Хмырь / Василий Шукшин. Жизненная проза!

Ехали в курортном автобусе по живописным местам. Все смотрели в окна, любовались пейзажем… А двое, на заднем сиденье, совершенно не интересовались пейзажем, а интересовались друг другом.

Начал проявлять интерес мужчина, бесцветный, курносый, стареющий хмырь… Такие, курносые, с круглыми глазами, попадая на курорт, чудом каким-то превозмогают врожденную робость, начинают сыпать шутками-прибаутками, начинают приставать к молодым женщинам, и все громко, самозабвенно, радостно. Они считают, что на курорте так надо. Можно представить, как смутился бы этот, на заднем сиденье, если бы ему сейчас сказали: «Слушайте, это же глупо, скучно, пошло». Но… робким везет: не попал же он на такую! Хмырь, будем его так называть для ясности, хотя вообще-то он не хмырь, так вот Хмырь был, наверно, убежден, что все у него выходит остроумно, весело, непринужденно. Эта, на заднем сиденье, понимала все именно так. Эта… назовем ее молодая Здоровячка, эта от души кокетничала, хихикала, может, даже волновалась. Такие обычно стоят на обочине трактов, на станциях, здоровые, не то что глупые, но… не интеллектуалки, смотрят на проезжающие машины, поезда и чего-то терпеливо ждут. Даже не тоска у них на лице, а спокойное ожидание. Может, и ждут-то вот такого вот, когда с ней громко, прилично станут шутить, когда она сможет, наконец, показать, что она тоже умеет шутить и тоже может нравиться.

Хмырь начал с того, что пересел к ней с переднего сиденья. Прошел он по проходу автобуса прямо к ней, не скрывая того, а, напротив, как бы говоря своим веселым видом: «Пошел охмурять, следите». Сел.

– Здравствуйте.

– Здравствуйте, – сказала Здоровячка, немного удивившись.

– Почему в одиночестве?

– Почему?.. Я смотрю.

– Так это без толку – так смотреть. Красивые места надо, знаете, смотреть вместе с кем-нибудь… – Хмырь поначалу еще пулял туда-сюда взгляды – все приглашал посмотреть, как он охмуряет. Но Здоровячка так легко, охотно пошла навстречу соблазну, что Хмырь, удивленный и обрадованный, перестал обращать внимание на других. Скоро им обоим стало хорошо.

– Нет, вы говорите неправду.

– В чем же это я говорю неправду? Докажите.

– Спорим.

– Хи-хи-хи… Спорим. На что?

Хмырь секунду две, три думал… И завернул:

– На американку.

– Как это?

– Кто проиграет, тот… В общем, если я выспорю, я что хочу, то и делаю, если вы, то вы, – тут Хмырь, несколько ошалелый от собственной дерзости, посмотрел на всех, но как-то смутно, неопределенно. – Ну?

– Ох вы какой!

– А что? Ну что? Что? Боитесь?

– Ничего я не боюсь!

– Боитесь, боитесь. Эх вы!..

– А чем вы докажете?

– Чего «докажете»?

– Что одиноким хуже.

– Нет, давайте на американку, тогда докажу.

– Ох вы какой!..

– Ну какой? Какой? Я обыкновенный, но одиноким хуже, я вам докажу. Давайте?

– Нет, вы так докажите.

– Нет, так неинтересно. Так… чего так? А вот давайте на американку.

– А что вы сделаете?

Этот наша на заднем сиденье опять некоторое время думал. Он даже завозился на месте.

– Что я сделаю? Что я сделаю?

– Ну?

– Не скажу.

– Нет, скажите. А то так…

– А что «так»?

– Так опасно.

– Да ничего не опасно!

– Нет, докажите просто так, без американки.

– Только на американку.

Хмыря уже ненавидели в автобусе. Один какой-то старенький интеллигентный ревматик сказал себе и соседу рядом, огромному мужчине с юбилейной медалью:

– Прямо максималист какой-то: все или ничего.

– А?

– Да вон… максималист сидит.

– Он не максималист, какой максималист. Он прохвост, – огромный мужчина не оглянулся на заднее сиденье. – Таких учить надо.

– Бесполезно, – сказал старичок.

– И эта… дура… – громадина с медалью качнул укоризненно головой.

А те двое, забыв все на свете, не чувствуя ненависти к себе, трещали и трещали. Хихикали. Играли.

– В кино идете сегодня? – шел дальше Хмырь. – Мм?

– Иду.

– Идемте вместе?

– А что, вы один дорогу не знаете?

– Нет.

– Знаете… Притворяетесь только.

– Да не знаю, я серьезно говорю!

– Ой?..

– Неужели вам трудно дорогу показать?

– Хорошо, дорогу я покажу. А билеты будем отдельно брать. Да?

– Хорошо. Вы на какой ряд будете брать?

– Ишь вы какой!.. Хи-хи-хи!

Хмырь тоже счастливо рассмеялся:

– Какой?

– Хитрый.

– Не хитрый, а одинокий. Вот я вам и доказал, что одиночество – это плохо. Видите, я все средства пускаю, чтобы не быть одинокому.

– Я этому одинокому сегодня по шее дам, – тихо сказал огромный человек старичку.

– Не надо, что вы! – запротестовал старичок.

– Не здесь, не в автобусе, а когда приедем. Никто не увидит.

– Не надо. Зачем?

– Не могу слышать… Прямо тошнит.

Старичок потянулся к уху соседа и сказал, изумленный:

– Ей же нравится!

Огромный человек промолчал. Он не знал, что сказать на это.

– И потом, как вы ему по шее дадите? За что?

– За наглость. Что жену обманывает на курорте…

– Ну… это, знаете… Нет, нельзя. Что вы?!

– Он же прохвост!

– Нет, давайте так: я беру два билета, на себя и на одного моего знакомого товарища, и жду вас возле кинотеатра. Вы приходите… И мы проходим в зал и садимся вместе.

– Почему вместе?

– Да потому что нет у меня никакого товарища!

– Ишь вы какой!

Опять смех.

– О-о! – застонал громадный мужчина. – Уши вянут.

Старичок, его сосед, тихонько засмеялся.

Мужчина повернулся к нему, удивленный. Старичок уткнулся в ладони и хохотал. Отсмеялся и снова потянулся к уху удивленного соседа. Зашептал:

– Вы слушайте, слушайте – это же ужасно смешно.

– Что тут смешного? – тоже шепотом, серьезно спросил огромный человек.

– Да смешно! Что вы? Очень смешно, слушайте.

– Интересно, как это вас жена отпускает одного на курорт? – поинтересовалась Здоровячка.

– А что? Вы не отпустили бы? Между прочим!.. – воскликнул Хмырь. – А как это вас муж одну отпускает?

– У меня нет мужа, поэтому меня никто и не задерживает. А вот как вас отпускают?

– По той же самой причине.

– По какой?

– Да по той же самой.

– Нет, по какой, по какой?

– Да по той же причине, что у меня нет жены…

– Слушай, хмырюга!.. – повернулся назад огромный мужчина. – С кем это мы вместе на почте были, и кто давал жене телеграмму, чтобы денег выслала?

Хмырь даже как-то испугался… Растерялся и испугался. Взгляды всех присутствующих пригвоздили его к сиденью.

– Какую телеграмму? – спросил он.

– Да насчет денег, – жестоко выдавал большой мужчина. – Я еще сказал: «Уже?» – мол, запросил денег? Кто мне сказал: «Мы с ней договорились: я возьму только на дорогу, а потом она мне пришлет по почте?» Это не ты был?

Хмырь посмотрел на всех… И что-то такое увидел сильное, страшное, что молча, не взглянув на соседку, поднялся и пошел вперед, на свое место. Сел… Посидел, глядя прямо перед собой… Покашлял интеллигентно в ладонь, повернулся к окну и стал тоже, как все, внимательно смотреть на пейзаж. Шляпа его была ему несколько великовата и от тряски съезжала низко на лоб, некоторое время Хмырь смотрел в окно, приподняв кверху маленький, с нашлепочкой нос, он смешно торчал из-под шляпы… Потом Хмырь догадывался сдвинуть пальцем шляпу назад, пока она снова не наезжала на глаза,

– Черт возьми!.. – с досадой, тихонько сказал старичок-ревматик огромному соседу. – А теперь его жалко.

– Кого? – не понял сосед.

– Да вон его… в шляпе.

Сосед посмотрел вперед… Хмыкнул. Сказал тоже шепотом, весело:

– Я ему еще по шее разок дам. Когда приедем. Чтоб он не врал тут.

Назад, на заднее сиденье, никто не оглядывался – стыдно, что ли, или жалко тоже. А старичок оглянулся… И тотчас отвернулся, поерзал немного и пристукнул кулачком по колену.

– Не надо, не надо было!.. Зачем? Пусть бы уж…

– Чего ты нервничаешь-то? – спросил большой мужчина.

– Не надо было! Зачем… помешали?

Большой мужчина, не скрывая удивления, смотрел на старичка.

– Ты что?

– Да ну вас! Теперь вот больно. Пусть бы уж… веселились, как умеют.

Большой мужчина ничего не сказал. Посмотрел на курносого Хмыря, потом – осторожно – назад… Пожал плечами. Он ничего не понял. И стал опять смотреть в окно – на пейзаж.

https://www.rulit.me/books/hmy...