Немного о Саласпилсе

Немного о Саласпилсе

Доброго времени суток, товарищи! Чем дальше события 1939-1945 годов, тем больше икзпердов открывают хайло с требованием переоценки всяких неприятных моментов, которые творились на территориях, немножко (самый децл) оккупированных няшками-нацистами. На самом деле нацисты были хорошими, они творили свои зверства только под впечатлением от преступлений сталинизма(тм). И вапще Сталин хуже Гитлера, как нам поведала большой специалист по китайским игрушкам Маша Захарова. Бывает, такие деятели получают в торец прямо по время педерачи, как Николай Карлыч Сванидзе. Однако, к сожалению, эти случаи единичны, и малолетние дебилы продолжают срывать покровы.

На этот раз во время шоу "Вечер с Владимиром Соловьёвым" некий кекс Григорий Амнуэль под жутким секретом рассказал, что:

"Мы действительно называем лагерь, который существовал в нацистской Германии, концентрационным. На самом деле… лагерь в Саласпилсе… никогда ни один из них не носил название "концентрационный"(цы)

Есть четкое определение концентрационного лагеря: "Концентрационный лагерь - места для принудительной изоляции реальных или предполагаемых противников государства, политического режима и т. п."

Так как в Саласпилском лагере находились противники нацистского государства и нацистского политического режима (в том числе и противники расовой политики Рейха), поэтому Саласпилский лагерь является именно концентрационным лагерем. И как бы не выё...лся партайгеноссе Ланге (командующий полицией безопасности и СД в Латвии), и как бы он не называл Саласпилский лагерь в своей ведомственной документации, он останется концлагерем. А не школой балета для унтерменшей или еще как. Собственно, сам Гиммлер не называл этот лагерь иначе как концентрационным, он знал поболее чем кекс Григорий Амнуэль. Далее Гамнуэль вещает:

"Насчет экспериментов — нет, у детей забирали кровь. Эксперименты, какие проводил знаменитый «Доктор смерть» в Аушвице и Биркенау, там не проводились. Кровь забиралась, да"

Нехотя так признал, резиновое изделие гондонной промышленности... Всего лишь кровь забирали, правда часто всю... И именно поэтому Амнуэль считает что это был не концлагерь? Да не вопрос! Забиться с Грыней в пацанском споре. Подвесить его вверьх дыбом, проколупать несколько дырок и слить с тушки пять литров крови... Если после этого Грыня выживет - уболтал, чертяка! Не будем больше называть Саласспилский лагерь концентрационным. Ну а если сдохнет (что с вероятностью 146%), то звиняйте хлопцы.

Немного воспоминаний узников Саласпилского "не концлагеря":

"Экзекуция обычно производилась в присутствии всех заключённых, кото­ рых полукругом выстраивали около места казни. За очень плохую работу 20 февраля должны были быть повешены шесть евреев. Всё же вечером их не предали смерти. Назавтра смертников отправи­ ли вместе с другими на работу. К концу дня прибыл Ланге. Он обошел весь берег, но никого не застрелил.
— Начальство в хорошем настроении, — рассуждали мы.
После сигнала об окончании работы всех построили лицом к Даугаве. Перед строем появились Ланге, Никкель, Качеровский. Из строя вызвали тех, кто плохо работал, и поставили на лед. Подошли шуцманы с автомата­ ми. Прозвучал приказ раздеться. Пока осужденные раздевались, со склада инструментов принесли вёдра. Охранники стали черпать из реки ледяную воду и подавать ведро по цепи вперед. За первым ведром следовало второе, тре­тье... Вёдра переходили из рук в руки, пока не доходили до раздетых людей. Там воду выливали на головы осужденных. Дул пронизывающий северный ветер. Мороз достигал 25 градусов. Тиши­ на. Слышен только всплеск воды. Пытки продолжались до тех пор, пока не­ счастные не закоченели в своей ледяной одежде"

"Через несколько дней солдаты всех группами выводили из барака и вели через двор в больницу. Там нас выстроили в очередь. Мы не знали, что с нами будут делать. Потом пришел немецкий доктор, большой и сердитый, и другой немец, я не видела, что они делали впереди, но какая-то девочка вдруг стала плакать и кричать, а доктор топал ногами. Мне было очень страшно... подошла моя очередь... доктор воткнул мне в руку иглу и, когда набрал полную стеклянную трубку, отпустил меня и стал брать кровь у моей сестренки Ани... Через день, нас снова повели к врачу и опять брали кровь. Скоро Аня умерла в бараке. У нас все руки были в уколах. Мы все болели, кружилась голова, каждый день умирали мальчики и девочки"

"Стояла суровая зима 1943 года. Гитлеровцы пригнали сюда людей из разных концов Белоруссии. Несчастные тогда ещё не знали, что здесь будет их могила. У них отняли всё — одежду, продовольствие и... детей. Была, помню, ужасно холодная февральская ночь. Вдруг мы услышали громкие голоса фашистов. Привезённых выгнали во двор и заставили раздеться.
— В баню поведем! — сообщили им коротко.
— Голых?
— А вы как хотели? Может, в вечерних платьях из парчи и смокингах? — издевались над несчастными фашисты. Они могли себе это позволить: в их руках были оружие, плети, смерть. В баню гнали всех вместе: мужчин, женщин и детей. Делали большой крюк мимо лагерных бараков, чтобы дорога была длиннее. Февральский мороз захва­ тывал дух. Мы слышали, как плакали дети, прижимаясь к матерям, чтобы со­греться. Как спасти крошек от объятий ледяного ветра! Матери со слезами на глазах прижимали к себе малышей (там были и грудные дети), дышали на них, растирали и гладили голыми окоченевшими руками. Старшие (в возрасте от двух до девяти лет) кое-как топали сами. Они плакали и умоляли, чтобы мамы отвели их домой. Мороз жег их маленькие ножки, а дорога была длинной и смех эсэсов­цев издевательский. Казалось, они не видят стянутые болью в гримасу личики, не слышат отчаянные голоса. От фашистов нельзя требовать человечности. Онине знали, что это такое. Мы в ту ночь не спали — просто не могли, слыша стоны несчастных. Голыми они должны были пройти километр туда и обратно. Многие малыши не дожили и до утра. Кое-кто из младенцев замерз на обратном пути, и несчастные матери напрасно старались своим дыханием раздуть искорку уже угасшей жизни. У ос­тальных детей ночью или на другой день начался жар. Через несколько дней угасли и они. А оставшихся в живых отняли у родителей...Наш барак находился недалеко от детей, и мы всё слышали. Слезы, стоны и отчаяние. Там находились дети до шести лет. Старших посадили на машины и увезли. Куда? Никто этого не знал. Никто из увезённых не вернулся. Потом увезли матерей. Они тоже не вернулись. Около двадцати наиболее красивых девушек нарядили в одежду убитых евре­ек и тоже увезли. Их увезли в Ригу, в публичные дома для развлечения гитле­ровских офицеров... В бараке всё больше и больше распространялись различные болезни: корь, дизентерия... Просили фашистс­ кого врача осмотреть детей, дать лекарства. Но он равнодушно махнул рукой:
— Одним больше или меньше...
Ежедневно умирали десятки детей. Трупы, как поленья, складывали в ящики и увозили. Наконец из Риги прибыл немецкий врач и привез какие-то медикамен­ ты, которые велел давать всем детям. От них малыши сразу умирали*. Мы поня­ли, что здесь никого не беспокоит судьба несчастных детей. Наоборот, гитлеров­цы хотят быстрее избавиться от них. Лишний балласт в лагере"

"В бараке снова показался фашистский врач:
— Какие дети здесь самые здоровые?
Вначале мы не поняли, что означает этот внезапный интерес. Мы показа­ли. Но наша откровенность для многих малышей оказалась роковой. Врач у этих самых «здоровых» взял кровь, и уже через несколько часов они уснули навеки**"

" Так, Думпе, работавшая в 12-м бараке (в нём размеща­лась больница), рассказывала, что больные дети спали по двое, по трое в одной кроватке. Все они получали лекарство от дизентерии, хотя у многих поноса не было. Положение больных с каждым днем становилось всё хуже и хуже***.

Думпе прекратила давать им лекарство и, как приказал нацистский врач, ставить клизму из мочи самих больных. Когда через несколько дней врач снова появился в бараке, он был немало удивлен:
— Ну и живучи же эти азиаты!
Думпе действовала правильно, не выполняя распоряжений убийцы. После этого санитарок стали контролировать. Эсэсовцы прямо спрашивали:
— Почему так мало умирают?
В Саласпилсе детей истязали остер­венело. Делали им впрыскивания какой-то жидкости, и после этого дети истекали поносом. Давали им отравленную кашу и кофе, и от этого в день умирало до 150 человек... Заболевшим корью детям что-то впрыскивали, после чего начиналось воспаление глаз, и через несколько дней глаза вытекали"

Это и многое другое желающие могут почитать в сборнике воспоминаний "Быль о Саласпилсе", в Сети есть. Да, иногда даже толерантная на всю башку эта ваша загнивающая Европа находит нужным приструнить латышских неонацистов:

"Изданная в Риге под покровительством вашего президента книга "История Латвии. XX век", в которой концлагерь Саласпилс назван расширенной полицейской тюрьмой воспитательного характера - это просто кощунство! Это глумление над памятью тысяч загубленных в Саласпилсе жизней!" (цы) депутат Европарламента Афанасиос Пафилис.

Но таким кексам как Григорий Амнуэль все по барабану, он рубит бабло! Правда, во время упомянутой педерачи он начал ловить на себе неодобрительные взгляды. Говорят, кое-кто уже прицеливался к жбану Грыни. И он вывернулся прямо мастерски, суко! Он привычно заныл что советский ГУЛаг до сих пор не приравнен к нацистским концлагерям. Хотя, если взять только организационный момент, как знают даже малолетние дебилы, без приговора суда в ГУЛаг терпила попасть не мог даже если очень хотел. Ну, кроме тех, кто там работал ясен пень. Или по залёту, как бывший охранник Сталина генерал Власик стал начальником задроченного лагеря. А вот в нацистский концлагерь можно было попасть в любом возрасте и по любому поводу. И что-то я не припомню, чтобы в системе ГУЛаг были лагеря для немецких детей, где у них выкачивали кровь для нужд РККА. Короче, битая рожа Сванидзе помогла мало, дайте две!

Спасибо за внимание, товарищи.

https://vott.ru/entry/581068 - цинк