Ползун нелепо рыскал тупым рылом из стороны в сторону, но полз, упрямо приближаясь к позиции. Ползун полз… Литературное чувство Давида изо всех сил сопротивлялось подобному безобразию, но что поделаешь. Назвать ползуна Кибернетическим Автономным Модулем Прорыва, а именно им ползун и являлся, то есть КАМПом, Давид не мог, не до официоза как-то. Определить, как остальные, простым, но нецензурным словом? Противно. Давид ничего не имел против мата, но только в его отсутствие. Пусть матерятся как угодно, а он обойдётся.
Так что ползун неуверенно полз, полуослепший и полуоглохший от РЭБ. Свои крылатые модули марголы давно не рисковали применять: отучились после первых стычек. Их обломки и сейчас усеивали округу. Это глупо, но Давиду и самому иногда казалось, что в ушах звенит от электромагнитных помех.
Ну и пусть его звенит, зато голова цела.
Давид покрепче сжал цевьё автомата. Ползуны, как известно, поодиночке не ходят. И пусть они сонные, да всё равно только успевай поворачиваться. Он поймал в прицел видеосенсоры робота и придавил кнопку пуска.
Ослепительный разряд ударил во вражеский механизм. Ползун дёрнулся, разворачиваясь. Теперь, после попадания, а одним импульсом все сенсоры не выжжешь, он знал, где прячется Давид. До ответного выстрела оставалась доля секунды, и Давид ею воспользовался. Сполз назад, на дно, и амбразура автоматически закрылась – чтобы принять на себя вражеский луч.
"Двадцать два, двадцать два, двадцать два..." - Давид отсчитывал секунды. Ползун железяка тупая, стреляет, пока не опустошит заряд конденсаторов. Неизвестно, на что рассчитывали вражеские кодировщики, но ползуны действовали по раз и навсегда заложенной схеме. Отсчитав семь секунд, Давид поднял заслонку, нашёл ползуна взглядом и выжег ему второй сенсор. Теперь машинка не опасна и попасть может только случайно.
Следующие два часа Давид занимался тупой однообразной рутиной: стрелял, прятался, перебегал с места на место, снова стрелял и снова прятался. Короче, ходил по лезвию ножа. Так же, как делали его соседи справа и слева.
Время от времени где-то впереди, над позициями марголов, небеса взрывались, засеивая пространство внизу новыми ползунами, и всё повторялось сначала.
Тишина обрушилась тропическим ливнем, мгновенно заполнив всё вокруг. Звуки исчезли, только слегка потрескивал, остывая, искорёженный остов ползуна близ амбразуры.
Как выстрел, прозвучал в этой тишине щелчок коммуникатора.
- Как ты там, Писатель? - раздался в наушниках голос Командора. - Цел ещё?
- А что мне будет? - буркнул Давид. - Цел, конечно. И даже здоров.
- Славно, - сказал Командор. - Здоровье тебе понадобится. Бомберы идут.
- Понял.
- Удачи тебе... Давид, - внезапно презрев Устав, который требовал использовать в бою исключительно позывные, произнёс Командор.
- Спасибо. И тебе, Сашка, - ответил Давид и отключился.
Поганая вещь война. Грязная, жестокая, бессмысленная иногда. Зато на ней можно встретить друзей. Как Сашка-Командор, например. Если в ком Давид и был уверен как в себе самом, так это в Сашке. И... впрочем, слова тут бесполезны. Друг – и всё на этом.
Ожил тактический экран на лицевом щитке шлема. Поползла официальная информация от командования. Тип бомберов, высота, оценка времени достижения рубежа атаки, прогноз возможных потерь, он же ПВП, с учётом рассеяния и успешности ПВО.
Чёрт бы побрал военных психологов! Понятно, их работа заботиться о духе воинства и морально-волевых. Поэтому, наверное, ПВП никогда не добирался до десяти процентов, но разве тому десятому, кого пронзит проклятая стрела, от этого легче? Тяжёлые оперённые иглы падали с небес, набирая немыслимую скорость, и защиты от них не было. Ни бетонные перекрытия, ни слой земли до полусотни метров толщиной не мог ни остановить, ни замедлить их. Оставалось только надеяться, что редкая долетевшая до земли металлическая дрянь просвистит мимо тебя.
Время ещё оставалось. Давид прошёл по своему участку обороны, проверил датчики движения. Марголы иногда совмещали атаку бомберов и ползунов, и не хотелось быть застигнутым врасплох. Перекинулся парой слов, теперь уже вживую, с Сашкой-Командором, который занимал позицию слева по фронту, потом вернулся к бункеру и лёг на землю, раскинув руки и ноги.
Некоторые утверждали, что так вероятность погибнуть от стрелы меньше. Давид сомневался, но чем тот самый несуществующий чёрт не шутит?
Небо полыхало. Горели, разваливались на части невидимые с землю бомберы, вскипали и испарялись попавшие в лучи ПВО иглы, а те, что избежали импульса высокой энергии, уже летели вниз. Чтобы впиться, изорвать, разворотить его единственное, его любимое, но такое беззащитное тело!
Жуть возможной смерти захлестнула с головой. Спастись, сбежать, спрятаться! Только бы не видеть злого сияния, разгоравшегося над головой. Переуплотнённый металл светился, раскалялся от трения о воздух, но почему-то не горел.
Давид не тронулся с места. Уйти означало предательство. Кусочек фронта останется без прикрытия, ползуны устремятся в прорыв, кромсая и уничтожая тыловые службы и подразделения. Конечно, он не один держал фронт, позади оставалась вторая и, наверное, третья линия обороны, но выдержат ли они внезапный удар? Известно, где тонко, там и врётся...
Жить. Давид зажмурился чтобы не видеть падающего на него огненного дождя, но быстро снова открыл глаза. Как там в песне? Пули, что убьёт тебя, ты не услышишь? Но, может быть, он успеет увидеть проклятую железяку?..
Левое бедро обожгло. Давид сел. Стрела разрезала штаны, прочертила по коже кровавую черту и ушла в грунт.
Мимо. Мимо! Он засмеялся: ведь мимо же! Он достал аптечку, продизенфицировал и смазал рану заживляющим гелем, наклеил пластырь, а в голове всё стучало: мимо, мимо!
Нет, он обязан поделиться радостью! Наверное, не будет большим нарушением, если он добежит до Сашки-Командора? До следующей атаки минут пятнадцать, а то и все двадцать. Сашка оценит, Сашка поймёт!..
Если Давид, пережидая атаку бомберов, обычно лежал на земле, то Сашка поступал куда рациональнее. "Когда стоишь, площадь поражения гораздо меньше, дурья твоя башка! - говорил он. - В тебя просто труднее попасть, понимаешь?". Давид понимал и соглашался, математика вещь верная, но... ведь он-то всё ещё жив?
Сашку-Командора он нашёл на обычном месте. Тот стоял, подпирая спиной стенку своей ячейки, вытянув руки вдоль тела и приставив ступни одну к другой. Что называется, по стойке "Смирно".
- Всё кончилось, Сашка! - позвал его Давид. - Отлипай давай!
Приятель не ответил. Не шелохнулся, не повернул на голос головы.
- Эй, ты чего?
Давид взял его за плечо, потянул... и друг безвольно свалился к его ногам. Только теперь Давид заметил кровавую дорожку на стене ячейки. Стрела ударила Сашку точно в макушку, пронзила насквозь и затерялась где-то в глубине.
- Как же так? - мёртвым голосом, только бы нарушить тишину, пробормотал Давид. - Ведь площадь поражения, всё такое...
Он замолчал, понимая бессмысленноть и даже кощунственность любых слов, тем более о вероятностях. Потому что друга не вернёшь. Стрела наплевала на математику, нашла единственный путь и ударила в крошечный пятачок, которым стал для неё Сашка. И убила его.
Убила!
- Надеюсь, это было не больно, - сказал Давид и закрыл мёртвому другу глаза.
***
Солдатский бар был переполнен, но никто не веселился. Парни сидели, медленно цедили спиртное. Нечему было радоваться, только тому, может быть, что они, те, кто собрался сегодня здесь, остались живы. Стыдная радость, если погибли твои друзья...
Рекомендованный военными психологами стакан горячительного перед Давидом не опустел и наполовину. Давид не мог пить, мало того, он не понимал, зачем это? Зачет топить горе в алкоголе, зачем забывать, даже временно? Да и не забирал его алкоголь, не действовал. Что-то они не додумали, высокоумные военные психологи, что-то не предусмотрели. Попадись ему сейчас один из них, Давид... нет, не стал бы бить умнику морду. Психолог ни в чём не виноват. Он просто спросил бы его: "За что? Ради каких таких высоких целей погиб Сашка-Командор?"
- Ты не знаешь?
Неужели он задал этот вопрос вслух? Давид оторвался от созерцания пойла и поднял глаза.
Напротив сидел Докер, в миру Леонид, их командир.
- Я... - Давид начал вставать, но Докер остановил его движением ладони.
- Это лишнее сейчас, - сказал он. - Так ты не знаешь, ради чего погиб твой друг?
- Нет, - буркнул Давид. - Но вот я о чём хочу спросить тебя, Лёня...
"А ведь забирает", - запоздало подумал Давид. Назвать начальника просто так, по имени, по-свойски? Но остановиться он уже не мог. Да и не хотел, если честно.
- Что мы забыли на этой планете? - продолжил он, вставая и опираясь ладонями о столешницу. - Здесь давно никто не живёт! Нет здесь людей, кроме нас и таких же, как мы, вояк, понимаешь? Рвутся сюда марголы – и плевать! Нефти здесь нет, урана нет, ничего нет, всё мы уже вынули. Да пусть забирают, пусть подавятся!
На него обращали внимание. Оборачивались, прислушивались – и отводили глаза. Были согласны и стыдились этого? Боялись согласиться?
- Зачем здесь погибают наши ребята?! - наседал на командира Давид. - Это бессмысленно, бессмысленно! Ведь мы ушли отсюда, все ушли! Ведь не просто так ушли, значит, не нужна нам Земля, всё, кончилась, выработана. Брошена и забыта! Так зачем?! Кто ответит за их смерти?! За смерть Сашки? Кто, ты?!
Высказавшись так, Давид плюхнулся на стул. От крика саднило горло. Он схватил стакан и разом закинул в рот его содержимое. Горло обожгло. "Крепкая, всё-таки, штуковина, - вяло подумал Давид. - Сейчас он мне задаст. Ну и ладно. Дальше фронта не сошлют".
- Ты не знаешь... - повторил Докер. Он не выглядел рассерженным. Скорее печальным. - Значит, Писатель, ты не забирался вглубь Периметра?
- Нет, - мотнул головой Давид, - что мне там делать?
- Тогда вставай и пошли.
- Куда ещё?..
- Разговорчики! - В голосе Докера прорезался металл. - Встать, рядовой!
- Но я в увольнении... - попытался протестовать Давид.
- Считай, что я тебя его лишил, - сказал Докер и, предупреждая очередной вопрос, добавил: - За необразованность и глупость.
У бара командира ждал персональный мобиль. Докер кивнул Давиду на пассажирское сиденье, а сам сел за руль.
Солнце уже село, но ночь над Периметром наступить так и не смогла. Небо заливали огни прожекторов, пересекались, дробились и отражались в каплях нудного осеннего дождя. Сквозь низкие облака пробивался гул патрульных монокрыл. На них, в том числе, располагались радары дальнего оповещения. Это не было секретом ни для кого, и уж тем более об этом знали марголы.
- Позвольте вопрос, Докер, - решившись, обратился к командиру Давид.
- Давай, - не отвлекаясь от дороги, бросил тот.
- Наши монокрылы... Почему марголы не применят дисфазеры?
- У нас тоже есть дисфазеры, - усмехнулся Докер.
- То есть... договорились? - удивился Давид.
- Нет, - сказал Докер. - Просто они знают, что у нас есть дисфазеры, а мы знаем, что дисфазеры есть у них. Кстати, мы почти приехали.
Действительно, обжитое кольцо Периметра осталось позади, топерь по сторонам дороги мелькали склады, мастерские и прочая служебная инфраструктура. Скоро строения кончились. Дорога бежала через степь, а впереди разгоралось мягкое сияние.
- Что это, Докер? - спросил Давид.
- То, для защиты чего предназначен Периметр, - ответил командир. - Объект-116.
- Но что это?
- Увидишь, - пообещал Докер.
Сначала Давиду показалось, что они приехали в парк. Неяркие фонари, попрятавшиеся среди древесных крон, дорожки, посыпанные мраморной крошкой, скамейки, низенькие столики. Потом он заметил надгробья...
Они протянулись рядами, лишь ненамного выступая поверх травы, невысокие прямоугольные плиты, облицованные чёрным полированным камнем. Налетевший внезапно ветер разогнал тучи, выглянула Луна и осветила ряды строк, выбитых на плитах.
Сотни, тысячи фамилий!
Давид долго ходил по дорожкам, вчитывался в имена. Инициалы и даты рождения были не у всех, некоторые обозначались словом "Неизвестный". Дата смерти - один из дней Второй Мировой. Нашёл он и свою фамилию, повторенную с десяток раз, и даже полного тёзку, если, конечно, буква "Д" обозначала "Давид".
- Это?.. - он повернулся к Докеру, молча наблюдавшему за ним.
- Это братская могила, - отозвался командир. - Они все лежат здесь.
- И если мы отступим?
- Марголы снесут её, перепашут и оставят ровное поле, - ответил Докер. - Так случилось с Объектом-47.
- И всё?
- Да. Разве этого мало?
Писатель
Оценили 16 человек
31 кармы