕНОСНО НЕ ВЫШЛО
Курт фон Типпельскирх - пехотный генерал («История Второй мировой войны»):
«Директива (план «Барбаросса». - Авт.) дышит оптимизмом, который следует объяснить впечатлением от побед над Польшей и Францией. Поэтому она приписывает противнику такую же пассивную роль, к которой Германия уже привыкла в двух прошедших войнах. Опять надеялись навязанной противнику молниеносной войной обойти положение Мольтке о том, что «ни один оперативный план не может оставаться неизменным после первой встречи с главными силами противника».
«КОЛОСС НА ГЛИНЯНЫХ НОГАХ» ОКАЗАЛСЯ СТАЛЬНЫМ
Если свести воедино все эти высказывания генералов вермахта, то они сводятся к выводу: мы предупреждали, но Гитлер не внял. Дескать, все мы были прозорливыми, но «бесноватый фюрер» нас не слушал. Лукавая попытка вывести себя из-под удара.
А правда состоит в том, что и Гитлер, и высшее командование Германии явно недооценили военную мощь СССР и его громадные ресурсы.
Тот же маршал Манштейн приводил такой пример:
«До войны с Россией во всех предыдущих военных кампаниях вермахт потерял убитыми и пропавшими без вести менее 100 тысяч человек в общей сложности. Примерно столько же - только лишь убитыми - мы потеряли уже в первые 2 месяца войны в СССР». Манштейну вторил генерал Типпельскирх: «Распространенное мнение, что Красная армия может добиваться чего-то, лишь заваливая противника живой силой, было преувеличенным. Это был противник «со стальной волей и твердостью». В том же ключе высказывался и генерал-фельдмаршал Эвальд фон Клейст: «Русские начали войну бездарно. Однако их командиры быстро начали усваивать уроки первых поражений и в дальнейшем стали действовать все более и более эффективно. Это было заряженное колоссальным духовным подъемом войско».
Остается лишь добавить: что и лишало Гитлера и его генералов шансов на победу.
ЗНАК НЕРАВЕНСТВА
А еще, даже через 80 лет после Великой Отечественной, многие западные пропагандисты продолжают упорно «культивировать» мысль, что величайшая битва прошлого века случилась по вине СССР, который хотел «первым напасть на Германию».
А вот здесь нелишне послушать гитлеровского маршала, который не выстраивал догадки, а знал реальное положение дел в июне 1941-го, -
Манштейна. Он честно признал в своих воспоминаниях, что не верил немецкой пропаганде, твердившей, что «СССР сам готов напасть на Германию», а немцы, дескать, «нанесли упреждающий удар». Он считал, что «развертывание советских войск по состоянию на 22 июня было подготовкой к обороне...» И этот железный аргумент невозможно оспорить.
Ну а в целом немецкие военачальники в своих мемуарах оправдываются сквозь зубы: мы бы, дескать, победили, обязательно победили бы, но Гитлер, такой-сякой, нам помешал. Многим немецким генералам было тяжело признать, что эти «русские» их, таких гениальных «рыцарей войны», в итоге побили.
Гораздо легче списать свое поражение на «русскую грязь и русский холод». И на Гитлера, конечно. А если всерьез, то немецкие генералы просто оказались бессильными, столкнувшись с противником, который превосходил их в желании победить.
Виктор БАРАНЕЦ
Оценили 16 человек
21 кармы