Молодежь выбирает сталинские репрессии как выход из нынешних бед

 Сергей Черняховский

В опросе 2017 года о «сталинских репрессиях» был вопрос с двумя вариантами ответа: «Репрессии нельзя оправдать, это преступление против человечности» – или: «Вынужденная мера, позволившая Сталину обеспечить порядок в обществе». И вот в группе 18-24 года 43% выбрали второй вариант.

И еще одна цифра другого ВЦИОМовского опроса – уже октября 2018 года, об отношении к событиям октября 1993 года: «Оправдано ли было во время беспорядков в Москве 3-4 октября 1993 года использовать военную силу для достижения контроля над ситуацией?».

И если пять лет назад применение силы оправданным признавали лишь 17% граждан, в 2018 их доля возросла до 26%.

То есть в стране растет запрос на силовое решение проблем. И это одно из объяснений неприятия обществом и особенно молодежью темы осуждения сталинских репрессий.

Сама жизнь постоянно говорит, что отказавшись от умения применить силу, страна обрекают себя на гибель. Силу не применил Горбачев. Силу не применил Янукович. И уже этим сказано почти все.

Кроме того люди видят множество проблем и несправедливостей: как ухудшается жизнь, как остаются безнаказанными преступники.

Видят, что Сердюков и Чубайс на свободе. Видят, как растут цены, а правительство рапортует о повышении уровня жизни.

Видят, что Россия вроде бы бросила, гордо выпрямившись, вызов издевавшимся над ней странам. Но, с одной стороны, платить за это заставили население, а с другой – власть явно уходит от решительных действий, все время идет на уступки, то геополитическим конкурентам, то сверхбогатой верхушке общества.

И в ответ растет желание не только увидеть виновных, но и наказать их. И не просто отставкой – а по-настоящему, чтобы действительно неповадно было.

Но поскольку власть не решается стать на сторону народа и «репрессировать» виновных в том же росте цен, в коррупции, политическом предательстве – в обществе тихо и медленно вырастает внутренний запрос на «народную расправу». И в первую очередь – у молодежи.

И если тридцать лет назад молодое поколение могло протестовать против «старших» как причастных к «оправданию репрессий», то сейчас оно в старших скорее увидит «отрекшихся от репрессий». И на место прежнего «почему ваша власть расстреливала невиновных» приходит другое обвинение: «Почему ваша власть не расстреливает виноватых?»

Поэтому ужаснуть молодежь рассказами о расправах 37 года нельзя: ужасы ей постоянно показывает текущая жизнь.

В обществе вызревает запрос на репрессивность, даже на расправу. Ибо еще социолог Вильфредо Парето говорил, что неспособность применить силу – свидетельство деградации элиты.

Представьте, что молодежи будет задан вопрос: «Считаете ли Вы допустимым в нынешней ситуации уничтожить 700 000 и изолировать от общества еще 3 млн. сторонников бандеровского фашизма, прибалтийского неонацизма, американской агрессии против России и иных ее врагов, действующих на ее территории?» Или – «чиновников, установивших в России несправедливые законы, и экономистов, виновных в росте цен».

И прикиньте, как ответит молодежь.

Законы политической жизни просты и однозначны: либо элита находит в себе мужество применить репрессии против враждебного большинству меньшинства, либо большинство начинает применять репрессии против элиты. Причем никто при этом не знает, кто именно и какие силы сумеют отманипулировать и возглавить это большинство. Окажутся ли впереди самые энергичные, неопытные, идеалистичные и доверчивые?

Но страна, отрекшаяся от репрессий как инструмента борьбы со своими врагами (противниками и конкурентами), сама обречена стать добычей и объектом тех или иных репрессий со стороны своих врагов (противников и конкурентов).