Поль Лафарг: Строение пролетариата

Редакция предлагает вниманию читателей статью известного французского революционера-марксиста Поля Лафарга. Он прожил долгую жизнь, ровно 70 лет, и большую часть из нее он посвятил освобождению пролетариата, борясь против власти эксплуататоров во Франции, в Испании, в Португалии, находясь в изгнании или на баррикадах Парижа. Ленин называл Лафарга одним «из самых талантливых и глубоких распространителей идей марксизма».

В своих работах Лафарг касался самых разных сторон буржуазного общества, высказывался по вопросам философии и литературоведения, истории и экономики, политики и религии. Мы же решили познакомить читателей со взглядами Лафарга на современный ему пролетариат конца XIX века и хотели бы начать со статьи 1880 года, вышедшей во французском журнале “L`Egalite” (печатный орган Рабочей партии Франции), редактором которого был Поль Лафарг.

= = =

Строение пролетариата

Пролетарий есть умственный или физический производитель, потерявший всякую собственность на свое орудие труда и на продукт своего труда. Именно потому, что он не владеет орудием труда, он вынужден продавать как товар свою рабочую силу поденно, понедельно или помесячно. Пролетарий - непосредственный продукт развития современных средств производства.

Современные средства производства могли принять коммунистическую форму, — т.е. такие размеры, такую сложность, что для своего пуска в ход они требуют сотрудничества коллектива производителей, — только экспроприировав у производителя всякую собственность на орудие труда (земля или машинное орудие). С того момента, как производитель стал владеть только своей рабочей силой, на него и на его семью низверглись всевозможные социальные бедствия.

Современные средства производства экспроприировали, сверх того, у трудящегося (крестьянина-земледельца или городского ремесленника) его техническое искусство и низвели его на роль простого органа огромного механизма. Отняв у работника его профессиональное искусство, некогда приобретаемое долгими годами ученичества, машина обесценила рабочего, она позволила заменить искусную работу ремесленника простым трудом, трудом, сведенным к простым автоматическим движениям. Отняв у труда всякое мускульное напряжение, она позволила заменить мужчину женщиной и малолетним.

Машина, которая должна была освободить человека от всякого тягостного труда и развить до бесконечности его производительную мощь, превратилась в руках капиталистической буржуазии в самое адское орудие угнетения, каким когда-либо владел господствующий класс. Она дала ей возможность склонить громадное большинство народа под иго самого притупляющего, чрезмерно продолжительного труда; она позволила ей сделать из детского труда средство капиталистического производства. Никогда, ни в одном обществе прошедших эпох, даже в странах с наиболее жестоким рабством, не видано было, чтобы дети восьми, десяти, двенадцати лет работали под кнутом по восьми, десяти, двенадцати часов в сутки, как это делается теперь в Лилле, Лионе, Руане, Париже (Жюль Симон, «Восьмилетний работник»). Никогда не видана была, наряду с самыми чудовищными богатствами, такая полная, такая безысходная нищета. Муки голода и труда, превосходящие всякие пределы человеческих сил, стали жребием трудящихся классов нашего века.

А между тем машина — это великий освободитель человечества. Сделав ненужной техническое искусство, уничтожив мускульное усилие, она декретировала равенство в человеческом роде: пред лицом общественного производства дитя равно женщине, женщина равна мужчине, и всякий мужчина равен другому мужчине. То, чего Аристотель, этот гигант мысли, и великие утописты-коммунисты Греции и средних веков не могли понять, — уничтожение порабощающего труда, труда тягостного, не допускающего развития других физических и умственных способностей человека, — осуществила машина. Ее двигательная сила освобождает труд от всякого изнуряющего напряжения, ее бесконечная воспроизводственная мощь сокращает направляющий труд человека до продолжительности, которую коммунистическая организация общественного производства сможет ограничить тремя или четырьмя часами в день. Если это равенство в общественном труде привело лишь к притупляющему равенству и нищете, если бесконечная воспроизводительная сила машины имела результатом лишь колоссальное умножение национального богатства, лишь беспорядочное толкание в вихрь общественного производства мужчин, женщин и детей, лишь напряжение труда до последних пределов человеческих сил, то это произошло потому, что средства производства, хотя и приняли коммунистическую форму, остались, однако, индивидуальной собственностью капиталистического класса. Именно капиталистическое владение средствами производства является в нашем обществе причиною всех бедствий производителей.

Но если средства производства, монополизированные капиталистами, обусловливают все общественные бедствия, то они же породили в недрах капиталистического общества революционный класс, пролетариат, который должен насильственно разбить, как цыпленок свою скорлупу, капиталистическую форму общества, в коей он развился.

Пролетариат не выступает пред историей как беспорядочная толпа илотов - без организации, без теоретических запросов, без революционной энергии, без административных и направляющих способностей. Пролетариат Америки и Европы выступает в наши дни как сложившийся класс, обладающий в своих собственных недрах всеми интеллектуальными органами, которые требуются для администрирования и управления общественным производством.

Очень сложная организация существует во всяком крупном промышленном или торговом предприятии. Все производители, ее составляющие, тесно связаны между собою и достигают общего результата только планомерным кооперированием всех их индивидуальных усилий. Железнодорожный поезд не может двинуться в путь, не всколыхнув целой армии работников (кассиры, начальники станций, будочники, телеграфисты, стрелочники, машинисты, истопники и пр.); все эти производители - дифференцированные органы одного и того же общественного организма - должны выполнять целостные движения, точно заранее вычисленные. Эти промышленные организации, дисциплинировавшие массу производителей, могут под влиянием случайных обстоятельств, сразу и без перебоев, принять революционный характер.

Потребности всякого крупного предприятия выработали в пролетарской массе значительный отбор научных и административных талантов, на которых ложится вся ответственность в деле администрирования и управления. Этот отбор мог бы сложиться в посредствующий класс между великой пролетарской массой и капиталистической буржуазией и стать орудием реакции; но жадность капиталистическая отталкивает их в ряды пролетариата и там их крепко держит. На железных дорогах машинист, высоко развитой рабочий, выполняет работу более продолжительную, более тяжелую и более опасную, чем рабочий, работающий в одной из артелей на тех же железных дорогах. Этот промышленный отбор не образует особой рабочей аристократии; он не может освободиться без помощи массы производителей; он может сбросить с себя капиталистическое иго, только сбросив его со всего общества. Но именно из этого отбора выдвигаются и будут выдвигаться естественные вожди пролетариата в его революционной борьбе.

С одной стороны, потребности крупных промышленных и торговых предприятий численно увеличивают пролетарские массы, организуют их, взращивают в их недрах отборные интеллектуальные силы; с другой стороны, они же сокращают численно имущие классы, дезорганизуют их, лишают их жизненной энергии и интеллектуальных способностей.

В обществе, в котором господствовала мелкая собственность и мелкая промышленность, собственность была придатком собственника, как инструмент был придатком ремесленника. Преуспеяние промышленного предприятия зависело от личного характера его владельца, от его бережливости, от его деловитости, его ума, как совершенство изделия зависело от ловкости руки, направлявшей инструмент. Собственник не мог состариться или переехать в другой город без того, чтобы промышленное предприятие, душою которого он был, не пошатнулось. Собственник в те времена выполнял необходимую общественную функцию, испытывая свои горести и неудачи, получая свои выгоды и компенсации. Собственность была тогда поистине личной.

Но крупная промышленность, превратившая рабочего в придаток машины, превратила также и промышленного капиталиста в придаток промышленной собственности; ее процветание уже не зависит ни от характера, ни от ума, ни от деловитости капиталиста. В современном производстве хозяйский глаз не играет уже роли; все крупные промышленные или торговые предприятия управляются более или менее хорошо составленными, более или менее хорошо оплачиваемыми администрациями. Общественная функция капиталиста ограничивается тем, что он получает доходы и проматывает их, заставляя прыгать девиц и пробки от шампанского. С точки зрения доходности Северных железных дорог или заводов в Крезо было бы совершенно безразлично, если бы Ротшильды и Шнейдеры были кретинами и лежебоками, как безразлично, находятся ли акции Анзенских каменноугольных копей, прядилен братьев Гармель или Французского банка во владении какого-нибудь Петра или Павла, или же национальной администрации под контролем рабочего класса.

Таким образом, по мере того, как современные средства производства экспроприировали у производителя всякую его собственность, они и собственников-капиталистов лишили всякой функции в общественном производстве. Их устранение не вызовет, следовательно, никакого расстройства в производстве; оно даже стало властно необходимым в виду непроизводительного мотовства и экономических пертурбаций, порождаемых капиталистическим владением средствами производства.

Капиталистическая централизация совершается лишь кнутом постоянной экспроприации отдельных представителей мелкой буржуазии, насильственно отбрасываемых в ряды пролетариата. Крупная капиталистическая буржуазия собственными своими руками сметает те барьеры, которые ее охраняли от пролетарских требований. Точно таким же образом королевская власть, деморализовав дворянство, очутилась, беспомощная, лицом к лицу с революционной буржуазией прошлого столетия. И для охраны захваченных ею богатств крупная буржуазия, как в прежние времена королевская власть, может рассчитывать лишь на наемные войска, и в рядах пролетариата рекрутирует она солдат, которые должны ее защищать.

Последнее пролетарское восстание показало воочию шаткое положение буржуазной олигархии. Центральный Комитет, первое революционное правительство, на следующий же день после победы чувствовавшее себя достаточно сильным, чтобы подвергнуть себя суду избирательного корпуса, — был приветствован двумя стами тысяч избирателей. В 1848 году буржуазная республиканская гвардия стекалась из всех департаментов, чтобы раздавить июньское восстание; в 1871 году, несмотря на все призывы Тьера, ни один округ Франции не послал в Версаль ни одного национального гвардейца, — Лион, Марсель, Сен-Кантен, Нарбонна, Бордо, Лилль и все города Франции поддержали и морально, и своими восстаниями Великого Революционера (город Париж).

На этот раз пролетариат снова был побежден. После бойни «Кровавой недели» крупная буржуазия могла умыть руки и воскликнуть: «кровопускание было обильным, — порядок восстановлен!». Но обе экономические силы (средства производства и обмен), под воздействием которых находится общественный организм, не были разрушены; они продолжают свою работу с растущею силой; глухо, но верно подготовляют они новую пролетарскую революцию, которая превзойдет величием своим 18 марта, как 18 марта превосходит июньские дни.

В предстоящую революцию поднимется промышленный пролетариат всех городов Франции, поднимется сельскохозяйственный пролетариат, численно разрастающийся с концентрацией поземельной собственности, поднимутся также крестьяне-собственники, удушаемые конкуренцией крупных хозяйств и иностранной конкуренцией. Предстоящая революция зажжет всю Францию.

Экономические силы бесшумно заряжают социальную мину динамитом. Какой-нибудь промышленный кризис, кризис политический, национальная война или революция в России могут в любой момент бросить в эту мину электрическую искру.

Никто не может предсказать вероятный исход предстоящего вооруженного восстания пролетариата. Но что можно предсказать с математической точностью — это, что за всяким поражением французского пролетариата будет следовать, через более или менее короткий промежуток, новая, более глубокая и более общая, революция и что революции будут следовать за поражениями до тех пор, пока пролетариат не станет во главе государственной власти, пока он не экспроприирует экспроприаторов, пока он не превратит в национальную собственность все орудия производства. Лишь тогда будет завершена эра политических революций, лишь тогда сметено будет классовое господство, лишь тогда, как это предвидел Сен-Симон, будет уничтожено государство, этот представитель интересов владельческих классов; лишь тогда политическое управление людьми будет превращено в административное управление производительными силами.

Лишь тогда человек будет свободен.

Поль Лафарг, “L`Egalite”, 1880 год.

Собрание сочинений, 1 том, с.300-306.