Мой первый полёт на вертолёте, как и любое иное интересное событие в жизни, запомнился до мельчайших деталей.
Я не был авиатором, но мне уступали место второго пилота, потому что по регламенту и по долгу службы обязан был совершать облёт трассы магистрального газопровода Мессояха — Норильск.
С гордостью занимал это место (с обязательным инструктажем: «ничего, твою мать, не трогать»), и мы отправлялись в многочасовой полет на высоте 50-100 метров «по трубе», вычерчивая её конфигурацию вплоть до компенсационных участков.
Газопровод в условиях вечной мерзлоты укладывается не под землю, а на свайных опорах, и зимой (на Таймыре она длится почти 9 месяцев) легко можно определить визуально с вертолёта утечку газа по характерному желтовато-коричневому пятну от газового конденсата на белоснежной поверхности тундры, а так же состояние опорной части "трубы".
После того как эта процедура заканчивалась, я ещё полдня не мог нормально слышать и ловил себя на том, что как глухой постоянно всех переспрашиваю и как дед Щукарь прикладываю ладонь к уху.
Приходилось летать еженедельно (порой даже чаще) в течение 15-и лет, летать почти на всех типах вертолётов, но этот полёт на Ми-1 был первым и потому особенным.
Я только что прилетел на Таймыр и занимался внедрением АСУ и ТМ (автоматическая система управления и телемеханика) на газапроводе.
И вот мой первый вылет на 127 км, где вышел из строя ТЭГ (термоэлектрогенератор, работающий на газе).
По этой причине пропало питание в системе, и диспетчер потерял возможность контроля параметров и управления переключающей арматурой газопровода. Ведь в тундре вдоль трассы газопровода нет линии электропередач.
Приезжаю в Дудинский гидропорт, где диспетчер по авиаперевозкам представил меня командиру, с кем предстояло лететь.
Прилетали они к нам в командировку на своём вертолёте из Красноярска и в течение трёх месяцев жили в вагончике, предоставленные сами себе, вдали от своего начальства.
Вертолётчики нам административно не подчинялись, а выполняли свою работу по нашим заявкам.
Порой, когда не было настроения летать по причине глубокого похмельного синдрома, они с умным, но изрядно помятым видом объясняли нам причину, категорически не позволяющую им совершать полёт, пересыпая свою речь непонятными авиационными спецтерминами и икотой.
Иногда прилетал «приличный» экипаж, разумно злоупотреблявший женщинами лёгкого поведения и крепкими напитками, и тогда все регламентные работы совершались в срок.
Шел 1975 год.
Тогда ещё «на вооружении» стояли вертолёты с бензиновыми двигателями внутреннего сгорания Ми-1 и Ми-4. Впоследствии их заменили Ми-2, Ми-8 и огромные Ми-6 с газотурбинными двигателями.
Мы идём с командиром к Ми-1.
Чтоб почувствовать разницу, представьте себе «Запорожца» и крутую иномарку, скажем, «Лексус». Так вот, лететь мне предстояло на «горбатом»...
Когда я увидел этого «стрекозла», как мы его окрестили, настроение, как верно заметил в своё время юморист М. Евдокимов, понизилось.
Если у «Запорожца» «уши» являются воздухозаборником, то у Ми-1 из этих ушей вылетают выхлопные газы, и по этой причине бока вертолёта покрыты густым слоем копоти. И вообще, весь его внешний облик не внушал доверия. Казалось, что сосед Михалыч с помощью обычного молотка и жести смог бы склепать конструкцию поэстетичнее...
Вокруг «стрекозла», спотыкаясь о «дутики», плутал, как леший в трёх соснах, механик.
Командир, по всей видимости, только что похмелившийся в вагончике у диспетчера по авиаперевозкам (при моём появлении они занюхивали рукав и что-то прятали в столе) и потому слегка подобревший, с несколько вальяжным видом, спросил грустного механика:
- Ну, как дела, Петрович?
Петрович, ещё раз споткнушись о стойку шасси, многозначительно развёл руками и ничего не сказал.
Командира такой ответ не удовлетворил, и он спросил напрямую:
- Ты тягу отрегулировал, что я тебе ещё вчера говорил?
Петрович прислонился к закопчённому борту, чтоб было устойчивей и ответил:
- Не успел... Ты же сам знаешь. Некогда было.
Я насторожился...
Мы заняли места в кабине: я справа, а командир слева. Механик сунул ему какой-то журнал.
Потом они ещё немного попререкались на незнакомую мне тему вперемешку со знакомыми непечатными словами, и командир воскликнув: «да пошло оно всё в ж...», расписался в журнале и передал механику. Командир уже хотел захлопнуть дверцу, но механик выдал ещё одну новость.
- Я сегодня не заправлял.
Командир в ответ выдал новую серию знакомых выражений, на что механик вновь многозначительно развёл руками:
- Некогда было. Может, до 127 км хватит...
Затем подумал и решительно добавил:
- Должно хватить!
В этот момент моё настроение окончательно понизилось до самых пяток.
Командир вновь выдал серию, из чего я только понял:
-А... в рот...летим!
Дверь захлопнулась. Командир пощёлкал какими-то тумблерами и кнопками, надел на голову наушники переговорного устройства и начал запускать двигатель. Механик, наконец выбравшись из трёх сосен, отошел от греха подальше.
Раздался страшный грохот, повалил густой дым, и лопасти несущего винта начали медленно раскручиваться.
В ритме лопастей затряслась кабина.
Несмотря на грохот, командир сумел связаться с диспетчером, получить добро и запустил какой-то прибор-самописец, подвешенный за спиной на пружинках. Ещё немного прогрев двигатель и проверив его на максимальных оборотах, отчего моя нижняя челюсть застучала о верхнюю, он посмотрел на меня, показал кулак с поднятым вверх большим пальцем и потом опустил руку на рычаг с кнопками, торчащий у него между ног. Вновь что-то сообщив диспетчеру, он щёлкнул кнопкой на рычаге и добавил газу.
Появилась мелкая вибрация, от чего стало щекотно в нижней области живота, и я успокоился. И вот вертолёт, немного покачавшись, как бы переступая с одного «дутика» на другой, оторвался от земли.
Затем лихо задрал хвостовую балку вверх, как кобель заднюю лапу на столб, и понёсся вперёд, да так, что меня прижало к спинке!
Разогнавшись, начали набор высоты.
Командир вновь показал мне большой палец, теперь левой руки, так как правая была занята на рычаге управления, и улыбнулся.
Я не только успокоился, но даже испытывал эйфорию. Ведь мы летели, несмотря ни на что!
К сожалению, управлял не я. А это была самая большая мечта в моей жизни. Единственная неосуществлённая мечта...
P.S. Как и обещал механик, топлива нам тогда хватило.
Оценили 17 человек
30 кармы