23+16. Харви Вайнштейну добавили срок

Не знаю, зачем вам эта информация, но 70-летнему забугорному продюсеру Харви Вайнштейну добавили новый срок. Теперь к его 23 годам добавилось еще 16 за какую-то модель, имя которой не разглашается, и стало понятно, что из тюрьмы он, скорее всего, не выйдет никогда. В комментариях рунета к этой новости забурлило.

Забурливших я, кстати, могу понять. Для нашего российского менталитета пожизненное наказание за домогательства и «продавливание» близости выглядит, мягко говоря, жестковато. Для такого срока в наших реалиях Вайнштейн должен был своих жертв как минимум убить и съесть. И то, при определенных обстоятельствах мог бы в итоге выйти на свободу.

Вышел же на свободу с чистой совестью Скопинский маньяк, продержавший девушек в своем душном подвале четыре года… А если сложить сроки мучений девушек и их матерей, родных, то ведь десятилетия получатся. А дали всего 17 лет, и то, срок потом чуть подсократили из-за изменений в законодательстве. Получилось столько же, сколько Харви дали за модель, которую он, между прочим, даже нигде не запирал. По крайней мере, физически.

В дискуссии по этому вопросу мое мнение менялось. Сначала это было полное непонимание ситуации – ну вот же люди, живы, здоровы, все сроки давности прошли, может быть, морального осуждения достаточно? Репутационные потери – это тоже потери.

Затем, когда я стала разбираться в деле более внимательно, и прочла некоторые интервью тех самых актрис, мне стало более понятно, что же там все же происходило. Я поняла, что речь идет определенно о принуждении, но принуждение не такое грубое, как у Мохова. Цепь на ноге, закрытый душный бункер – его доказать легко. Вот цепь, вот стены – все материально. Но что делать, если вся твоя жизнь, все твои мечты подчинены одному – возможности блистать на сцене. Это же такая же часть тебя, как рука или нога. Это все равно, что пальцы для пианиста, все равно, что лицо для красавицы, все равно, что мозги для профессора, все равно, что сила для штангиста.

Вот обычный человек лишится пальца – и ходит без пальца. Но пианист – это совсем другое дело. Иного человека лиши возможности писать – он и не заметит. А другой, чье произведение убито продажным критиком, сойдет с ума. Нельзя отбирать у человека его душу. И заставлять продавать эту душу тоже нельзя. Это слишком жестоко, это те же цепи, только невидимые. Они скованы из влияния, из круговой поруки, из возможности рушить судьбы. Им нельзя потакать. Но с другой стороны – пожизненное… У нас какой-нибудь Ангарский маньяк еще надеется выйти на свободу…

А потом я случайно наткнулась на одно интервью… Сейчас даже не смогу вспомнить, кто его дал. Там у актрисы спросили что-то вроде «а не думаете ли вы, что вы слишком жестко с ним?». И она ответила, что может оно и так, но она прекрасно помнит, как была дичью. Как чувствовала себя загнанной в угол. Как пыталась понять и принять свое бессилие. И как теперь сложно ей остановиться, понимая, что роли поменялись. И теперь Харви – дичь.

Мне сложно как-то оценить происходящее. С одной стороны, я считаю, что перегибы в наказании не менее вредны, чем само преступление. С другой стороны, я не понаслышке знаю ситуации, когда к женщине относятся, как к дичи. Не пытаются показать себя с лучшей стороны, не ухаживают, а именно загоняют в безвыходную ситуацию. И вот принять, что происходящее правильно, я не могу, наверное, я мыслю все же категориями российского правосудия, где совсем другие сроки, и т.д. 

По мне 39 лет - это что-то запредельное, хватило бы куда меньшего срока. Но вот понять, что в голове у этих женщин, я, в принципе, наверное, могу.

 Никому не хочется быть дичью…

источник