Эмиграция

         Душа Антона Семёновича давно терзалась тутошней безнадёгою. Он, экономист, талантливый, заслуженный человек, с двумя высшими, почти кандидат, вынужден пресмыкаться здесь. В этом болоте.

А надо рвать когти! Сваливать, пока не поздно. Сорок восемь лет, ещё чуть-чуть и всё. В шестьдесят там начинать уже будет трудно. Поэтому надо сейчас, надо пока есть силы. И хорошо, что один. Хватило ума десять лет назад разбежаться.

Валить отсюда. Валить, и немедленно! Потому, что уже невозможно. Потому, что куда ни плюнь, - везде дерьмо. Ни одного исключения. Безнадёга.

Везде! Сломалась машина, нечистый дёрнул ехать в маршрутном автобусе. Стоя. Потому что: «Вы что не видите, для таких как вы написано, что это место кондуктора!!!».

Деньги взяла, билет оторвала с таким выражением, что везёт не в загвазданной трясущейся коробке, а на лимузине. Грязнуля. Возле водителя висят координаты владельца: «Соломатин Н.И.» и телефон. Позвонил пожаловаться, а в ответ ещё и нахамили: «Всех устраивает, только на Вас будем нервы тратить».

Не-ет, валить. Срочно, сил больше нет. Везде обдираловка. Зубы пошёл лечить, если по СтрахПолису, - сиди жди. Пятнадцать человек. Не хочешь? - пожалуйте доктору в карман. И улыбается, гадина. Гиппократ хренов. Конечно, за такие-то бабки сумасшедшие можно и улыбнуться тому, кто тебе их принёс. Скотство. Быдло вокруг!

Ве-езде!! За машину в сервисе взяли как за вертолёт. Владелец мастерской с сосредоточенным видом рассказывает, какая сложная была работа. Поехал в другой сервис, - оказалось, те нихрена не сделали! Ободрали только, скоты.

Ну?! И как, как тут жить? Уезжать! Бежать к цивилизованным людям. Подальше от этой круговщины.

Тот же бензин, частная заправка… Хозяин с хитрой рожей. Бесстыжей! Там, - там, за тысячи километров привозят нефть, а топливо дешевле, чем здесь. А он, гнида, возит с соседнего перегонного завода на свою сеть. По телевизору недавно видел, как он с бегающими глазками объясняет, что всё это правильно и так и должно быть.

Поголовное сволочьё. Машинку стиральную продали с браком, - и ещё разговаривают через губу. Добился, вызвали хозяйку, стоит ухмыляется, - «Верни ему деньги, пусть катится!». Это не подлость? Дерут семь шкур, и нахамят ещё вдогонку.

Как она три магазина поимела и кафе? Подлостью вот этой и грабежом, что тут неясного... Ну, и ещё кой-чем. В кафе-то у неё тоже порции недовешивают, и вторсырьё подают как за свежее.

Все живут здесь как в хлеву, ведут себя, как на оккупированной территории, даже хуже.

Тонкая душевная структура Антона Семёновича находилась на грани надрыва. Конечно, неохота бросать насиженное и нажитое за много лет, но вырываться из этой болотной грязи надо. Из тины, из нечистот.

Отъезда он желал давно и страстно, полагая его непременным условием даже просто выживания. Однако, реализовать своё устремление Антон Семёнович всё не мог и не мог…

Ехать в белый свет, как в копейку? Заранее ознакомившись с будущими условиями жизни, Антон Семёнович отчётливо понимал, что без денег на начальном этапе «там» делать вообще нечего, Нужны средства. И накоплением этих средств страдалец последнее время усиленно занимался.

Дело, хоть и медленно, - двигалось. Вот уже получены и деньги за содействие в приватизации ещё двух небольших предприятий. Плюс получилось выручить за верное «экономическое консультирование», за которое его, правда, проклинали, но деньги перечислили. Ещё поучаствовал в распределении прав на промнедвижимость, выступил на суде, получилось. Плюс, хоть и малость, - продать, что родители оставили.

Курочка по зёрнышку клюёт. По зёрнышку, рачительно собирал цент к центу и Антон Семёнович. Впереди, словно факел в длани у Статуи Свободы сначала блёкло, а потом всё отчётливее маячил желанный день.

И вот! Всё! Основные средства положены на нужные счета, взяты карточки. С чем сравнить радость, когда чего-то сильно хочешь, планомерно к этому движешься, - и, наконец, - ОНО?! Желанное! Под лучами зимнего неласкового солнышка аки на крылиях Антон Семёнович двигался в посольство подавать заявление.

Как и театр, посольство началось с вешалки. После аккуратного гардероба Антон Семёнович, держа в руках сумку с документами, переместился в приёмную залу.

Взявши из автомата талончик на приём, на котором цивилизованно была написана его очередь, Антон Семёнович присел на пластмассовую скамеечку у широкой колонны. Счастливое волнение в душе не проходило.

Посмотревши на стенной экран, где, как принято в Культурных Странах, писались фамилии людей, очередь которых для собеседования подошла, он прочитал первую строчку: «Талон S-114 - Н.И. Соломатин».

«Соломатин? Что-то знакомое…, - подумал Антон Семёнович, - что-то знакомое-знакомое…» Память, как бы помогая страдальцу среди здесь, выдала воспоминание о табличке с фамилией владельца приснопамятной злосчастной маршрутки. «Ты глянь! Чего только не бывает в жизни?!», - изумился Антон Семёнович.

В тёплой зале мягко шелестела вентиляция. С противоположной стороны широкой колонны, спиной к которой сидел будущий эмигрант, такие же, как он посетители вели оживлённый разговор о местной невыносимости и крайней нужде в срочном, немедленном отъезде.

«Ишь… Не один я такой. Видно, тоже достало людей», - подумал Антон Семёнович, прислушиваясь.

- …среди этого быдла! Негатива, бескультурия.., - возмущался за колонной женский голос.

- Не то слово. Грязь везде невозможая! Продажность, коррупция, - поддерживал собеседницу явно интеллигентный мужчина.

- Верно. Здесь ловить нечего! Немедленно ехать, - горячо вторил ещё один мужской голос, и тоже невыразимо интеллигентный.

- Это же менталитет! Поменять тут ничего уже невозможно. Место проклятое,- тут лучше не будет никогда. Менталитет, - ведь это что? Врождённое хамство и рабство. И жалеть нечего! Всё!!! Теперь там с чистого листа, всё по новой.

- Да уж…

Каждое словечко этого выстраданного, жаркого разговора набатным звоном отдавалось в душе Антона Семёновича. Обеими руками он мог проголосовать за каждое из этих наболевших мнений. И, поскольку всё это было выстрадано и испытано на личной собственной шкуре, - не только проголосовать, но и поставить под ними собственноручную подпись.

Душевный порыв поднял Антона Семёновича с лавочки, его потянуло подойти, поделиться с бывше-будущими соотечественниками и своим переживанием тоже.

Обогнув колонну, сквозь запотевшие от волнения стёкла разглядел Антон Семёнович небольшой столик журнального типа, окружённый лёгкими пластиковыми лавочками.

Приблизившись, Антон Семёнович снял очки, протёр их специальной тряпочкой и, приготовясь поздороваться с коллегами, обратно поместил дорогую оправу на интеллигентную переносицу.

Очки вернулись на привычное место, размытые доселе контуры беседующих приобрели, наконец, в глазах Антона Семёновича ясные очертания. Но тут вдруг с ним сделалось нечто совсем неожиданное!

Будущий эмигрант затрясся всем телом, лицо его побледнело и, обмерев, он без сил прислонился к углу той самой широкой посольской колонны.

        У журнального стола, среди сограждан ожидающих своей очереди для собеседования на выезд, сидели его родной доктор-стоматолог, подлая дама - владелица магазинов и кафе, рвач - хозяин автозаправок из телевизора, и скотина - держатель автосервиса.