Элебук- русский Белый Отец народа гуарани... "Жития генерала Беляева", этнографа,военного и настоящего русского

На проводы Элебука пришли в православный храм полуобнажённые индейцы с перьями на головах. Они забрали тело своего Белого Отца и похоронили его, согласно обычаю людей сельвы, на высоком помосте у притока Параны - её разлив не должен был беспокоить приёмного сына Парагвая, отстоявшего его независимость в войне... 

Русский сын парагвайского народа

«Если нельзя было спасти Россию, можно было спасти её честь», - таким было кредо Ивана Беляева. Русские офицеры всегда стояли до конца...

Генерал И.Т. Беляев (второй слева) в период Чакской войны.

Какой бы стране они, оказавшиеся на чужбине, не служили, они всюду и всегда оставались патриотами своей Родины. История генерала Беляева - свидетельство тому. Помнить о ней нам было бы гоже сегодня, когда для России, обложенной западными санкциями, добрые отношения со странами Латинской Америки приобретают особенную ценность. С теми самыми странами, где о российских военных сохраняются самые лучшие воспоминания.

На одной из парижских конференций в списке ее участников мне однажды встретилось имя парагвайца по фамилии Дедов. Смуглый, с усами тонкой щеточкой, типичный латиноамериканец ни слова не говорил по-русски, однако охотно согласился рассказать о себе. Точнее — о своих русских корнях. Его дед, белый офицер, приехал в Парагвай в тридцатые годы. История была прелюбопытная, но кофе-брейк быстро закончился... Дон Хорхе Дедов сказал на прощание всего четыре слова, за которыми открывалась целая глава летописи русского исхода за тридевять земель: «Герра де Чако. Беляев».

Поручик Иван Тимофеевич Беляев, 1900 г.

Прав был французский писатель и художник Жан Кокто: «История - это правда, которая становится ложью. Миф - это ложь, которая становится правдой». В судьбе Ивана Тимофеевича Беляева история и миф густо перемешались. Этот человек уже при жизни превратился в легенду. Даже старт его биографии был пронизан историей с большой буквы.

Шотландец Андрей Эллиот, потомок тамплиеров, принятый на русскую службу Екатериной II и ставший известным флотоводцем, был прадедом Беляева. Другой его прадед, генерал Леонтий Трефурт, служил адъютантом у Александра Суворова и отличился храбростью в Итальянском походе. Офицерами были и все родственники Ивана Тимофеевича, который родился - вот знак судьбы! - в казармах лейб-гвардии Измайловского полка. Казалось бы, и этот Беляев непременно станет военным.

Если бы не одно но: мальчик был близоруким. При этом Ванечка много читал, но не летописи сражений, а истории о жизни народов. А его первыми наставниками стали не военные, а этнографы и географы. Он слушал, порой в частном порядке, лекции выдающихся учёных. В частности, Петра Семёнова-Тян-Шанского и Сергея Ольденбургского, первый был другом родителей, второй - дальним родственником. С упоением изучал иностранные языки.

Но принадлежность к военному сословию не могла не сказаться. Так и не расстававшегося с очками Ивана, по рекомендациям коллег отца, командовавшего Кронштадтской крепостью, приняли в кадетское училище. Парадокс, но факт: долгое время Беляеву удавалось совмещать военную карьеру с увлечением этнографией. 

После поездки на Кавказ он издал книгу о самобытности народа хевсуров. Но начинается Германская война, и Иван Беляев отправляется на фронт.

И.Т. Беляев на Кавказе, 1911 г.

Он изучал испанский, интересовался историей Латинской Америки. В своих мемуарах Беляев писал:

"Все мы бредили гуронами и ирокезами, и я уже ничего не хотел, кроме Купера, кроме индейцев и всего, что только могло их коснуться".

Иван Беляев был дважды женат: первая супруга скончалась в 1906 году, неожиданно и скоропостижно. Второй брак был заключен уже по большой любви. Беляев женился на купеческой дочке Александре. Он познакомился с Алей на почтамте в Петербурге, а уже через три дня сделал ей предложение. Это сильно подпортило его военную карьеру: браки строго контролировались. Женитьба на дочерях банкиров, купцов, биржевиков и прочих представительницах невоенных семей с большим приданым нарушала спартанские гвардейские правила.

Через семь лет он станет гением-артиллеристом, его трудолюбие и смекалка породят на свет Устав горной артиллерии, который определит схемы взаимодействия артиллерийских частей с другими войсками. Еще год — и Устав будет применен на практике в Первой мировой войне.

Труса не праздновал, пулям не кланялся. И в 1915 году Беляева представляют к его первому Георгию. После Брусиловского прорыва, где Иван Тимофеевич командует дивизионом тяжёлых гаубиц, его производят в генерал-майоры. Казалось бы, ещё чуть-чуть - и Россия с её необъятными ресурсами выйдет победительницей из войны, названной историками Великой. Но под воздействием псевдолиберальной интеллигенции, вражеской пропаганды и саботажников из числа «пятой колонны» началось ускоренное разложение русской армии - под личиной демократии в стране с её беспомощными правителями внедрялась анархия.

Как истинный патриот и монархист, Беляев воспринял и демагогию Керенского, и цинизм большевиков не иначе, как предательство всего того, что было ему исконно дорого. Всего того, что он впитал с молоком матери.

Невозможно даже представить, что этот человек получил Георгиевский крест за атаки с шашкой наголо и ранение на Юго-Западном фронте, что он, тихий и интеллигентный человек (жена называла его "заинькой"), примет активнейшее участие в знаменитом Брусиловском прорыве. Такой человек — отважный, но рассудительный и умный — был жизненно необходим нарождающейся советской власти.

Чтобы понять его характер, надо вспомнить случай 1917 года.

Псковский вокзал, всего неделя прошла с того момента, как Николай II прямо здесь отрекся от престола. Все дышало революцией. 

Иван Беляев, тогда уже генерал, спускаясь в город, оказался окружен толпой солдат. Они потребовали от него снять погоны на основании Закона №1. 

И вот этот человек в очках вдруг произнес, обращаясь к разгоряченному солдатику:

"Дорогой мой, я не только погоны и лампасы, я и штаны поснимаю, если вы повернете со мной на врага! А на "внутреннего врага" против своих я не ходил и не пойду, так вы уж меня увольте!"

Разнузданной "роте" ничего не оставалось сделать, кроме как умерить собственный пыл, а генерал прошел дальше вглубь улицы. В мемуарах он будет описывать всю нереальность происходящего: еще вчера эти солдаты были готовы лечь в боях, а сегодня не дают простым горожанам спуску, если те не носят на лацкане красный бант.

От столкновения было не уйти, всякий должен был выбрать свою сторону. Каждый считал, что воюет за правое дело, каждый был по-своему прав. Беляеву досталась историческая участь оказаться на одной стороне баррикад с генералом Врангелем, с Добровольческой армией. Генерал отзывался о коллеге как об отзывчивом и добросовестном офицере. Беляев был настолько честен, что даже выступал за окончание экспроприаций продовольствия у крестьян, за что и поплатился должностью главного снабженца армии - он снова заведовал артиллерией под Харьковом.

Два года они сражались на юге нынешней Украины, Беляеву удалось выстроить слаженный артиллерийский механизм. Однако этого белым не хватило. 25 марта 1920 года Беляев вынужден был эвакуироваться их порта Новороссийска в неизвестность. Родины не осталось даже на карте, что для будущего географа было ударом в самое сердце.

«Патриотизм. Это означало для меня, что я люблю свою родину, что я не должен мириться ни с чем, пока не увижу её возрождения, - напишет Беляев. - Какая демократия окружает своих избранников ореолом, заставляющим русского видеть в Царе не жалкого исполнителя капризов своевольной и подкупленной черни, а эмблему чести, долга, глубокой веры в Бога, готового в свою очередь умереть за эти святыни, как солдат, как герой, как мученик!?»

Тогда многие офицеры искали свою правду на Дону, на Юге. Однако и Добровольческое дело оказывается проигрышным - Беляев до последнего снаряда прикрывал отход врангелевцев из Крыма, на корабль поднялся в числе последних. Десятки тысяч русских солдат вынуждены будут отправиться в изгнание: Турция, Балканы, Франция… Эмиграция в восприятии Беляева обретает не форму выживания в условиях трагического изгнания, а возможность сохранения национального естества. Спасения его во имя потомков.

«Белая Россия. Исход» (картина Дмитрия Белюкина).

«Неужели среди тысяч людей бывшей России не найдётся хотя бы одного бескорыстного патриота?.. Жалкой амбиции руководить толпой беженцев в интервенции с помощью германцев (это было пирамидальной глупостью) или американцев (грубое невежество и незнание истории) у меня не было, - исповедовался Беляев в своих "Записках русского изгнанника". - Я мечтал об одном: в море продажного разврата и растления я надеялся найти горсть героев, способных сохранить и взрастить те качества, которыми создавалась и стояла Россия… Я верил, что эта закваска, когда совершится полнота времён, когда успокоится взбаламученное море революции, сохранит в себе здоровые жизненные начала для будущего».

Русский рай

Беляев мечтал о таком месте на Земле, где бы «всё то святое, что создавала Русь, могло бы, как в Ковчеге, сохраниться до лучших времён».

Утопия? Нет, генерал-артиллерист прекрасно знает, что творит. Он ищет такого пристанища, где бы русские беженцы не растворялись в местном населении, а жили бы компактно, где бы инженеры не становились лакеями, ресторанными подавалами и таксистами, а кадровые военные - батраками и разнорабочими, где бы местные граждане не взирали на «русачей» как на людей второй категории, а смотрели бы на них с уважением и благодарностью.

Но существует ли такой «русский рай» на Земле, поражённой межклассовой ненавистью, охваченной экономическим кризисом и большевистским промыванием мозгов? «Да, есть!» - заявлял Беляев.

«Я знал Парагвай уже с детства, т.к. с семилетнего возраста увлекался индейцами, а 16-летним юношей мечтал о возрождении этой героической страны, задушенной завистниками, - точно так же, как зависть немцев, англичан и пр. давила Россию и не давала ей выбиться в политическом и культурном отношении вплоть до первой мировой войны. Страну, условия и население я знал прекрасно, с испанским языком был знаком…»

Издание «Парагвай».

Так вспоминает о запуске кампании по переселению россиян на берега Параны Беляев. Он начинает с того, что вкладывает личные средства в издание в Париже газеты под своеобразным названием «Парагвай». Девизом её стали слова: «Европа не оправдала наших надежд. Наше будущее - Парагвай».

«Иван Беляев вовсе не являлся безответственным авантюристом, - объяснял мне в Париже потомок русских эмигрантов полковник французской армии и знаток истории Михаил Гардер. - Он прекрасно всё просчитал. Ведь большую часть беженцев составляли военные, плюс ещё технические кадры, интеллектуалы. После эскапады в Албании, когда в середине двадцатых сто врангелевцев во главе с генералом Кучуком Улагаем, кубанским шапсугом, разбили целую армию и привели к власти в Тиране короля Зогу, отважные русские воины более не были востребованы в Европе. А в Парагвае после сокрушительной войны с Бразилией, Аргентиной и Уругваем мужское население было уничтожено на девяносто процентов. Даже многожёнство власти официально разрешили… Так что, русские переселенцы пришлись там весьма кстати. Особенно - те, которые испытали горнило Первой мировой и Гражданской войн. Ведь Парагвай исподволь готовился к новым сражениям».

Беляев с женой

С небольшой группой единомышленников Беляев перебирается в Парагвай, где правительство оказывает всемерную помощь по приёму русских. Страна поражает бедностью. «Солдаты и полиция обычно носили ботинки в руках, а барышни близ моего дома надевали чулки и ботинки, чтобы появиться в центре обутыми, - вспоминал Беляев. - Трамваи и свет уже существовали…» Однако в Асунсьоне, где было целых пять автомобилей, русским предлагают работу по их специальностям. Беженцы становятся инженерами, профессорами университета, врачами, воинскими командирами. Самого генерала Беляева назначают в Военную школу преподавателем артиллерии, фортификации и французского языка, а затем - и членом генерального штаба парагвайской армии.

За первой русской волной из Европы приходит вторая. Скоро число россиян в Парагвае переваливает за три тысячи. Так близкая сердцу Беляева идея «Русского очага» начинает обретать очертания.

Иван Тимофеевич Беляев (справа) с индейцами Мака.

«Нужно сделать всё, чтобы сохранить и воспроизвести генофонд нации, чтобы дети или пусть внуки тех, кто сражался против большевизма, смогли вернуться в Россию, но не как мстители, а как мудрые советники, строители и новаторы», - призывал соотечественников Иван Тимофеевич.

Как истинный аристократ, он был свободен от корысти. Тем более что его юношеская мечта наконец-то сбылась. Беляев отправляется к индейцам. 

Часть американской карты Парагвая 1935 года

Правительство поручает русскому составить карту области Чако-Бореаль (северного Чако), которая располагалась в междуречье Парагвая и Пилькомайо. В этих краях, покрытых непроходимой сельвой, нога белого человека ещё не ступала. Два месяца в году почти при нулевой температуре идут проливные дожди, а остальное время стоит пятидесятиградусная жара, и ни одной капли небесной влаги. Змеи, ядовитые пауки, племена каннибалов…

За нефть, за Парагвай!

Эта территория, на которую претендовали одновременно Парагвай и Боливия, долгое время никому не была нужна. Но всё изменилось, когда в Чако обнаружили признаки запасов нефти.

На рубеже двадцатых и тридцатых Беляев предпринимает тринадцать экспедиций в Чако-Бореаль. Делает топографическую съёмку местности и документально закрепляет за Парагваем спорные территории. Но самое главное, дон Хуан Белайефф составляет карты, определяет на них колодцы и - что ещё важнее! - устанавливает добрые отношения с индейцами гуарани, разделёнными на множество племён. Рафинированный потомственный петербуржец осваивает языки маков и чамакоков, завоёвывает их доверие, они зовут его Элебук-Сильная Рука. 

И.Т.Беляев из "клана Тигров" в окружении племени индейцев гуарани...

Через считанные месяцы прекрасное знание русским генералом сельвы станет чуть ли не главным козырем Парагвая в войне.

Чакская война 1932 года. Парагвай. Участники

В июне 1932 года Боливия напала на парагвайские форты в Чако - даже если войну ждут, она всё равно становится неожиданностью. А силы неравные: Боливия многократно превосходила Парагвай по численности и армии, и населения. Её вооружённые силы были оснащены танками, самолётами, дальнобойной артиллерией. Возглавляли боливийскую армию 120 немецких офицеров во главе с командующим генералом Гансом Кундтом и начальником штаба генералом фон Клюгом. Они намеревались фуражками парагвайцев закидать, но на их пути, как некогда в Европе, встали русские. Насмерть встали. Опять сошлись в кровавой схватке германцы и славяне.

Генерал Беляев возглавил генеральный штаб парагвайцев.

Иллюстрация к "1932 Чакская война генерала Беляева"

Как сказал отправляющимся на фронт соотечественникам капитан Добровольческой армии Николай Корсаков, 

«Мы потеряли нашу любимую Россию, которая сейчас находится в руках большевиков. Все вы видите, как нас тепло приняли в Парагвае, и сейчас, когда эта страна переживает трудный момент, мы должны ей помочь. Так что же мы ждём, господа?»

Генерал Беляев, за голову которого боливийцы объявили вознаграждение в 1000 английских фунтов, возглавил генеральный штаб парагвайцев. Рядом с ним сражались 80 русских офицеров. Трое из них были начальниками штабов армий, один командовал дивизией, двенадцать - полками, а остальные - батальонами, эскадронами, ротами, батареями - Корсаков, Касьянов, Коринилович, Салазкин, Бутлеров (внук великого химика), Дедов, Чирков, Ширкин, Высоколан, Малютин, Канонников, Ходолей, Гольдшмидт, Орефьев-Серебряков… Русские проявляли массовый героизм. Взрывались последней гранатой, окружённые врагом. Шли в атаку в полный рост и накрывали пулемёт своим телом.

Русские офицеры командовали полками, батальонами и дивизиями.

В джунглях немецкая артиллерия не могла прицельно бить по целям, танки, раскалённые солнцем, застревали в болотах, самолёты, лишённые из-за бездорожья доставок горючего, не летали. А воины Беляева, ведомые индейскими тропами, заходили противнику в тыл и громили его позиции.

Элебук-Сильная Рука окружал боливийцев минными полями, заставлял их, уроженцев высокогорья, отсиживаться в траншеях, где они тысячами гибли от болезней и тропических насекомых. В итоге русские генералы Иван Беляев и Николай Эрн так измотали наступающие части боливийцев, что Ганса Кундта отправили в отставку, а его немецкие офицеры попросту сбежали, бросив своих подчинённых на поле боя.

Иван Беляев (крайний слева) с русскими и индейцами в колонии «Бартоломе де лас Касас», 1950-е годы.

Парагвай победил, три четверти спорной территории отошли к нему - русские превратили тысячи босоногих крестьян в эффективную армию. И парагвайцы ответили благодарностью: и по сей день русская община пользуется авторитетом, в городах улицы и площади носят имена российских героев войны в Чако.

Русские фронтовики братья Оранжереевы обучили парагвайских солдат жечь вражеские танки из укрытий. Опозоренный Ганс Кундт был отправлен в отставку, а парагвайская армия под русским командованием вскоре перешла в наступление. В декабре 1933 года в сражении у Кампо-Виа парагвайцы окружили две дивизии боливийцев, взяв в плен или уничтожив 10 тысяч человек. В следующем году так же успешно закончилась битва у Эль-Кармена. А в 1935 году у боливийцев уже не осталось никаких ресурсов, чтобы продолжать войну. В Парагвае наших помнят до сих пор В Чакской войне погибло шесть российских офицеров-белоэмигрантов. В Асунсьоне именами каждого из них – есаула Орефьева-Серебрякова, капитана Бориса Касьянова, капитана (по другим данным, майора) Николая Гольдшмидта, гусара Виктора Корниловича, ротмистра Сергея Салазкина и казачьего хорунжего Василия Малютина названы улицы.

«Если нельзя было спасти Россию, можно было спасти её честь», - таким было кредо Ивана Беляева. 

Памятник И.Т.Беляеву в посёлке индейцев мака. Парагвай

И, совершив это, он отошёл от воинских дел. Стал учёным.

- Возглавлял Национальный патронат по делам индейцев, 
-выпускал журнал «Анналы Ассоциации индеанистских исследований Парагвая», 
-создавал словари индейских наречий, основал театр, в котором аборигены-мака были актёрами… 
-Добился признания гражданских прав индейцев гуарани. Их язык стал в Парагвае вторым государственным.

Иван Тимофеевич ушёл из жизни, когда ему исполнилось восемьдесят два. 

На проводы Элебука пришли в православный храм полуобнажённые индейцы с перьями на головах. 

Племянник генерала Беляева ,протоиерей Николай Беляев... Парагвай...

Они забрали тело своего Белого Отца и похоронили его, согласно обычаю людей сельвы, на высоком помосте у притока Параны - её разлив не должен был беспокоить приёмного сына Парагвая, отстоявшего его независимость в войне за так и не найденную нефть.