Для Февральской революции 1917 года в России одним из важнейших событий стало убийство полицейского пристава на Знаменской площади Петрограда, совершённое казаком. В современной исторической науке, искажённой идеологическими пристрастиями, эту трагедию представляют в виде торжества разнузданности и кровожадности революционной «толпы». Например, известный разоблачитель русских революций и «исследователь» английского следа в них, господин Стариков утверждает, что пристав Крылов был зарублен казаком всего лишь за то, что попытался отобрать у «толпы» красный флаг[1]. Впрочем, это, пожалуй, самая распространённая точка зрения на причины этого эксцесса у «историков»-монархистов. Современники же этого события дали ему другую оценку. Так, начальник Петроградской охранки генерал-майор Глобачёв в своём донесении, написанном на следующий день после убийства, сообщал, что пристав 1-го участка Александро-Невской части ротмистр Крылов был зарублен при попытке «водворить порядок» на Знаменской площади[2].
Знаменская площадь Петрограда (ныне — площадь Восстания) в февральские дни была местом сосредоточения рабочих манифестаций и служила местом проведения революционных митингов. Стоящий на месте современного обелиска «Городу-герою Ленинграду» памятник Александру III, служил удобным постаментом для выступавших ораторов* (* - этот памятник, который современники революции называли «бегемотом», доступен и сегодня — он стоит во дворе Мраморного дворца, что на Дворцовой набережной). Рядом со Знаменской площадью располагалась Александро-Невская полицейская часть, поэтому служивший в этой части ротмистр Крылов 23, 24 и 25 февраля, постоянно находился на площади и усиленно «водворял порядок». Вместе с ним на Знаменской площади «рассеивал» рабочих ротмистр 6-го отделения конной стражи Петроградской столичной полиции Гелинг. Этот Гелинг в своем рапорте не смущаясь, докладывал начальству о своих «подвигах» и о «подвигах» пристава Крылова:
«В это время, получив приказание от командира батальона лейб-гвардии Волынского полка разогнать толпу и отобрать красные флаги, я построил развёрнутый фронт и бросился в атаку на группу, где стояли красные флаги, действуя нагайками. Пристав 1-го участка Александро-Невской части ротмистр Крылов следовал за отделением, действуя обнаженной шашкой, которому я лично помог отобрать у одной женщины, по-видимому курсистки, один красный флаг, свалив её ударом по голове нагайкой; сам же я лично вырвал два флага на палках у двух неизвестных мужчин с надписью: «Долой войну» и «Долой самодержавие»»[3]
Из этих показаний ротмистра Гелинга становится понятным, какой смысл вкладывал генерал Глобачёв во фразу «водворить порядок». Царский «порядок» — это когда рабочие и крестьяне имеют только одно право — право обслуживать обеспеченную, сытную жизнь «элиты», состоящей из феодалов, торговцев, заводчиков, банкиров и прочих хозяев жизни. Если же простые трудящиеся решают выступить со своими требованиями, например, о прекращении войны или о смене государственного устройства, то это уже не порядок и его просто необходимо «водворить». «Водворяли» порядок такие молодчики, как Гелинг и Крылов привычными для царизма методами: ударами нагайкой (да такими, что валили с ног человека) или орудуя «обнажённой шашкой» против безоружных людей.
Далее Гелинг продолжает:
«… из толпы стали стрелять и бросать бутылки и камни в меня и чинов отделения, почему я, собрав отделение, стал отступать по Гончарной улице, толпа же продолжала преследовать нас и стрелять, впереди нас отступали казаки»[4].
На этом ротмистр Гелинг не успокоился и вновь попытался «рассеять» демонстрацию, обратившись при этом к командиру 6-ой сотни 1-го Донского казачьего полка. На что казачий офицер категорически отказался, а казаки, по сообщению Гелинга, «… позволили даже выражать угрозы по отношению конных городовых, что если они будут бить народ, то не сегодня-завтра они их подстрелят»[5].
В 1962 году, в журнале «Нева» был опубликован очерк литератора Е. Ефремова «Подвиг на Знаменской». В этом очерке бывший казак Е. Ефремов рассказал выясненные им детали убийства пристава Крылова.
Ефремов, который в своё время служил в 1-ом Донском казачьем полку, не был очевидцем этого события. Ему эту историю поведал товарищ, рассказав и имя казака и часть в которой он служил. За давностью времени Ефремов фамилию казака позабыл, но воинскую часть запомнил – сам в ней служил. Знание принципа формирования казачьих полков помогло ему в поисках. Первый Донской формировался в, тогда ещё, Хоперском округе Донской области. Обратившись в партийные органы этих мест, и проведя свои поиски, Ефремов внёс вклад в историографию Февральской революции.
Ефремову удалось выяснить имя казака, зарубившего на Знаменской площади полицейского пристава Крылова - Макар Герасимович Филатов. Родом он был из хутора Дуплятки Хоперского округа Донской области. Участник Первой мировой войны, Макар Филатов был полным кавалером георгиевского креста, заслужив высший для рядовых казаков чин - подхорунжий. Ефремов разыскал живого свидетеля события на Знаменской площади - бывшего унтер-офицера учебной команды Волынского полка Александра Владимировича Любинского. С его слов Ефремов рассказал подробности:
«25 февраля 1917 года, в двенадцать часов пятнадцать минут, - вспоминает Александр Владимирович, - наша учебная команда прибыла на Знаменскую площадь, против Николаевского вокзала. Разместили нас во дворе Северной гостиницы. Жандармы, городовые и человек пятьдесят конных казаков Шестой сотни Первого Донского казачьего полка уже охраняли подступы к площади и Невскому. Со всех сторон – по улицам Суворовской, Старо-Невскому, Лиговке – подходил народ. Требовал пропустить на площадь. Городовые и жандармы не пускали. В это время с угла Старо-Невского, где был тогда ювелирный магазин, выскочила девушка-студентка и побежала через площадь. Наш взводный Воронцов-Вениаминов, выхватил у солдата винтовку и выстрелил. Девушку убил. Второй наш взводный, Баньковский, дал команду: «Винтовки – разрядить!», а люди прорвали ограждение и кинулись на площадь. Жандармский пристав Крылов, в распоряжении которого нас прислали, подскочил к казакам. Скомандовал стрелять. Казаки не двинулись. Крылов размахнулся и ударил по щеке правофлангового казака. Рядом стоял Филатов. Он выхватил шашку и одним ударом срубил приставу голову. Человек шестьдесят жандармов повернули коней и кинулись в сторону Невского, а народ к нам и казакам».
Впоследствии, Макар Герасимович оказался преданным борцом за Советскую власть. После Октябрьской революции вернулся в свой родной хутор, где стал одним из организаторов Первого революционного казачьего полка, командовал сотней. В июне 1918 года в боях с белыми за Советскую власть под хутором Романовский-Головской погиб[6]. Своей биографией казак Филатов заслужил от любителей царской России ненависть, такие «патриоты», как Николай Стариков называют его «мерзавцем-преступником». Для простых трудящихся России он остался верным сыном трудового народа, заслужившим слова благодарности не только от современников, но и от потомков.
Но вернёмся к событиям на Знаменской площади. Спустя сто лет донесение царского конного стражника переносит нас в атмосферу насилия, и агрессии, царящих на улицах революционного Петрограда. Создала эту атмосферу полиция, которая презирая простых трудящихся, жестоко и беспощадно принуждала рабочих убраться с улиц столицы.
Воспоминания унтер-офицера Любинского наглядно показывают взаимодействие полицейских и военных карателей. Заправлял террором на Знаменской площади командир запасного батальона лейб-гвардии Волынского полка полковник Висковский – он отдавал приказы, он намечал цели для карателей. Реализовывали карательные акции военные и полицейские офицеры, такие, как прапорщик Воронцов-Вельяминов и ротмистры Гелинг и Крылов. У них в подчинении были рядовые полицейские, казаки и солдаты. Если «фараоны» усердно участвовали в избиении, то казаки и солдаты стремились всеми силами уклониться от репрессий по отношению к безоружным рабочим.
Тем не менее, 25-го февраля казаки были не просто свидетелями военно-полицейского террора над демонстрантами, но и были втянуты в расправу над рабочими, которая продолжалась в течение трёх дней и не могла оставить их безучастными к происходящему. Циничное и безжалостное отношение к демонстрантам, презрение полиции не только к ним, но и самим солдатам и казакам, формировали в значительной части донцов сочувствие к трудящимся и ненависть к царским опричникам.
Что касается Крылова, то по воспоминаниям очевидцев, он отдавал приказы и сам участвовал в избиении митингующих. Он возглавлял акции на Знаменской площади, в которых без разбора на женщин и подростков, ножнами от шашек, нагайками, шашками плашмя, конями людей били, топтали без жалости, причиняя раны и увечья. Избивали до тех пор, пока люди не разбегались, покидая площадь, если были способны на это. Красные флаги, в тот день, стали символом вокруг которых завязалась борьба, их отбирали (или пытались отобрать) у рабочих и казаки, и солдаты и офицеры Волынского полка, но никто во время этих стычек за флаг не был убит или ранен.
Убит был именно Крылов, являвшийся застрельщиком всех карательных акций полиции на Знаменской площади на протяжении трёх дней революции.
Известие о смерти пристава в градоначальство поступило по телефону. Вскоре эта новость приобрела сенсационный характер и моментально разлетелась по революционному Петрограду. Это было одно из самых значительных и обсуждаемых событий. Для сторонников революции – это было свидетельство силы революции и её усиливающегося влияния - влияния, которое разрушало главную силу карательной опоры самодержавия - казаков. Для реакционеров – это служило тревожнейшим знаком ускользающей власти не только над трудовыми массами, но и над армией. Не случайно командующий Петроградским округом генерал Хабалов, узнав о смерти пристава и их обстоятельствах, распорядился о немедленном вскрытии трупа и определении причин смерти.
Вскрытие показало, что полицейскому было нанесена рана колющим оружием и несколько ран шашкой. Командир 1-го Донского казачьего полка полковник Троилин (Траилин) утверждал о невозможности убийства пристава казаком. На этом все разбирательства были завершены. И этот факт попустительства военно-полицейских властей к «убийце» пристава остаётся незамеченным «историками»-монархистами и апологетами царской России.
Это, по меньшей мере, странно, ведь царская власть была ещё в состоянии обстоятельно разобраться с происшествием на Знаменской площади и наказать виновных. То, что это не голословные утверждения мы можем убедиться на примере следующего дня, когда в воскресенье в Петрограде были арестованы почти 200 человек, а также 19 солдат Павловского полка были заключены в Петропавловскую крепость и 16 солдат этого же полка были отправлены на гауптвахту. Вместо этого самодержавие попустительствует «убийце» и этим ещё больше воодушевляет «толпу». Это «странное» поведение военно-полицейских властей никак не анализируется разоблачителями Февральской революции. Между тем, события 23, 24 и, в особенности, 25 февраля свидетельствуют о том, что казаки симпатизировали рабочим, более того, значительная часть казаков активно поддерживала демонстрантов. В этих условиях сохранить хотя бы общий нейтральный настрой казачества для руководителей контрреволюции (Хабалова, Балка, Беляева, Протопопова) было жизненно важно. Любые карательные действия против казаков усилили бы внутри казачества позиции революционно настроенных казаков, придали импульс их активности, запустив с новой силой процесс революционного расслоения казачества, создав очаг революции внутри армии и тем самым обессилив контрреволюцию.
Как бы не ругали белоэмигрантские «историки» последних царских карателей, но они прекрасно это понимали, поэтому вместо репрессий Хабалов распорядился казаков держать в казармах, а на улице, по возможности, заменить их кавалерийскими частями из Новгорода.
Кроме пристава Крылова, в субботу 25 февраля, каратели потеряли ещё одного цепного пса. В другом эпицентре столичной уличной борьбы - у Литейного моста на Выборгской стороне, полиция также понесла потери в лице полицмейстера Шалфеева, который, как и Крылов, в течение трёх дней руководил насилием над рабочими.
К 10 часам утра многотысячные колонны рабочих Выборгской стороны подошли к Литейному мосту. У моста, как обычно, был сосредоточен плотный заслон военно-полицейских сил, возглавляемый полицмейстером Выборгского района полковником Шалфеевым. По данным полиции Шалфеев «подъехал к толпе и предложил ей разойтись». «Толпа» же «набросилась на полковника Шалфеева, стащила его с лошади и стала наносить ему удары ломиком и толстой палкой, причинив ему перелом лучевой кости правой руки, раздробления переносицы и несколько повреждений кожных покровов на голове». Полковника Шалфеева в тяжёлом состоянии увезли в военный госпиталь[7].
Рабочие, участники этого столкновения оставили другие воспоминания об этом событии. Рабочий-большевик Кондратьев:
«У Литейного моста в демонстрантов врезался сам Шалфеев с наганом и нагайкой в руках, за ним городовые. Получилось замешательство. Некоторые рабочие говорили: «Напрасно вчера такую сволочь только спешили и пожалели седины, не тронули и не убили наглеца!»
Демонстранты расступаются, Шалфеев очутился окруженный толпой и начинает пускать в ход нагайку. В это время его берут за ноги и опрокидывают, городовые спешат на выручку, получается стрельба с той и с другой стороны. Городовые отступают. Шалфеев остается один.
С него снимают погоны, нагайку саблю. Одним из рабочих было взято полено шестерки из провозимого извозчиком воза и этим поленом начинают утюжить Шалфеева. После первого приема он поднялся, зашатался и снова упал. После выстрела в грудь из его же собственного револьвера, он уже больше не встал»[8].
Несколько отличаются воспоминания рабочего Гордиенко:
«Когда до полицейских осталось несколько шагов, полицмейстер отдал приказ к бою и, обнажив шашку, бросился на рабочих. Одно мгновение – и этого ретивого защитника самодержавия не стало. Под победные крики демонстрантов его фуражка появилась на копье железной ограды Военно-медицинской академии, тут же беспомощно повисли ножны от его злополучной шашки»[9].
Один из карателей, участвовавших в военно-полицейском заслоне на Литейном мосту, командир 5-ой роты полиции Баранов уже после революции, находясь в тюрьме «Кресты», сообщал на допросе, что 25 февраля:
«полковник Шалфеев, скомандовав нескольким находившимся при нем конным городовым, рысью поехал разгонять толпу. С моста я услышал выстрелы. Взвод драгун, ехавший позади него, вернулся к мосту, при этом офицер их сказал: «из толпы стреляют, так атаковать нельзя». Через 5 минут привезли полковника Шалфеева в бессознательном виде, и, окровавленного, повезли в клинику»[10].
Воспоминания рабочих, как и показания бывшего «фараона», опровергают ложь официального полицейского донесения о «демократичном» полковнике Шалфееве, а свидетельствуют о том, что полицмейстер организовал конную атаку рысью на демонстрантов, в которой сам активно участвовал. Редкие одиночные выстрелы защищающейся демонстрации отрезвили несущихся на демонстрантов рысью конных городовых и драгун и заставили их осадить свой карательный пыл. Полковник Шалфеев, видно, не сумел этого сделать вовремя. Тем не менее, избитого Шалфеева удалось сразу же забрать из гущи демонстрации, что свидетельствует об отсутствии безумной кровожадности рабочих. Бессознательное тело полицмейстера «толпа» не растерзала и не затоптала, а спокойно позволила забрать самим полицейским чинам и доставить его в больницу.
Как видим в действительности Шалфеев не «просил» демонстрантов разойтись, этот цепной пёс самодержавия много лет являлся карателем рабочих. В дни Февральской революции его отношение к рабочим массам не изменилось: он по-прежнему в мыслях не держал разговаривать с рабочей демонстрацией, она для него всегда была «сволочью», «сволочью» осталась и в этот последний день его карьеры насильника. Кстати, во время схватки с Шалфеевым был ранен (рассечена рука шашкой) член Петербургского Комитета (ПК) большевиков Ганьшин.
Многие, как и Кондратьев, утверждают, что Шалфеев в этот день был убит[11] и даже последний министр внутренних дел царской России Протопопов в своих письменных показаниях Чрезвычайной следственной комиссии говорит о смерти Шалфеева[12], в то время, как официально полиция не подтвердила смерть полицмейстера 25 февраля. Бывший градоначальник Балк в своих эмигрантских воспоминаниях упоминает о своём посещении Шалфеева в больнице утром, где нашёл его бодрым и торопящимся в строй[13]. В советской «Истории Гражданской войны в СССР» говорится, что Шалфеев был убит 26 февраля революционными солдатами[14]. Впрочем, эта версия не подкреплена какими-то ссылками на документы или воспоминания. Новейшие исследования отечественных историков несколько обогатили наше знание о дальнейшей судьбе Шалфеева, но не прояснили её до конца: до 2 марта он находился в Николаевском военном госпитале, а затем там же переведён в арестное отделение. 24 июля 1917 года бывший полицмейстер освобождён из-под стражи, а 9 августа выписан из больницы[15]. Что было с Шалфеевым после 9 августа 1917 года неизвестно.
Возможно, что Шалфеев и остался жив, но для рабочих прилюдная и решительная расправа над ним была равнозначна его физической смерти: остался ли он жив или умер, всё одно - в последующей революционной жизни Выборгского района и Петрограда его не могло быть, и не было в действительности.
Потеря самодержавием двух верных цепных псов, безусловно, сыграла свою роль ослабив карателей и придав дополнительные силы революционным массам. Эти две схватки являются показателем накала противостояния на улицах Петрограда 25 февраля; в их бескомпромиссности ясно отражаются решительность рабочих и беспощадность царизма.
И. Якутов
ПРИМЕЧАНИЯ
[1] - Стариков. 1917. Разгадка «русской» революции, стр. 51.
[2] - Февральская революция 1917. Сборник документов и материалов, стр. 36.
[3] - И.П. Лейберов. На штурм самодержавия, стр. 177.
[4] - И.П. Лейберов. На штурм самодержавия, стр. 178.
[5] – Петроградские большевики в трёх революциях, стр. 191.
[6] - Е. Ефремов. Подвиг на Знаменской/Нева, 1962, №2, стр. 218-219.
[7] - Н.Ф. Акаёмов. «Агония старого режима». Исторический вестник, 1917, апрель, стр. XVIII.
[8] - Красная летопись, 1922-23, №5-7. А. Кондратьев. Воспоминания о подпольной работе Петербургской организации РСДРП(б) в период 1914-1917гг, стр. 65.
[9] - И.М. Гордиенко. Из боевого прошлого, стр. 58.
[10] - А.Г. Румянцев. События 25 февраля 1917 года на Литейном мосту/Революция 1917 года в России. Новые подходы и взгляды. СПб., 2016. стр. 18.
[11] - И.Д. Чугурин. Из автобиографии/Крушение царизма, стр. 253//И. Гаврилов. Очерки по истории Выборгской парторганизации гор. Ленинграда, стр. 84//С.Л. Лапшин. Большевики и рабочие завода «Феникс» в революциях 1917 г./В огне революционных боёв, стр. 129.
[12] - Падение царского режима. Том IV, стр. 100.
[13] - А.П. Балк. Дневник последнего Петроградского Градоначальника/Русское прошлое, 1991, №1, стр. 35.
[14] - История Гражданской войны в СССР. Том 1, стр. 329.
[15] - А.Г. Румянцев. События 25 февраля 1917 года на Литейном мосту/Революция 1917 года в России. Новые подходы и взгляды. СПб., 2016. стр. 17.
Оценили 4 человека
8 кармы