окончание изложения содержания книги
"Распад Монгольской империи" - Чху-ченг Ч.
В связи с вышеизложенным следует обратить внимание на значение местоположения столицы Монгольской империи. Хотя эта тема как бы относится к политической сфере, она, на наш взгляд, имеет отношение и к проблемам культурных и мировоззренческих традиций. Видимо, не случайно то, что во время околотронной полемики, при вооруженных столкновениях одним из спорных вопросов был вопрос о местонахождении столицы империи.
... необходимо отметить то, что борьба за местоположение столицы не была прихотью лишь отдельных людей... по традиционным представлениям, Каракорум был и должен был быть центром Монголии, к тому же курултай считался законным лишь тогда, когда он проводился в самой Монголии. На наш взгляд, Хайду придерживался именно этих традиционных взглядов на местоположение столицы Монгольской империи, в отличие от своего соперника Хубилая, перешедшего на прокитайскую позицию.
К тому же неизбежным было и перенаселение Каракорума, когда он превращался в столицу огромной империи. Кроме того, очень сложным, вернее, слабым, было его экономическое положение, что стало одной из причин быстрого развития кризиса. О последнем аспекте сообщают письменные источники. Например, Гильом де Рубрук писал, что были трудности с регулярным ввозом зерновых в Каракорум. Рашид ад-Дин также отмечал, что съестные припасы и питье привозили в Каракорум на повозках из далекого Китая. Следовательно, Каракорум не мог стать независимым от китайского влияния. Например, когда Монгольская империя находилась под властью Угэдэя, Каракорум пребывал в страхе перед голодом. Временами там один ман хлеба стоил дороже динара. Во время же войн, когда совсем прекращался ввоз зерна, там начинался голод и быстро росли цены.
Видимо, Хубилай прекрасно знал такую слабость экономического положения Каракорума и поэтому был вынужден перенести столицу в чуждую ему среду. Тем самым он отказался от традиционного отношения к местоположению столицы. Подобное действие Хубилая, на наш взгляд, не могло не вызвать к нему негативного отношения не только реакционно настроенных князей, но и значительной части монгольского населения. Этим обстоятельством объясняется тот факт, что борьба была упорной и продолжительной. Хотя китайский историк Чжао Лян-шао и отмечает, что междоусобицу в доме Чингисидов необходимо рассматривать как конфликт между консервативными и реформистскими силами внутри правителей монголов. Но, на наш взгляд, конфликт этот носил более сложный характер.
... Рассматривая вопросы междоусобицы в империи, мусульманские авторы обращают внимание на взаимоотношения джучидов и хулагуидов. Как известно, в 1260-1261 и 1263 годах Бейбарс I, правитель из числа египетских мамлюков, послал Берке письмо, затем направил посланника с предложением начанать «джихад», т.е. «священную войну» против Хулагу. Берке, отвечая на это предложение Бейбар-са, сказал так: «Я и четыре брата мои принялись воевать против него со всех сторон». Однако, несмотря на это, П. Джексон считает, что мусульманские писатели той эпохи не придавали особого значения религиозным аспектам причин войны между Берке и Хулагу. В качестве аргумента он обращает внимание на то, что Багдад был взят монголами в 1258 году, т.е. за 3 года до объявления военного столкновения Берке с Хулагу и создания союза между Египтом и Улусом Джучи.
Такое явление объясняется, очевидно, тем, что политика самих монголов не носила религиозного характера. К тому же в западных улусах империи среди монголов было немало приверженцев ислама. Объясняется это тем, что в быту монголов-кочевников религиозным воззрениям отводилась второстепенная роль. Это нашло отражение в политике монгольских завоевателей, т.е. в их веротерпимости. Поэтому не только для простых монголов, но и для представителей ханского рода в мусульманской среде не было особых проблем для перехода в ислам. По этой причине по мере распада Монгольской империи в различных областях стали возникать местные мусульманизированные династии из числа чингизидов, на монетах которых иногда вместо имен правителей чеканились только религиозные формулы. ... результат религиозного разногласия между регионами империи... сыграл решающую роль прежде всего на заключительном этапе борьбы как компонент социальной психологии.
При таком подходе к проблеме можно прийти к выводу, что падение Монгольской империи было результатом полного краха монгольского «духа» как на востоке, так и на западе империи. Начало этого краха, думается, было положено переходом монгольских князей в ислам, христианство и в другие религии. Иногда такие «вольности» отдельных князей были причиной возникновения конфликтов внутри одного и того же улуса. В этой связи интерес представляет следующий факт. Как известно, после смерти Бату-хана ему наследовал его сын Саргак, христианин несторианского толка и гонитель мусульман. Вступив на престол, он должен был отправиться на поклонение, вернее, на утверждение к великому хану Мункэ. На обратном пути, проезжая мимо орды Берке, он повернул в сторону, т.е. отказался от встречи с дядей. Берке послал гонца, чтобы спросить о причине такого поведения племянника. Сартак, говорят, так ответил своему дяде: «Ты мусульманин, а я исповедую христианскую веру; видеть лицо мусульманина есть несчастие». Берке якобы трое суток провел в плаче и молитве и проклял Сартака: «Боже, если вера Мухаммеда согласна с истиной, то отомсти за меня Сартаку».
Как видно из процитированного сообщения, новые религиозные мировоззрения стали разрушать традиционные представления и идеи духовного единства монголов, что способствовало, безусловно, разрушению солидарности и в области политики. Все это противоречило духовному наследию Чингисхана. Ибо, согласно принципам Великой Ясы, все религии и священнослужители должны были находиться под покровительством монгольских ханов".
Итак, как видно из всего вышеизложенного, в составе причин распада Монгольской империи были, кроме вышеотмеченных социально-экономических стимулов, и конфликты между потомками Чингисхана на почве противоречия между различными культурами, вероисповеданиями, мировоззрениями и этническими группами, стремившимися, с одной стороны, к кочевому образу жизни, а с другой - к оседлости. Все они, вместе взятые, и составили, на наш взгляд, этнокультурный аспекг кризиса, который охватил монгольскую империю и привел к краху традиционную монгольскую систему культурных воззрений. Отказ монголов от старых традиций, заимствование новых и различных вероисповеданий, также культур других пародов, в результате чего формирование у монголов новой, но эклектичной системы мышления привело в конце концов к утрате духовного и психологического единства и целостности значительной части монгольского народа. Как следствие всего этого, в конфликтах между царевичами и войнах между улусами монголы, несмотря на единство крови и общность духа, принимали самое активное участие, поражая и уничтожая друг друга. Ситуация была почти такая, как говорил в прошлом один тюркский каган: «Младший брат не знал старшего, сын не знал отца».
3. Политические причины распада Монгольской империи
Как уже было сказано, в ряде работ политические проблемы распада монгольской империи связываются с междоусобицами, которые в середине и второй половине XIII века охватили весь «золотой род» Чингисхана...
Проблемы политической системы характеризуются в основном двумя аспектами: внешней и внутренней организацией Монгольской империи. Первая была представлена оригинальной идеей Чингисхана о государственном устройстве империи, а вторая была связана с кризисами, которые возникали в ходе становления и развития всей политической системы Монгольской державы. Объединение, точнее сложение Монгольской империи, по идее Чингисхана, должно было происходить при условии существования кочевых областей внутри самой Монголии и всей Центральной Азии, где находилась большая часть монгольских кочевых владений.
Еще при жизни Чингиз-хан разделил завоеванные им земли между сыновьями. Младшему сыну Тулую в наследство, по традиции, досталась Центральная Монголия, Угэдэю была отдана западная часть Монголии вместе с Тарбагатаем; удел Чагатая граничил на севере с уделом Джучи, владение которого, начиная с верховьев Иртыша, охватило Семиречье с границей на юге по Сыр-Дарье и Аму-Дарье. В то же время владения Джучи расширились, ибо он, передвигаясь все дальше на запад, подчинил себе новые территории до тех пределов, «куда доходили копыта монгольских коней» .
Местоположения уделов сыновей великого хана показывают, что основные территории монголов находились на западе империи, то есть в Центральной Азии. Они образовали фактически единый «сектор» и как бы покровительствовали другим частям Монгольской империи.
Целью Чингисхана, по мнению монгольского ученого Чжачи Сычин, было объединение прежде всего тех народов, которые были близки к самим монголам по культуре, быту и традициям. Далее Чжачи Сычин пишет, что после смерти Чингисхана его потомки, завоевав Китай и Персию, перенеся столицу из Монголии в Китай в 1260 году, подорвали основу идеи Чингисхана о сути Монгольской империи, в которую, по его мнению, не должны входить чуждые кочевникам по быту и культуре племена и народы .
Как мы уже отмечали, основы Юаньской империи были заложены в 1260 году Хубилаем. Одновременно, продолжая завоевание новых территорий, перенеся центр империи на Восток, Хубилай и его сторонники способствовали ускорению развития центробежных сил в отдаленных регионах и улусах. Чем дальше от центра империи находились улусы, тем сильнее проявлялись их центробежные устремления. Доказательством тому служат взаимоотношения Улуса Джучи с центром Монголии, которые с самого начала не были тесными. Этому, возможно, способствовало и то, что между Чингисханом и его старшим сыном, как об этом свидетельствуют историки, имелись трения. Иначе говоря, с самого начала Монгольская империя представляла собой «единство» плохо спаянных между собой регионов (улусов), что местами и временами было равносильно фактическому отсутствию подлинного единства в государственной системе империи. Другими словами, образование Монгольской империи с самого начала сопровождалось глубоким кризисом. Подогревался этот кризис постоянными конфликтами между аппетитом централизующей великоханской власти, с одной стороны, и желаниями, устремлениями удельных правителей, местных феодалов, склонных к децентрализации, - с другой.
Известно, что главным источником доходов Монгольской империи были налоги, собираемые с уделов. Правители же уделов в деле сбора налогов имели все необходимые полномочия и были малозависимы от верховной власти. Ослабление родового единства внутри правящего дома привело к тому, что авторитет удельных ханов и князей, которые имели право свободно распоряжаться местной военной силой, практически часто оказывался выше авторитета великого хана. В результате ставки удельных царевичей превращались постепенно в столицы фактически самостоятельных государств, которые со временем лишь номинально признавали над собой верховную власть великого хана.
http://www.msolongo.com/GreatM... (с)
Естественно, такая ситуация угрожала авторитету центральной власти в государстве. Кроме того, монгольские аристократы часто получали титул «тархан». По мнению Джувейни, «привилегии тарханов заключались в следующем: они были освобождены от всяких податей; вся добыча, захваченная ими на войне или на охоте, составляла их полную собственность; во всякое время они могли входить во дворец без особого разрешения; они привлекались к ответственности только за девятое совершенное ими преступление (при этом, однако, имелись в виду только те преступления, которые влекли за собой смертную казнь). Во время пира тарханы занимали почетные места и получали по чарке вина». Такие привилегии, в результате которых крупные аристократы получали возможность свободных действий, безусловно, нарушали экономическую и юридическую основу ханской власти.
Как известно, в монгольские вооруженные силы входили не только сами монголы, но и в большом количестве другие народы. Возможно, что, комплектуя армию из различных народов, например, переведя большие армейские соединения из Улуса Джучи (кыпчаков, русов и т.д.) в Китай, центральная власть пыталась ослабить в военном отношении правителей улусов. Однако содержание в улусах «чужеродных» воинов в большом количестве в конечном счете, надо полагать, вызвало недовольство местного населения, чем, естественно, воспользовались местные правители.
Как считает П. Джексон, с самого начала образования политической системы Монгольской империи появилась проблема, связанная с противоречиями, возникшими между местными феодалами и организацией монгольского войска. Судя по всему, местные феодалы были заинтересованы в своем войске. На наш взгляд, великоханской власти угрожала серьезная опасность, которая исходила со стороны удельных феодалов, которые имели право создавать собственное войско, даже целые армии, хотя они номинально подчинялись великому хану. Самым сильным удельным войском были многочисленные тамачи (особый род войска). Этот факт говорит о том, что в военном отношении провинции иногда были, как было уже сказано, сильнее, чем центральная власть, которая была сосредоточена в руках великого хана.
Для выхода из такого противоречивого положения великий хан должен был заниматься следующими вопросами. Во-первых, он должен был создать крепкий центральный управленческий аппарат с сильной ханской властью. Такие стремления в Монголии наблюдались еще во времена Угэ-дэя. Например, он создал почтовую службу - ямы, централизованную налоговую систему и городские центры, находящиеся в непосредственной зависимости от великого хана в Хорасане и Мавераннахре, где от его имени управлял, как извесгно, Махмуд Ялавач.
Все великие ханы, например Угэдэй, Гуюк, Мунке, после восшествия на престол были вынуждены издавать указы с целью покончить со смутами, беспорядками и разными незаконными делами удельных правителей, которые без разрешения великого хана выдавали пайзы, ярлыки и т.д... такие явления наблюдались не только в Центральной Монголии, но и в Китае и Персии. Все это означало, что связи между двумя верхними и нижними «этажами» власти были фактически слабы и нестабильны. Это, в свою очередь, оказало влияние на внутреннее политическое положение Монгольской империи, в котором постоянно существовал конфликт между центростремительными и центробежными устремлениями.
Во-вторых, как уже было сказано, великий хан постоянно стремился создать крепкий управленческий аппарат. Для достижения этой цели ему необходимо было иметь верную личную гвардию, что было важно и для достижения военного паритета с удельными правителями. Для повышения авторитета личной гвардии великий хан предоставлял гвардейцам большие привилегии, например, гвардейский рядовой по рангу был выше армейских тысячников, а нестроевые чины гвардии - выше армейских сотников .
Из числа гвардейцев, которые во многом были близки к хану, выходило больше всего военачальников, высокопоставленных государственных чиновников. Благодаря тому, что военачальники, вышедшие из числа гвардейцев, в большей степени проявляли верность верховному сюзерену, руководство многих военных подразделений Монгольской империи находилось в руках великого хана. Хан и его вооруженные силы составили своеобразный «симбиоз», что оказывало сильное влияние на государственные дела. Интересное подтверждение тому мы находим в «Сборнике летописей» Рашид ад-Дина. Получив информацию о царствовании Ариг-буги в Каракоруме, сторонники Хубилая из числа военных, обсуждая ситуацию, говорили так «...если мы теперь кого-нибудь не поставим каганом, то как мы сможем существовать?». Гумилев разделяет взгляды Рашид ад-Дина: «Хан зависел от воинов не меньше, чем воины от хана, а за спиной у тех и других стояли купцы и священники разных исповеданий, а также чиновники, шаманы, старейшины племен и князья покоренных земель, уцелевшие при завоевании».
Следует отметить и такой факт, что удельные правители и их армии могли противостоять военной силе верховного хана Монгольской империи. ...
Отдельные ученые подобную ситуацию в Монгольской империи не без основания характеризуют как проявление «дуализма», «двойной монархии», «двоевластия», «двойственности власти» или наличие института «соправительства». На наш взгляд, наличие подобной политической ситуации свидетельствует одновременно о сложности взаимоотношений между верховными и удельными правителями Монгольской империи, когда разнообразными были не только конфликты, но и формы компромиссов. Разумеется, такие политические конфликты или компромиссы часто зависели от взаимопонимания сторон, особенно при решении спорных вопросов в области экономики и политики. В качестве примера приведем следующий интересный факт.
Как известно, границы между владениями великого хана Мункэ и Бату находились между реками Талас и Чуя. Ясно, что компромисс между Мункэ и Бату мог быть достигнут лишь при уничтожении и разделах традиционных уделов домов Чагатая и Угэдэя. А это должно было вызвать конфликт не только между Мункэ и Бату, но и между другими царевичами. Между прочим, почти все конфликты между представителями «золотого рода» возникали примерно на такой почве. Обо всем этом представлено описание у Б.Я. Владимирцова, у которого читаем следующее: «Монгольская империя распалась на отдельные независимые части, главным образом, потому что основана была не только на родовом, но и на феодальном принципе... Монгольская империя продолжала существовать только номинально. В целом ряде стран «сидели» монгольские царевичи рода Чингиса с тем или иным количеством кочевых войск, образуя большие сеньории, то признающие, то не признающие власти «великого хана». При таком положении неминуемо должны были начаться междоусобные, вернее, «феодальные» войны. И они начались и в течение ряда десятилетий вспыхивали страшными пожарами почти на всем пространстве Монгольской империи». Таким образом, согласно Б.Я. Владимирцову, причины политических конфликтов между чингизидами были обусловлены столкновениями их владельческих интересов.
В.В. Бартольд обращает пристальное внимание на юридические, то есть правовые аспекты конфликтов. В этой связи он пишет следующее: «одной из причин смут в Монгольской империи было отсутствие закона о престолонаследии. После смерти каждого хана подвергался долгому обсуждению вопрос о его преемнике; требовалось признание его всеми членами ханского рода и торжественное возведение его на престол при их участии, для чего созывался курултай; воля предшествующего хана принималась во внимание, но не связывала, безусловно, царевичей. Между смертью хана и курултаем, на котором происходило восшествие на престол его преемника, проходило несколько лет; правительницей в это время считалась вдова умершего, но ее власть признавалась не всеми, и многие царевичи произвольно распоряжались в своих областях, не считаясь с правами главы империи».
П. Джексон также отмечает неустойчивость права у тюрко-монгольских народов в отношении престолонаследия. Он считает, что, согласно их обычному праву, большая часть имущества бывшего хана доставалась младшему сыну. Однако правила наследования имущества отличались от правил престолонаследия, потому что великоханский престол можно было передать любому члену ханского рода, а отцовский очаг, как правило, младшему сыну. Вследствие этого, полагает ученый, вопросы престолонаследия всегда приводили к конфликтам между членами ханского рода
Такие японские и китайские ученые, как К. Сендай, Ли Цзэ-фэнь, Ли Фу-тон, Сяо Гун-цинь и Чжо Лян-сяо... обращали внимание на роль курултая в решении этого сложного вопроса. Исследователи отмечали, что решения курултая часто закладывали основу для столкновения политических интересов различных группировок монгольской знати. Курултай одновременно являлся и политическим органом, и своеобразным показателем «монгольской демократии». Так, восшествие на престол нового великого хана должно было получить поддержку всего курултая. Только после этого царствование нового хана могло считаться законным. Однако сосредоточение великоханской власти в одних руках противоречило принципам «демократической» природы курултая. Такое положение приводило к тому, что новый хан после курултая, как правило, убирал противников и щедро одаривал сторонников.
Портреты первых ханов Монгольской империи. Китайские рисунки XIII в.
... Был ли вообще у монголов специальный закон о престолонаследии? Согласно многочисленным фактам, связанным с восшествием на престол Угэдэя, Гуюка и Мункэ, кандидат в великие ханы должен был, по крайней мере, отвечать следующим требованиям:
1) быть членом «золотого рода» Чингисхана;
2) быть рекомендован предшествующим ханом;
3) получить общее признание со стороны целого рода и всего народа;
4) иметь личный авторитет.
Эти требования соответствуют теории Макса Вебера, согласно которой существовали три типичных источника власти: 1) разумное решение, то есть общее признание и согласование; 2) традиционный, то есть прямое наследование власти после предшественника; 3) оригинальная ситуация, то есть проявление героизма, нравственного превосходства, личного авторитета. Говоря о третьем источнике власти, М. Вебер отмечает, что «без героизма авторитет вождя не будет реален»'.
Анализ большинства исторических фактов свидетельствует о том, что личные качества и авторитет кандидата на престол часто играли решающую роль в ходе выборов великого хана. Особенности восшествия на престол Угэдэя показали, что авторитет и воля кандидата были важнее, чем завещание предшествующего хана...
Что касается политической роли курултая, то, видимо, она не всегда была главной. Решения курултая чаще всего зависели от возможных компромиссов между различными группировками монгольской аристократии. Эти компромиссы достигались, как правило, благодаря авторитету претендента на престол...
Таким образом, главную роль при выборе великого хана на курултае решающее значение имели, наряду с рекомендацией бывшего хана, и другие причины, например, личный авторитет претендента, который обычно связывался с его военным талантом и подвигами, а также с количеством стоящих на его стороне войск...
"Карта Монгольской империи" автор Solongo Mellecker http://www.msolongo.com/Mongol...
Нельзя забывать и то, что монгольская аристократия по-разному относилась к авторитету верховных правителей: одни признавали военные подвиги, другие отдавали предпочтение иным качествам. По этой причине выборы ханов сопровождались упорной борьбой сторон. Даже сам Чингисхан в свое время не смог избежать такой ситуации. Как известно, в начале своего царствования в 1206 году он столкнулся с упорным сопротивлением влиятельного шамана Теб-Тэнгри.
Все это дает возможность утверждать, что закон о престолонаследии у монголов все-таки существовал. Но он, по-видимому, имел вид обычного права и не отличался строгой разработанностью. Естественно, такой закон мало способствовал быстрому решению сложных проблем и во многом послужил причиной междоусобиц и государственной неустойчивости. Личная воля, личный авторитет, также личные особенности характера доминировали над общественной волей, то есть над общепризнанным законом, который и представляет собой главный элемент стабильности общества.
Следует отметить еще одну проблему, которая касается понятий родовой собственности, что также оказало влияние на особенности политической борьбы вокруг престола. Как известно, своими реформами Чингисхан преобразил общественно-политический строй Монгольского государства. Традиционная родовая организация была разрушена. В дальнейшем, после образования империи, территория ее была разделена на части, улусы, которые были переданы членам «золотого рода». В результате все монгольское население оказалось под властью рода Чингисхана и считалось «его собственностью». Эта же участь постигла и другие народы, оказавшиеся в составе улусов империи. Таким образом, вся Монгольская империя считалась принадлежностью рода Чингиз-хана, но не монгольского народа. Об этом устами Чингисхана сообщают монгольские источники, в частности «Алтан Тобчи»: «Я отделяю вас не в чужую сторону, а чтобы вы ведали теми, которыми овладел я, чтобы управляли теми, которых подчинил я; я поручаю вам управление, чтобы вы расширили государство; я отправляю вас, отделяя так, как отделил он половину своего дома, половину своего тела». Исходя из всего этого, В.В. Бартольд правильно заключает, что самому монгольскому народу такие заверения не были нужны.
В сложившихся условиях каждый член рода Чингисхана имел право требовать свой хуби (удел) из новых завоеванных земель. По описаниям «Юань ши», уделы чингизидов из других улусов существовали в Китае вплоть до упадка династии Юань в 1368 году Это, например, уделы Джучи, Чагатая, Тулуя, Хулагу, Угэдэя, Гуюка, Ариг-буги и др161. Уделы чингисидов из других улусов в Китае не были ликвидированы и после того, когда возникли между ними конфликты и развивались враждебные отношения, доходившие часто до войн.
Важность фактора родовой собственности в возникновении конфликтов наблюдается в тех событиях, которые происходили после взятия Ургенча (1221 г.). Так, Чингиз-хан гневался на то, что Джучи, Угэдэй и Чагатай поделили между собой народы и населенные пункты Ургенча, не выделяя доли для самого Чингиз-хана. Все вышеизложенное проливает свет и на причины войн между улусами Джучи и Хулагу. Ибо, как указывали многие исследователи, борьба за земли Азербайджана стала основной причиной конфликта между двумя улусами...
Какая же основная причина, приведшая к борьбе за земли Азербайджана между двумя улусами? На наш взгляд, эта причина заключается в том, что Азербайджан с самого начала входил в состав Улуса Джучи. Об этом говорят, например, Вассаф, Хамдаллах Казвини, Шараф ад-Дин Йезди и Абуль-Гази171. Вассаф сообщает следующее: «...позади Дербента, называемого Демир-капук (Железные ворота), то всегда было местом зимовки и сборным пунктом разбросанных частей войск его (Туши); и говорили, что Арран и Азербайджан также входят в состав владений и становищ их (джучидов). Вот почему с обеих сторон хулагуидской и джучидской стали проявляться одна за другой причины раздора и поводы к озлоблению».
А между тем известно, что при завоевании Ирана царевичи из улуса Джучи участвовали в походе Хулагу. Вследствие этого, по существующей тогда традиции правители Улуса Джучи имели право требовать уделы на территории улуса Хулагуидов. По словам Шейх-Увейса, «между ильханом и Берке-ханом проявилась вражда из-за Кулитара (Тугара) и Кулгаана (Балагана)». В свою очередь, Ибн Васыл сообщает, что «когда власть перешла в Хулавуну и он завоевал Восток, Эльаджем и Эльирак и захватил имущество, то он никому из татар не дал ничего, а оставил все имущество себе, не послав ничего ни дому Берке, ни дому Чингисхана».
...В.В. Бартольд: «Это распадение империи, на наш взгляд, находится в связи с распадением рода, основой экономической единицы у кочевых племен. Понятие о родовой собственности, господствовавшее в частной жизни, было перенесено и на государство, которое считалось собственностью всего ханского рода. Такое обогащение рода, при котором отдельный член его уже не нуждается в других, по необходимости ослабляло родовую солидарность; так, в орхонских надписях каган, желая изобразить богатство своего народа, говорит: «младший брат не знал старшего, сын не знал отца». Вследствие расширения пределов империи, т.е. общей собственности чингизидов, такой момент наступил и для ханского рода; отдельные царевичи получили возможность поддерживать свою власть в покоренных областях без помощи своих родичей; не сдерживаемые больше влиянием такой могучей, одинаково авторитетной для всех личности, какой был Чингиз-хан, они скоро сделались главами самостоятельных государств, между которыми не замедлили начаться братоубийственные войны»176.
Все вышеизложенное позволяет выделить следующие основные причины политического характера, которые привели к распаду Монгольской империи. Во-первых, в государственном политическом устройстве Монгольской империи существовало противоречие между властью удельных правителей и властью верховного хана. Экономическая и военнополитическая самостоятельность отдельных улусов постоянно угрожала стабильности центральной власти империи, что часто приводило конфликтам между различными группировками монгольской аристократии. Во-вторых, несовершенство, т.е. аморфность, закона о престолонаследии, находившегося на уровне обычного права, служило причиной возникновения смут после смерти каждого великого хана, которые продолжались до восшествия на престол нового хана. В-третьих, после распада традиционного родового строя понятие о родовой собственности переносилось на государственный уровень, что приводило к конфликтам и борьбе из-за собственности как между отдельными группировками аристократии, так и целыми улусами, которые и становились самостоятельными царствами, чем положили конец единству империи.
Заключение
Итак, на основании сравнительно-сопоставительного анализа сведений источников на различных языках мы рассмотрели, прежде всего, на китайском и арабо-персидском языках историю распада Монгольской империи. Наряду с привлеченными к исследованию источниками, в большинстве своем дошедших до нас в переводе на европейские языки, мы внимательно ознакомились также с результатами исследований историков из различных стран по данной проблеме. Изучение имеющихся источников и существующей литературы показало, что целый ряд вопросов истории Монгольской империи периода ее распада понимается и толкуется совершенно различно, прямо противоположно. Если в трудах европейских, включая и русских авторов, больше внимания уделялось начальному этапу становления империи и результатам ее завоеваний, то в работах монгольских, китайских и японских исследователей сравнительно лучше освещены именно вопросы, связанные с распадом империи. Это произошло, по-видимому, потому, что в источниках на западных языках (включая и русские источники) в силу объективных причин мало было сведений по данной проблеме.
На основании проведенного нами исследования мы можем сформулировать теперь следующие положения, отражающие основные причины распада Монгольской империи на протяжении второй половины XIII -первой половины XIV веков Как показывают источниковые материалы и исследования ученых, распад Монгольской империи был обусловлен экономическими, политическими и этнокультурными факторами.
К числу экономических факторов относятся: рост имущественной дифференциации среди различных слоев монгольского населения; борьба за влияние в сферах торговли, особенно в среднеазиатских регионах; социально-экономические противоречия, возникшие вследствие складывающейся объективной тенденции к переходу монголов к оседлому образу жизни и их одновременным стремлением сохранить кочевой уклад жизни. Решение данных социально-экономических проблем сводилось в основном к борьбе за земельно-территориальные владения и иную собственность, которая проявлялась в разжигании междоусобиц и развязывании войн между различными улусами и регионами, иногда между отдельными феодальными группировками внутри одной области.
Наряду с экономическими факторами существовали и политические, которые часто являлись производными от социально-экономических факторов. К числу таковых следует относить: наличие кризисов в политической системе самой Монгольской империи; несовершенство закона о престолонаследии; конфликты из-за традиционного представления о родовой собственности; столкновение интересов различных военно-политических группировок. Решение данных политических проблем сводилось, как правило, к борьбе за власть, за престол. Социально-политическими последствиями решения этих проблем и становились междоусобицы, внутренние войны, которые в конечном счете, вели к ослаблению центральной власти Монгольской империи.
Следующими важными факторами, оказавшими влияние на распад Монгольской империи, были так называемые этнокультурные причины. К их числу относятся: конфликты между различными культурами и традициями (например, кочевыми монголами и оседлыми китайцами, персами и т.д.); разрушение единства духовной культуры самих монголов. Решение этнокультурных проблем сводилось в основном к борьбе монголов за сохранение своей традиционной культуры и образа жизни. Изменения, которые затрагивали культурную психологическую сферу жизни самих монголов, приводили к конфликтам между поколениями, представлявшими старое и новое начала в различных слоях общества. Эти противоречия также вылились в междоусобные столкновения, войны.
Следует подчеркнуть, что перечисленные выше факторы находились в тесной взаимосвязи. Политические устремления часто определялись социально-экономическими причинами. А в тенденции перехода к оседлости можно усмотреть не только экономические, но и политические предпосылки. Среди указанных основных причин, в совокупности оказавших решающее влияние на распад Монгольской империи, ведущее место, без сомнения, занимают социально-экономические факторы. Именно они предопределили развитие новых феодальных отношений в недрах скотоводческого уклада, на котором первоначально формировались политическая система и культурное мышление монголов.
Расцвет феодального способа производства укреплял возможность и силу нового сословия монгольского общества - прослойку феодализирующейся монгольской аристократии. Укрепление экономической самостоятельности улусных аристократов и ханов оказало влияние на государственное устройство как отдельных улусов, так и всей Монгольской империи. Этот процесс привел к изменению и разрушению духовного единства самих монголов, что и было фактически начатом краха огромной империи и государственной идеи Чингисхана. Монгольская империя постепенно превращалась в «автономные» улусы, которые в дальнейшем становились самостоятельными государствами. Некогда громадная империя сошла с политической арены и стала объектом истории, преданий, исторических исследований и споров.
Полностью текст книги доступен (со всеми примечаниями и списком литературы) по ссылке:
http://history-library.com/ind...
Начало:
1. https://cont.ws/post/446278
2. https://cont.ws/post/446705
Что у нас получается. Кочевые народы в прошлом создавали свои империи, которые быстро развивались, но существовали сравнительно непродолжительное время и разпадались на отдельные образования. Причиною этого становились не только и не столько противоречия и конфликты между потомками образователей империи между собой, сколько причины неотвратимого изменения быта кочевников, связанные с частичным переходом к вынужденной осёдлости и ассимиляции с последующим разрушением родового уклада общин и влекущие за собой трансформации духовно-культурной составляющей, присущей кочевникам. Здесь мы наблюдаем, что бытие определило сознание, а оно, в свою очередь, определило новое бытие...
Такой вывод напрашивается :о)
Оценили 22 человека
36 кармы