Истоки американского демократического фашизма

Вопрос больше не из числа, если, но насколько быстро мы хотим - увидим объяснения международного порядка под руководством США (часть 1, гл.1)

Можно легко вернуться к внутренней тирании афинской демократии в античной Греции, к воле демоса, попирающего права меньшинств, для того чтобы начать долгую историю к системам, которые были демократическими в которых большинство имело власть и выбирало лидеров или голосовало по законодательству, но с существенной мерой демократии.

По факту, как это слишком часто происходит, избиратели будут выбирать кого-то, кто просто отражает базовые инстинкты своего большинства, будет использовать демократию для создания политической культуры преследования, нетерпимости и даже жестокости к тем, кто не из большинства - и будет создавать систему, разработанную в интересах увековечение власти этого большинства.

Такая система охватывает ограниченные формы демократии, главным образом выборы и право тех, кто побеждает на выборах, править.

Конечно, эти выборы часто в строгом смысле справедливы, но часто партия власти тонко фальсифицирует систему законными способами, для того чтобы ограничить процесс голосования, настолько чтобы поддержать себя и лишить избирательных прав тех, кто не присоединяется к ее программе, чтобы в достаточной степени дать этой правящей партии существенное преимущество.

Грубая тактика, такая, как мошенничество с избирателями, жесткая цензура в средствах массовой информации и запугивание избирателей в день выборов, отвергается в пользу пересмотра границ избирательных участков, ограничений на регистрацию избирателей и явно пристрастного надзора за выборами. В такой системе как раз тонкие действия по подавлению избирателей могут привести к различиям, которые решают результаты.

В особенности, когда такие партии контролируют систему, с течением времени они могут сформировать суды с удобными судьями. Таким образом, юридические возражения против их неправильного управления и злоупотребления властью пресекаются «законными» средствами - при самом толковании того, что представляет собой «злоупотребление» или «незаконные действия», сглаживаются партийными средствами, с тем, чтобы правовые прецеденты и мнения судей оправдывали это крайнее злоупотребление, поставив под сомнение его существование.

Так мёртвая хватка за власть делает такие суды, по сути, просто еще одним инструментом правящей партии для продвижения своей повестки и в конечном счете дня ее консолидации. Эти системы могут также использовать даже свободную прессу, чтобы искажать и формировать общественное мнение и весьма тлетворно, даже смертельно, для демократии.

Этот процесс в настоящее время осуществляется в Соединенных Штатах.

Такая пресса может помочь выявить худшее в самих гражданах, на что рассчитывает тираническая мажоритарная система. Но, возможно, их граждане могут быть достаточно хороши в выявлении своих собственных худших тенденций без прессы, раздувающей пламя, либо сами по себе, либо с помощью харизматического лидера, хотя эти три часто работают в связке.

Экстремальные образцы из систем, сегодня играют в эти игрища, или хуже, вовлекают Турцию, где журналисты и политики, критикующие Реджепа Тайипа Эрдогана и его партию, оказались в тюрьме, - и Россию, где журналисты и критики Владимира Путина и его партии были убиты, и включая видного лидера политической оппозиции России, застреленного вблизи Кремля на главной общественной улице в начале 2015 года.

Иногда, даже когда в этом нет необходимости, эти «демократии» предпочитают грубые методы, чтобы сделать свою точку зрения еще более чёткой.

Истинный дух демократии заключается не только в том, чтобы проводить выборы, а затем позволять победителям делать все, что угодно, с кем им нравится.

Это признание того, что правила после выборов в равной степени применимы как к победителю, так и к проигравшему, что одинаковые меры защиты основных прав победителей должны также применяться и к проигравшим.

Победители, хотя и пользуются определенными естественными преимуществами избирательного права в результате завоевания власти, не будут использовать сам механизм правительства для явного закрепления и расширения этих полномочий таким образом, чтобы нарушать одинаковое практическое применение и защиту закона.

Вот почему нынешние события в демократических странах всего мира вызывают такой ужас. Люди все больше не могут связать свои собственные проблемы с проблемами тех, кого они считают «другими», этих «других» все чаще рассматривают как источник любых проблем - реальных или воображаемых - модно обсуждать.

Я презираю как гиперболы, так и теории заговора, но не ошибаюсь, мы живем в эпоху подъема демократического фашизма и ослабления традиционных демократий и ценностей, на которых они были основаны и сохранялись.

И будьте уверены, я не легкомысленно употребил этот термин. Даже год назад я бы не стал использовать термин «фашист» для описания чего-либо важного в американской политике, ни «Партии чаепития», ни Республиканской партии.

Однако то, что происходит в Америке, Европе и других странах, трудно описать иначе, как демократический фашизм. Я сталкивался с термином «нелиберальная демократия», но это слишком мягко звучащий термин, даже если он в целом точен. И это гораздо больше, чем просто крен вправо. Чаепитие было правым броском, но это даже вне такого безумия.

Добро пожаловать в эпоху растущего демократического фашизма: Трамп, Путин, Европа и нападение на западную демократию, и международный порядок

Нет, это не 1930-е годы, но сегодня демократии мира коллективно сталкиваются с раком популистского и, да, демократического фашизма, который угрожает стереть демократические нормы, уничтожить либеральные демократические ценности и стремится переделать многие из ведущих демократий мира по образу России Владимира Путина

и его «демократии», которая опирается на не толерантное большинство, которое понимает демократию только как удовлетворение своих эмоциональных стремлений.

Несогласные, меньшинства и другие, кто не согласен с ними, будут прокляты, их жалобы на злоупотребления со стороны государства будут отклонены и проигнорированы.

Тем не менее, такие термины, как демократия и фашизм, используются совершенно случайно и не обязательно в точном смысле. В своем основополагающем эссе 1946 года «Политика и английский язык» Оруэлл выразил свое понимание того, насколько скользким может быть использование как «демократии», так и «фашизма», когда он писал, что:

Слово фашизм теперь не имеет смысла, за исключением того, что оно означает 2что-то нежелательное». Слова «демократия», «социализм», «свобода» «патриотизм», «реалистичность», «справедливость» каждый из них имеют несколько различных значений, которые не могут быть согласованы друг с другом. В случае такого слова, как «демократия», не только не существует согласованного определения, но и попытка сделать это встречает сопротивление со всех сторон.

Почти все считают, что, называя страну демократической, мы восхваляем ее: следовательно, защитники всякого рода режимов утверждают, что это демократия, и опасаются, что им, возможно, придется прекратить использовать это слово, если оно будет связано с каким-либо одним значением. Слова такого рода часто используются сознательно нечестным образом. То есть человек, который их использует, имеет свое собственное определение, но позволяет своему слушателю думать, что он имеет в виду нечто совершенно иное.

Такие тенденции, которые процветали во времена Оруэлла, к сожалению, процветают и сегодня, более 70 лет после того, как Оруэлл записал эти мысли, и после поражения фашизма в Европе. Мы сделаем все возможное, чтобы избежать таких ловушек в обсуждаемой ниже, дискуссии об определении «демократии» и «фашизма».

Брайан Э. Фриденборг - независимый писатель и консультант из Аммана, Иордания

Источник dostoinstvo2017 (полный текст)