Почему хорошие преподаватели вузов зарабатывают значительно больше среднего по региону

Сейчас в Рунете доминирует паникёрский взгляд на нашу систему образования. Это взгляд шарлатанов от науки, которые взывают к мусорным эмоциям в тщетной попытке отстоять своё право контролировать ускользающие от них ресурсы. Общая суть плача абсолютно прозрачна: «ЕГЭ плох, все реформы плохи, скорее убирайте контроль над уважаемыми людьми и возвращайте им их священные права: право выбирать абитуриентов, право распределять бюджеты и право раздавать научные звания».

Периодически также слышны в Рунете голоса критиков, которые указывают на давно перезревшие проблемы и предлагают жёсткие методы их решения. К нашему счастью, сила сейчас как раз на стороне критиков: власти России понимают, что без нормальной системы образования нам не прожить, и потому последовательно игнорируют угрозы отодвигаемых от кормушек титулованных авторитетов.

Третий взгляд, — взгляд учёных и педагогов, занимающихся реальной работой, — в Рунете практически не представлен. Оно и понятно: пока шарлатаны воюют за свои кормушки, а у стоящих вне образовательной системы людей болит сердце за державу, реальные учёные и педагоги спокойно строят «коммунизм на отдельно взятой кафедре», выращивая лично для себя талантливую поросль бережно отобранных учеников.

Попытаюсь сегодня хотя бы немного исправить ситуацию, опубликовав письмо руководящего работника вуза, в котором тот даёт весьма неожиданный для непосвящённых взгляд на высшее образование в современной России.

Конечно, я не готов безоговорочно согласиться с этим письмом, и я даже хотел бы поспорить со многими тезисами моего адресата, однако я считаю правильным опубликовать сегодня письмо целиком, без моего ответа и без моих комментариев. Повторюсь, это та точка зрения, которая звучит в Рунете недопустимо редко.
 

Олег, добрый день,

регулярно читаю Ваш блог, по многим вопросам имею очень близкую позицию. Вместе с тем, недавняя запись про образование меня сильно зацепила. Отмечая многие симптомы, вы, по моему мнению, ставите больному неверный диагноз и предлагаете неверное решение. Систему в нашей науке и образовании знаю изнутри – работаю на средней руководящей позиции в одном из отраслевых институтов, по совместительству – читаю курс на кафедре в одном из ведущих московских ВТУЗов, которую в свое время и оканчивал. 

В книге «Эмоциональный интеллект. Почему он может значить больше, чем IQ» Дэниэла Гоулдмана подчеркивается, что эмоциональный интеллект определяет степень успеха человека в жизни гораздо больше, чем его академический интеллект. Это хорошо укладывается в распространенную в настоящее время в HR концепцию, что у любого человека есть навыки двух типов – профессиональные (hard skills) и личностные и социальные (soft skills). Первые – это практические знания и умения, при должном подходе они нарабатываются достаточно быстро. Вторые – это свойства личности, над которыми надо работать всю жизнь. Именно поэтому нормальный работодатель, нацеленный на долгосрочную работу с сотрудником, уделяет внимание прежде всего soft skills. О том же говорит и Андрей Курпатов, утверждающий, что до 25 лет нужно основное внимание уделить развитию усидчивости, развивать социальные навыки и освоить навыки работы с информацией. Главная ценность хорошего (это ключевой момент, подробнее – ниже) высшего образования заключается в развитии именно soft skills, выработать которые в рамках онлайн-курсов трудно. 

Первый фактор развития этих навыков – общение с преподавателями, у которых был интересный жизненный опыт – практикующими либо бывшими крупными специалистами или руководителями. Такие преподаватели обычно не читают лекцию, а рассказывают историю, в которой объединяют рассматриваемый материал и личные примеры, влияющие на мировоззрение. Эти примеры сейчас плотно вошли в мой арсенал, и я рассказываю их уже своим студентам и сотрудникам. Конечно, таких преподавателей не 100%, но в моем случае их количество плавно возрастало с 15-20% на младших курсах до 70% на старших. Эти люди просто не будут готовить онлайн-курсы, в вуз они пришли и наговорили материал из головы почти без подготовки, а так им на каждую лекцию надо будет потратить 30-40 часов, которых у них нет. Качество фактического материала, может, и страдает, но он здесь сугубо вторичен. 

Следующий фактор – развитие навыков решения поставленной задачи в заданный срок с надлежащим качеством. Этого не хватает очень многим людям, и именно это отличает специалиста с качественным высшим образованием. Причем на самом деле не имеет принципиального значения, выполнит ли человек задание сам или организует процесс таким образом, что задача будет решена без его непосредственного трудового участия, а он сможет ее адекватно презентовать. В первом случае отрабатываются навыки специалиста, во втором – навыки организатора и руководителя. Хороший вуз выступает ещё и в качестве фильтра, который отсеивает людей, не способных работать в таком режиме. Для работодателя это является большим подспорьем при наборе персонала. 

В идеальной постановке задача ставится так: «Вот тебе 2 цифры, спроектируй [самолет, спутник, авиационный двигатель, …]. Срок – 3 месяца, как делать – не знаю, где посмотреть – не скажу. Не сделаешь – отчислим». В хорошем вузе такие задачи ставятся каждый семестр начиная с третьего курса в рамках курсового проектирования. Руководитель проекта выступает как реальный заказчик и дает не какую-то известную задачу, а хочет, чтобы студент самостоятельно разобрался в каком-то вопросе, но за ограниченное время, и независимо от того, что он там накопал, в срок выдал законченный результат. В лучших западных университетах задача ставится так же, с разницей в том, что вместо «отчислим» будет «заплатишь еще раз». Это в систему онлайн-образования хоть как-то вписывается, но разница примерно такая же, как между развитием личностных навыков с персональным коучем и просмотром мотивирующих видео с Youtube. 

Третий фактор – отработка навыков общения и работы в команде. Если с первым всё понятно, то на втором я остановлюсь подробнее. В классическом высшем образовании эти навыки отрабатывались в ходе выполнения лабораторных работ, которые обычно даются на группу и без должного распределения задач (один крутит ручки, другой пишет, третий считает, четвертый координирует, потому что без него трое первых не договорятся) за поставленное время их выполнить и защитить невозможно. В современном западном образовании на этом пытаются делать упор и часто дают групповые долгосрочные проекты, правда здесь все-таки многое зависит от того, какая команда подобралась, и результаты часто получаются спорными. Онлайн-курсы, которые выполняются в своем ритме, здесь точно не помогут. Проблему могли бы закрыть MMOG, только не все смогут транслировать полученные там навыки в реальную жизнь, и не все MMOG одинаково полезны. [1] 

Что касается практических навыков, то здесь вузы действительно во многом неэффективны. С другой стороны, некоторые из навыков очень сложно получить онлайн. Я рассмотрю ситуацию в знакомом мне инженерном образовании, но не думаю, что в других областях что-то принципиально отличается. 

Классическая учебная программа ВТУЗа построена по следующему принципу: на младших курсах даются общеинженерные дисциплины и закладывается база, без владения которой человек не может считаться инженером, далее идут промежуточные курсы, которые подводят специалиста ближе к его основному направлению, и в самом конце – пара лет специализации. Кроме того, начиная с какого-то момента, студенты проходят практику на предприятиях, в рамках которой знакомятся с тем, куда могут пойти работать, хотят ли они этого, или нет. 

Базовые инженерные дисциплины (инженерная графика, материаловедение, метрология, сопротивление материалов, детали машин, электротехника и электроника, теория автоматизированного управления) требуют не только теоретических знаний и решения задач, но и большого количества практической работы. Если человек не держал в руках штангенциркуль и микрометр, у него не было возможности самому порвать образец на испытательной машине, отбалансировать диск, спаять схему или сделать отливку, нормальный инженер из него не получится. По интернету это не передать, а дома всё это организовывать – дорого. [2] 

Промежуточные курсы требуют уже специализированных испытательных установок, стоимость которых абсолютно точно неподъёмна для персонального использования. Без этой же практики невозможно прочувствовать материал. Чтобы понять газодинамику, надо постоять у работающей аэродинамической трубы. Курсы этой группы также часто требуют специального программного обеспечения, которое иногда поставляется по академической лицензии за не сильно дорого, а иногда нет. И в любом случае, человеку с улицы его по академической лицензии не продадут. 

На этапе специализации студентам даются знания, которые им будут нужны для конкретной деятельности. Большинство преподавателей на этом уровне – практикующие специалисты-совместители, которые потом будут из этих студентов выбирать себе сотрудников. Часто информация, которая рассказывается, не то чтобы конфиденциальная, но и в концентрированном виде в открытый доступ её выкладывать не хочется, поэтому в виде онлайн-курса её никто оформлять в принципе не будет. Если её где-то и опубликуют, то скорее в виде научной статьи в рецензируемом журнале, и то, размажут по десятку-двум публикаций. 

Практика – отдельная и важная часть обучения. Даже если студент ничего на ней не делал, сходить на предприятие, где стоят современные станки с ЧПУ, посмотреть, какие они бывают, узнать, сколько стоят, как программируются и как работают, очень полезно. А если еще дадут заготовку самому поставить – будет вообще вау-эффект. Видеороликом это не заменить. Думаю, здесь вы, как человек, который бывает на серьезных предприятиях, согласитесь. 

Таким образом, без системы высшего образования подготовить специалиста высокого класса не получится, не хватит инструментов и ресурсов. Идеологически система построена правильно, а вот реализация сбоит, это действительно правда, и об этом я хочу сказать особо. 

Первая проблема – в том, что в нашей стране, к сожалению, много лет назад произошло смешение названий. Инженером, например, называют и разработчика, и человека, который может эксплуатировать оборудование. В результате, очень трудно понять, что человек может делать на самом деле, и если не знать, как строится работа в конкретном вузе, то по диплому сделать вывод о подготовке человека невозможно. 

Близко к этому стоит вторая проблема. В одном и том же вузе кафедры могут иметь принципиально разный уровень. Здесь всё определяется активностью конкретного заведующего, его способностью договариваться и привлекать на кафедру совместителей. Если на кафедре хороший преподавательский состав, то всё будет, как я указывал выше, если плохой – то это действительно просто потеря 5 или 6 лет жизни. Именно кафедра и преподаватели определяют, что и как будет читаться студентам. 

Третья проблема – система финансирования. Некоторое время назад произошел переход на подушевое финансирование, вместо выделения финансирования на группу. Это, наверное, самое страшное, что могло произойти в системе образования, так как в этих условиях вузу стало невыгодно отчислять студентов. Это привело к катастрофическому снижению требований, типа допуска к экзаменам без сданных зачетов и курсовых проектов. В результате вузы перестают выполнять роль фильтра, а у студентов не развивается ключевой навык решения задачи в заданный срок. 

Четвёртая проблема – недостаточный объем практики из-за ограниченного финансирования. 

В конце хочу немного упомянуть про преподавательский состав и их уровень дохода. Вы выделили 4 категории: юноша с растерянными глазами; работающий за идею фанатик; не нуждающийся в деньгах учёный; лектор, который не смог найти нормальной работы. Я бы объединил эти категории в одну, и назвал бы её «плохие преподаватели». Они есть всегда, составляют некий процент, но если в вузе есть только они, то выпускников этого вуза к реальной работе подпускать нельзя. 

Основная ошибка в том, что вы считаете, что оклад преподавателя составляет основу его дохода, но это далеко не так. И, главное, не должно быть так. Преподаватель, который не занимается реальной работой, не в состоянии ничему никого научить. Он ничего не умеет и не знает, его никто не уважает и у него нет чувства собственного достоинства. Основу дохода хорошего преподавателя составляют гранты, контракты и авторские вознаграждения. По грантам можно получить информацию на 4science.ru. Цитата с главной страницы: «Доступно 118 конкурсов на 4 млрд руб.». Это в текущий момент, деньги пары недель. Там не отражаются конкурсы многих министерств, но этого достаточно, чтобы оценить объем финансирования. Контракты с компаниями могут составлять до 90% дохода, если, конечно, то, что могут делать сотрудники вуза, кому-нибудь нужно. А если оно не нужно, то зачем этому кого-то учить? За хорошую книгу на английском тоже можно получить приличное вознаграждение (на русском имеет смысл писать только для самопиара или из альтруистических побуждений). На практике, в вузе (как, к слову, и в отраслевом институте) при желании и наличии головы на плечах можно иметь доход в несколько раз выше среднего, и, зачастую, существенно превосходящий доход в IT или представительствах западных компаний. И это без учета малых инновационных предприятий, которые – отдельная тема. При этом оклад будет действительно мизерным. 

Таким образом, в вузах преподают: плохие преподаватели, которые никому не нужны и ничему не могут научить; хорошие преподаватели трудоспособного возраста, ведущие научную деятельность по грантам, работающие с бизнесом и пишущие востребованные книги; их аспиранты, которые помогают таким преподавателям и тоже не бедствуют; пенсионеры, которые были когда-то хорошими специалистами и/или руководителями, и хотят передать свои знания и опыт; преподаватели-совместители, которые в вузе удовлетворяют свою потребность в передаче опыта и/или отбирают будущих сотрудников. Очевидно, что две последние категории работают в вузе не из-за денег, а у остальных есть возможность нормально зарабатывать, и если кто-то этой возможностью не пользуется, то это его проблемы. 

В заключение. Вузы у нас сильно разные. Ведущие вузы имеют очень хорошую базу, и у них есть потенциал перейти в разряд ведущих мировых учебных заведений. Они готовят сильных специалистов, в каждом – со своими сильными и слабыми сторонами, которые, как правило, известны работодателям. Подготовить соответствующего специалиста как-то иначе практически невозможно. Средние вузы готовят на самом деле людей не с высшим, а со средним техническим или средним специальным образованием. Здесь нужно просто быть честным и называть вещи своими именами. Слабые вузы отнимают годы жизни и ничего не дают. Их выпускники – люди без образования. Такие учебные заведения нужно просто закрывать. 

Что касается онлайн-образования. Активно им пользуюсь. Оно хорошо подходит, чтобы быстро добрать необходимые hard skills или подготовиться к сертификации. Но заменой для вуза оно точно быть не может. 

Примечания 

[1] К слову о MMOG. В студенческие годы и первый год на работе я играл в одну из них, EVE Online. Получил много полезных навыков, например, разобрался, как работает биржевая торговля, отработал навыки организаторской деятельности с наймом немотивированного персонала, освоил базовые навыки планирования проектов и анализа рисков, на хорошем уровне освоил Excel, развил английский, довел до приличного уровня навык печати вслепую, а главное – познакомился с интересными людьми: сотрудником крупной западной технологической корпорации, основателем и владельцем российской технологической компании, руководителем технического отдела швейцарской технологической компании, бизнесменом из Швеции, переезжавшим в тот момент в Британию и переводившим туда свой бизнес. Сейчас, правда, я бы именно от этой игры такого эффекта не ждал, поскольку то, что в ней ценили технические специалисты, для которых эта игра по сути стала социальной сетью, потихоньку вымылось. 

[2] Несколько лет назад мне стало не хватать навыков по электронике, а они понадобились хотя бы на каком-то уровне, чтобы иметь возможность на равных разговаривать со специалистами, которым я ставлю задачу. На русском языке ничего приличного на тот момент не было, поэтому купил несколько хороших американских книг, составляющих основу гарвардского курса (The Art of Electronics 3ed на 1200 страниц увеличенного формата с методичкой той же толщины Learning The Art of Electronics и для улучшения базы Practical Electronics for Inventors), и сделал домашнюю лабораторию (купил недорогое оборудование и необходимые компоненты), чтобы иметь возможность выполнить задания. Мне это обошлось примерно в 200 тысяч рублей. Сильно удешевить, если мы готовим инженера, а не самодельщика, не получится. И это всего один базовый инженерный курс с относительно дешевым оборудованием. Думаю, редкий студент может себе такое позволить.

Фриц Моисеевич Морген