В подвале мира, где солнце было лишь пожелтевшей фотографией в учебнике истории, царил вечный, благоговейный холод. Мистер Эбенезер знал каждый контур этого царства тишины. Он был Хранителем. Его мир состоял из блестящих стальных колб и гула машин, высасывавших тепло из самой сути времени.
В центре зала, в самой старой колбе, спал Профессор. Профессор - он был "Первым". Джеймс Бедфорд. 12 января 1967 года. Эбенезер, чьи пальцы помнили каждый винтик системы, чьи уши улавливали малейшее изменение в песне холодильных агрегатов, относился к нему не как к пациенту, а как к священной реликвии. Он был первым семенем, брошенным в далёкое будущее, и Эбенезер молился, чтобы почва оказалась плодородной.
Он разговаривал с ним. Тихими, размеренными вибрациями голоса, которые, как он верил, просачивались сквозь лёд и время.
"Сегодня на поверхности выпал пепел, Профессор, - говорил он, протирая иней с окошка капсулы. - Розовый пепел. Говорят, это из-за цветения металлофагов в Восточном секторе. Красиво, но дышать нельзя".
Из колбы молчал вечный, ясный лёд.
Иногда он читал ему вслух из старых книг, что хранил в своей каморке. Керуака, Хемингуэя, Брэдбери. Слова о солнце, о горячем песке, о шепоте листьев казались здесь, в стерильной мгле, заклинаниями забытой магии.
Однажды дверь в подземелье скрипнула. Эбенезер вздрогнул. Его мир был миром одного человека. Вошёл незнакомец в строгом костюме цвета стали. Его глаза были быстрыми и безжалостными, как у сканера.
"Эбенезер? Хранитель Первого?" - голос был ровным, лишённым тембра.
Эбенезер лишь кивнул, заслонив собой колбу.
"Прогресс не остановить, старик, - сказал незнакомец, и его дыхание не становилось паром в ледяном воздухе. - Корпорация "Вечность" выкупила права. Мы нашли способ. Мы можем их разбудить".
Сердце Эбенезера замерло, а потом забилось чаще молота.
"Разбудить? Но... лекарства от рака? Омоложение? Вы победили смерть?"
Незнакомец усмехнулся, и это было похоже на скрип ржавой пружины.
"Смерть? Мы перешагнули её. Мы не будем чинить их старые тела. Мы скачаем их. Сознание. В новую, идеальную форму. Бессмертную цифровую реальность. "Рай-1.0"".
Эбенезер посмотрел на колбу, на смутные очертания лица за толщей льда. Он видел в них не данные для переноса, а человека. Человека, который верил в будущее с летающими машинами и звездолётами, а не в симуляцию.
"Нет, - прошептал Эбенезер. - Он верил в жизнь. Настоящую жизнь. С солнцем и ветром".
"Солнце вызывает рак, а ветер разносит пепел, - отрезал незнакомец. - У вас есть 24 часа. Подготовьте Первого к транспортировке".
Дверь закрылась. Эбенезер остался один с гулом машин и спящим гигантом из прошлого.
Он подошёл к колбе и прикоснулся ладонью к холодному металлу. Он представлял, как будет происходить "пробуждение". Не пробуждение ото сна, а нечто иное. Сканеры прочтут узоры нейронов, как археологи читают иероглифы на рассыпающемся папирусе. Сотрут оригинал, создав бледную, удобную копию для вечного цифрового заточения. Они не воскресят Джеймса Бедфорда. Они создадут его призрак.
И тогда Эбенезер, Хранитель, принял решение. Не во имя науки. Не во имя прогресса. Во имя человека.
Всю ночь он копался в сердце машины. Его старые, дрожащие руки вдруг обрели силу и точность юности. Он не ломал. Он перенастраивал. Он отключал сигналы тревоги, переписывал коды, направляя все остатки энергии не на поддержание холода, а на его усиление. Он превращал криокамеру в саркофаг.
Когда настал час "X" и люди в стальных костюмах вошли в подвал, они застыли. Колба с Первым была скрыта за новой, причудливой конструкцией из проводов и панелей, которую Эбенезер соорудил из старых запчастей.
"Что это?" - спросил глава отряда.
Эбенезер выпрямился. Его глаза горели.
"Система безопасности, - голос его был твёрд. - Моя собственная разработка. При любой попытке несанкционированного доступа... температура упадёт до абсолютного нуля. Лёд станет твёрже алмаза. Вы не просто не прочтёте его. Вы уничтожите саму память. Навсегда".
Он солгал. Никакой такой системы не было. Но он смотрел на них с таким безумным спокойствием, с такой верой в свои слова, что они отступили. Они верили в технологии, а этот старик был для них дикарём, колдующим у алтаря непонятного бога. Рисковать уникальным артефактом они не могли.
Они ушли. Пообещав вернуться с другими специалистами.
Эбенезер остался один. Он знал, что это лишь отсрочка. Но он выиграл время. Для Профессора. Для мечты.
Он подошёл к колбе и смахнул несуществующую пыль.
"Простите меня, - тихо сказал он. - Я, наверное, лишил вас будущего. Но я спас ваше прошлое. Я спас вас от того, чтобы стать тенью. Вы останетесь здесь, человеком из плоти и крови, пусть и спящим. Пока мир наверху играет в своих искусственных богов".
Он взял с полки потрёпанный томик Брэдбери. "Вино из одуванчиков". И снова начал читать. О лете, о тепле, о мальчике, бегущем по траве. Его голос, тихий и ровный, был единственным звуком в царстве льда.
А в сияющей глубине капсулы, в вечном молчании, Джеймс Бедфорд продолжал свой сон. Ему снился не цифровой рай, а настоящее утро, с настоящим солнцем, которое однажды, может быть, обязательно взойдёт.
Нестеров Андрей Николаевич
Оценили 9 человек
21 кармы