Дмитрий Винник: «Критическое мышление» как последний козырь Госдепа

Рупор американской пропаганды «Радио Свобода*» не менее получаса издевался над моим предложением упразднить в России курсы критического мышления и фактчекинга как подрывные русофобские инструменты. Эти курсы можно встретить в лучших университетах страны на гуманитарных факультетах, о чем они рассказали сами, сделав из университетов репортажи. В итоге дело было представлено таким образом, что я намерен запретить не конкретные курсы, а само критическое, свободное мышление, и даже – мышление в принципе. Досталось и в соцсетях-телеграмах – сотни издевательских постов.

Без краткого философского введения о природе критического мышления не обойтись. Человек, как известно, существо разумное, то есть мыслящее. Про свойства мышления споры будут вестись бесконечно, но большинство философов согласны, что способность к рефлексии и способность к сомнению к таким свойствам, несомненно, относятся. О чем бы человек ни размышлял, он будет сомневаться. Характер и мощь мышления являются врожденными, но эту способность можно развить. Как? С одной стороны, всякое мышление предметно – и занимаясь некой наукой, мы неизбежно развиваем мышление. С другой стороны, сама способность к суждению, безотносительно того, о чем она, тоже тренируется. Для этого существует наука логика, которую в университетах преподают уже почти тысячу лет.

Наука, как известно, ставит своей целью установление истины. Это означает, что всякое академическое образование научает человека отличать истину от лжи.

Однако относительно недавно настали новые времена и появились новые дисциплины, претендующие на воспитание нашего мышления. Опущу дисциплины на гуманитарных факультетах, в названиях которых присутствует модное слово «когнитивный» в самых экзотических словосочетаниях. Это однодневки.

А вот «технология развития критического мышления» (ТРКМ или RCMCHP) и курс фактчекинга (проверки фактов) активно поддерживаются и продвигаются Западом в отечественном образовании и даже в бизнес-консалтинге. Нередко эти курсы рекламируются в рамках повышения так называемой медиаграмотности и активно предлагаются всяким инфоцыганами. Авторы курсов спекулируют на засилье дезинформации в интернете и настаивают на том, что для защиты от манипуляций следует специально учится критическому мышлению и неким особым навыкам проверки фактов.

Если вы думаете, что на этих курсах преподается формальная логика и теория аргументации, рассказывается об «идолах» Фрэнсиса Бэкона, методах индукции Бэкона – Милля и учении о методе Декарта, то вы ошибаетесь. Такое случается крайне редко. Вместо этого вы столкнетесь с необходимостью осваивать некие эвристические приемы с экзотическими названиями: «шесть шляп», «синквейн», «кластер», «инсерт» и «фишбоун». Вас заставят рисовать схемы в виде рыбьего скелета, писать пятистрочные стишки и делить свое мышление на шесть режимов, ассоциируемых с цветными шляпами.

Эта технология для детей была изобретена в середине 90-х годов ХХ века американскими психологами Д. Стилом, К. Мередитом и другими. Она развивалась при поддержке Консорциума демократической педагогики. Проект, предложенный российским педагогам американскими коллегами, первоначально назывался «Чтение и письмо для развития критического мышления».

Написав две диссертации и десятки научных статей по философии сознания, подробно изучив все исторически известные формы скептического мышления и рефлексии, я считаю, что критическое мышление есть исключительно простая по своему проявлению способность ­– видеть изъяны в обоснованиях и доказательствах. Для этого требуется видеть нарушения логики и владеть предметом. Без объективных знаний и опыта на одной логике далеко не уедешь, ­хотя беспардонные спекуляции обнаруживаются сразу. Но ведь и спекулятивный аргумент в защиту некоторого тезиса не означает с необходимостью, что тезис непременно ложен!

Впрочем, для Д. Стил думать критически есть нечто иное: это «означает проявлять любознательность и использовать исследовательские методы… критическое мышление предполагает вежливый скептицизм, сомнение в общепринятых истинах…». То есть в религии, семье, патриотизме есть смысл сомневаться, поскольку они общеприняты. А если вам придет в голову усомниться в справедливости льгот для сексуальных меньшинств на Западе, то вежливо будет промолчать, поскольку эти нормы общеприняты еще не до конца.

При этом утверждается, что развитие критического мышления имеет «беспредметный характер» и «технологично». Иными словами, ребенку прививается навык раскладывать любое содержание на некие забавные схемки, даже если речь идет об органической химии или тригонометрических функциях. Вместо того, чтобы освоить таблицу Менделеева как она есть, его попросят засунуть эту таблицу в рыбий скелет или расписать на шесть шляп. Не получается? Тем хуже для таблицы Менделеева, ведь «знания курса надпредметны и универсальны».

В описании многих курсов вы встретите такие принципы как «критически относиться к любым утверждениям» и «не принимать ничего на веру без доказательств». Мы настолько привыкли это слышать, что слух уже ничего не режет. А напрасно. Это внушается дошкольникам и школьникам в тот период жизни, когда им, напротив, следует освоить множество норм и правил. А для этого их следует воспринимать буквально и безоговорочно. Статус авторитетов, в том числе школьных учителей и университетских преподавателей, также ниспровергается. О негативных последствиях внедрения подобного теоретико-познавательного релятивизма предлагаю читателям поразмышлять самостоятельно.

Технология развития критического мышления чем-то отдаленно напоминает эвристику ТРИЗ (теории решения изобретательских задач), но дистанция между ними космических масштабов. Какое отношение этот вздор имеет к способности мыслить как таковой? Это не что иное, как речекряк, убогий новояз для обучения «эффективных менеджеров» в кастрированных колониальных колледжах. Это для тех, кому недоступно абстрактное, теоретическое мышление. И это вполне соответствует примитивной американской философии прагматизма.

Одно из следствий подобного гиперкритицизма и релятивизма, на которое я постоянно обращаю внимание: студенты-первокурсники боятся выбрать некую точку зрения даже в учебных целях. Я уж не говорю о решимости ее отстаивать. Это хорошо видно по студенческим эссе ­– просьбы выбрать ответ на некий вопрос и аргументировать его подавляющим большинством студентов игнорируется. Им просто не хватает решительности. Студенты предпочитают умничать в стиле «с одной стороны…, с другой стороны…». Они не могут определиться даже для учебных целей с вопросом «Вживлять в мозги чипы – это хорошо или плохо?» И это простой вопрос. Несложно пойти дальше. Воровство морально допустимо или нет? А убийство?

Показываешь сотне студентов откровенно безумные примеры современного искусства, задаешь вопрос: «Это красиво?» В мое время начали бы смеяться и нашлись бы те, кто сказал: «Да я сам не хуже нарисую!» А сегодня – сначала молчание, а потом умничанье про то, что красота понятие субъективное…

Что означают эти примеры? Они означают, что мы уже получили поколение тех, у кого напрочь отбита способность к самостоятельному моральному и эстетическому суждению. Зачем тогда нам вообще нужна эстетика как предмет, если мы не способны судить, что есть красивое, а что безобразное?

Впрочем, не все курсы критического мышления столь примитивны. Но это не значит, что они менее вредны. Например, психологи и философы из МГУ создали курс «Критическое мышление. Научный интенсив для детей». Да, в самом начале этого курса вы узнаете о радикальном сомнении Рене Декарта. Декарт был столь радикален, что усомнился не только в реальности окружающего мира, но даже в существовании собственного тела. Об этом ребенку расскажут в девять или десять лет. А на психическую устойчивость перед началом курса детей проверяют? Ведь может случиться и так: сегодня ребенок узнает, что это вполне логично – прийти к выводу, что на самом деле нет не только папы и мамы, но и его самого. И что он будет делать с этим «знанием»?

Еще пример откровенно деструктивной для общества установки из подобного онлайн-курса: «Вот лишь малая часть ситуаций, когда критическое мышление отключается: «Я чувствую, что должен так поступить. Это мой долг». Далее сообщается, что апелляции к моральному долгу «один из самых сильных способов манипуляции». Автор курса пишет, что его цель «объяснить любому человеку, что такое критическое мышление и как его развивать, что особенно важно в эпоху информационного шума, где со всех сторон нас окружают манипуляции, пропаганда и фальсификации». Кстати, хочется задать вопрос: почему к слову «пропаганда» не добавлено прилагательное «враждебная»? Потому что вообще-то пропаганда – это не что-то плохое; пропаганда патриотизма и семейных ценностей – не во зло, а на благо.

В качестве примеров на курсах критического мышления часто рассматриваются ляпы отечественной пропаганды, вырванные из контекста слова наших дипломатов и лидеров, наши внешнеполитические тезисы высмеиваются, как плод больного разума.

На курсах по критическому мышлению учат задавать некие «критические вопросы». Но никаких собственно критических вопросов в логике просто не существует! Более того – абсолютно любой вопрос потенциально несет критическую функцию, если на него затруднительно ответить. Так что же это такое – критические вопросы?

Выпускница ВШЭ приводит пример, как она успешно освоила критическое мышление на английском языке, вступив в полемику с бабушками. «Бабушки сказали, что Франция хочет получить доступ к Черному морю. Вопрос: где Франция, а где Черное море? Зачем Черное море Франции?!» Выпускница, очевидно, считает, что ответов на эти риторические для нее вопросы нет и быть не может, поэтому они и есть «критические». Но они есть, просто ей не хватает знаний – несмотря на то, что она читает в оригинале The Guardian и заканчивает магистратуру одного из топовых университетов России.

ТРКМ носит «метапредметный» характер – это позволяет его успешным слушателям верить, что они совершили подлинный «апгрейд» своего разума и высокомерно тыкать учителям. Этот курс – один из шагов по дрессировке либеральных хунвейбинов.

Один мой коллега в уже далеком 2016 году попал на некий пятидневный семинар для молодежи по «примирению Украины и России и возможные пути решения с позиций простого человека». Дополнительно рекламировалось именно возможность научиться критически мыслить. Оплачивался семинар немецким фондом Роберта Боша. Крайне любопытны были принципы семинара.

Во-первых, внушалась «Я-позиция» – рассуждать можно только о том, с чем столкнулся сам и только о своих интересах и потребностях. Ни в коем случае не об общих интересах и, не дай бог, об интересах государства. Эти методы не новы, я хорошо помню, как на семинарах «методологов» в перестройку высмеивали тех, кто говорил «мы». «Кто это «мы»? Ты кто такой, чтобы говорить от лица народа, государства или даже своего коллектива? Говори «я», не узурпируй власть и не обманывай нас».

Во-вторых, требовалось принять принцип «Истины нет» – не нужно доказывать свою точку зрения и опровергать чужую, ведь ваше мнение ничуть не лучше мнения другого.

В-третьих, внедрялся принцип «Слышать и слушать» – то есть не спорить, не доказывать свою позицию, а говорить самому и слушать другого. Через два дня тренировок по усвоению этих принципов приступали к рассмотрению российско-украинской конфронтации. Поскольку никакие исторические, политические и юридические аргументы не принимались («вы не специалисты в этих областях, а СМИ манипулируют»), всех подтолкнули к мысли, что конфликт для простого человека значения не имеет, поскольку интереса и потребности у него быть не может. В конце семинара требовалось придумать, как распространять эти принципы «критического мышления» вовне.

Для тех, кто знает, как организована работа в тоталитарных сектах, видно, что эти методы были использованы в полной мере, включая психофизические приемы, которые я опустил. Целей у этого и прочих подобных семинаров – две. Самая фундаментальная цель – атомизация общества с помощью внушения эгоистического отношения ко всему с позиции только собственных интересов и потребностей, а также разрушение классического представления об объективной истине, то есть распространение агностицизма. Агностицизм, напомним, есть предельная форма скептицизма. Поэтому все закономерно – критическое мышление, доведенное до своего логического конца, есть мышление совершенно потерянное и распавшееся. Вот так на немецкие деньги у нашего народа разрушают классические аристотелевские представления об истине. Малая цель семинара – внушить принципиальное недоверие к официальной позиции России по украинскому вопросу с целью снижения общественной поддержки.

Это всё не новая история. Однажды нас во время перестройки уже купили «новым мышлением», теперь развращают «критическим». Цель этих курсов далеко не только инспирация недоверия к прогосударственным медиа, их главная цель – индукция в обществе атмосферы всеобщего недоверия, распространение паранойи и снижение общего интеллектуального уровня. Да, именно так – гиперскептицизм совершенно не совместим с усвоением сложных предметов. Взяв на вооружение тезис «не принимай ни одно утверждение на веру», невозможно выучить не только квантовую механику, но и школьный курс астрономии. Кроме того, это мощный инструмент подрыва авторитета учителей.

Западу не удалось подорвать Россию изнутри, расчет на либеральную «пятую колонну» полностью провалился. Был некий расчет на культурную фронду, но гражданское общество и государство взялись за оздоровление культуры. Осталось издательское дело, наука и образование, где позиции Запада еще сильны, где ему удается маскировать свои планы. Расчет был на то, что на фоне явных проблем с дезинформацией в интернете ни у кого не поднимется рука придраться к «столь актуальным» курсам медиаграмотности, фактчекинга и критического мышления. Курсам, которые являются бомбами замедленного действия под саму ткань нашего общества, под наше доверие друг другу, способность доверять власти и научному знанию.

Технология развития критического мышления основана на утверждении, что это некая универсальная, «надпредметная» способность, которой можно обучиться в чистом виде. Но для того, чтобы развивать способность отличать истину от лжи, нужно просто хорошо преподавать научные дисциплины. Они все – про истину. А также философию и формальную логику. Она же называется логикой Аристотеля. В классических университетах ее преподают до сих пор. А в колониальных колледжах по подготовке гауляйтеров из местных аборигенов штудируют несусветную ахинею от Госдепа США на языке Бивиса и Баттхеда, специально созданную для того, чтобы папуасы не доверяли собственным властям, но безоговорочно принимали на веру любую ложь Вашингтона.

Запомните эти слова: «критическое мышление», «медиаграмотность», «фактчекинг». Будьте внимательны – это может означать совсем не то, что вы ожидаете.

https://vz.ru/opinions/2024/1/...