Н.Ф.Вольный город

– Тихо! Заседание продолжается.

Судья ударил по столу деревянным молотком, призывая к тишине. Поправил парик, устремил строгий взгляд в зал, забитый шумной толпой любопытствующих, пропахший дешевым плебейским табаком, потными телами и страхом.

– Гражданин Налаи Гликров, признаете ли вы свою вину?

Глаза судьи сверкнули в сумраке – окна почти не пропускали в зал дневного света, а электрические лампочки после полудня отключали. Энергию надо было экономить.

Налаи съежился, опустил голову, не выдержав судейского взгляда. Руки дрожали, во рту пересохло. Никогда ему не было себя так жалко, как сейчас. Ни в далеком детстве, подернувшемся в памяти дымкой вечного голода, но въевшегося в сознание первыми уроками жизни – выбитыми зубами и ударами дубинкой околоточного. Ни в юности, с ее напрасными надеждами на теплое место в рядах этих самых околоточных. Ни в более зрелом возрасте, когда пришлось чистить отхожие места, чтобы заработать на кусок хлеба, оплатить комнату на окраине города, да еще и отдать все причитающиеся налоги.

– Я жду ответа, помоечник Гликров!

Налаи вздрогнул, возвращаясь к действительности, мотнул головой – неуверенно, едва заметно. Пробормотал "я не виноват".

Судья вздохнул, погладил гладко выбритый, провисающий складками подбородок.

– Вольный город обвиняет тебя, помоечника Налаи Гликрова, в неуважении к его превосходительству бургомистру, – слово "бургомистру" он произнёс с придыханием, подняв указательный палец к потолку, – Выразившемуся в начертании на мостовой непотребного слова рядом с именем его превосходительства.

По залу пробежал ропот ужаса. Кто-то неуверенно выкрикнул "к стенке его!", но тут же вжал голову в плечи, испугавшись собственной смелости, натянул кепку на глаза, стараясь раствориться в толпе. Судья еще раз стукнул молотком.

– Есть свидетели, так что отпираться бессмысленно. Ночной патруль видел вас с ведром белой краски.

– Но… Ведь это… – все так же тихо пытался оправдываться Налаи, – Ведь это было в другом месте, не на площади "Столетия колонизации", а в казначейском квартале.

– Молчать! – даже в полутьме было заметно, как покраснели от злости щеки судьи.

– Я лишь покрасил деревянный клозет господина…

– Молчать!!! – в ярости крикнул судья.

– Но господин сам попросил меня… – совсем тихо пролепетал Налаи, – Он же… может… подтвердить?

– Нам вполне достаточно свидетельства патрульных! – судья откинулся в деревянном кресле, налил себе стакан воды, осушил его. Подумал мгновение и налил еще, – Что ж, обстоятельства ясны.

Сделал два глотка, отодвинул недопитый стакан в сторону.

– Именем основателей Вольного города, воздвигших его стены и башни на этой благословенной планете, я приговариваю тебя, Налаи Гликров, к пожизненному заключению в тюрьме "За стеной". И да будет это уроком для тех, кто рискнет посягнуть на святое!

Молоток ударил по столу, зал взревел одобрительными воплями, ослепительно мигнула вспышка фотокорреспондента "Городской правды".

Здание суда осталось позади. Охранник подталкивал Налаи дулом ружья. Тот время от времени поднимал голову, с тоской смотрел на привычные, родные городские стены, внушающие одновременно трепет и чувство уверенности в будущем, ощущение стабильности. Что же с ним будет теперь? Сколько он протянет в тюрьме?

Лязгнули засовы. Смех переговаривающихся охранников… Скрип дверных петель… "Вот и все!". Его втолкнули внутрь.

Налаи зажмурился от яркого света. Несколько минут привыкал, потом рискнул приоткрыть глаза. Сделал несколько шагов вперед. Воздух здесь имел странный запах, такого помоечнику не доводилось ощущать в городе. Он не был неприятным, но пугал своей новизной.

– С освобождением, друг.

Налаи повернулся, заметил мужчину в потертой, но добротной одежде, с луком и стрелами. В отдалении шумели на ветру деревья, под ногами была зелёная трава. А позади… Гликров обернулся. Стена из серого камня, протянувшаяся на сотни, тысячи, десятки тысяч шагов. Он снова посмотрел на улыбающегося мужчину и огромный мир, который их сейчас окружал.

– Это и есть… тюрьма?

Мужчина отрицательно покачал головой. Они отошли достаточно далеко, поднялись на холм и отсюда стена уже не казалась линией, разделяющей миры. Даже сам город перестал внушать благоговение. Стали заметны повороты каменной кладки, очерчивающие его границы, дающие представление об истинных размерах. Башни, крыши домов, между которых темнели ущелья узких улочек. В центре – горб огромного корабля, совершившего здесь когда-то посадку: вокруг него потом и вырос город. Сейчас корабль превратили в храм, надстроили несколько шпилей, чтобы не слишком выбивался из городского пейзажа.

– Твоя тюрьма была там, – человек кивнул в сторону Вольного города, – Идем!

Взято с Дзена