Кто определяет историческую истину... или как один историк за исторической правдой ходил...

Как-то в начале лета позвонил мне Виктор Николаевич И., с которым мы познакомились годом ранее на книжной ярмарке на Красной площади. Тогда он представлял издательство «Эксмо», предложил выпустить у них какую-нибудь из моих книг. Поскольку я невысокого мнения об этом крупном издательстве, я отказался, прямо высказав свое мнение на этот счет. На том и расстались.

И вот звонок. Теперь он представлял Российское военно-историческое общество, предложил написать цикл статей на тему истории российских спецслужб и спецподразделений. Предложение мне показалось интересным, поскольку я с помощью РВИО надеялся получить возможность работы в архивах и устранить белые пятна нашей военной истории различных периодов. Поэтому с увлечением начал писать о делах давно минувших дней. Решил начать с описания партизанских действий времен Отечественной войны 1812 года, поскольку это один из немногих примеров российской истории, когда в основном за счет партизанских действий без побед в генеральных сражениях принудили противника бежать из страны с жалкими остатками огромной по тем временам армии.

В свое время я подготовил и выпустил в издательстве «Русская панорама» «Историческую энциклопедию спецназа ГРУ», которая охватывала период с 1701 по 2010 год. Разумеется, что период с 1701-го по 1950-й, когда, собственно, спецназ и был создан, относится к историческим предпосылкам, игравшим важную роль в создании спецназа. Описывая период Отечественной войны 1812 года, я много работал в библиотеках и музеях. Одним из них был Музей войны 1812 года в Малоярославце. Там регулярно проходят международные исторические научные конференции, рассматриваются спорные эпизоды для выяснения истины, используются как российские, так и французские архивные документы. Это позволило исследователям избавить описание войны от всевозможных баек и вымыслов. Во время войны врут все. Но больше всех – победители.

Прибыв в музей, я обратился с просьбой оказать содействие в подборе материала о партизанских действиях. Молодые сотрудники музея без обиняков задали вопрос: «Вы понимаете, что никаких народных, стихийно созданных партизанских отрядов в то время не существовало?» Получив утвердительный ответ, они стали мне помогать и оказали ощутимую пользу в исследовании интересующего меня вопроса.

При упоминании партизана у среднестатистического читателя возникает образ бородатого мужика в тулупе и треухе с вилами в руках и топором за поясом. Это ошибочное представление, поскольку партизан – это участник воинского отряда, подразделения, отряженного от основных сил армии для действий на флангах и коммуникациях противника. При этом партизанские действия как способ войны возникли в Русской армии не в годы Отечественной войны 1812 года, а еще в середине XVIII века. Так, знаменитый полководец Александр Суворов в начале своей карьеры в звании подполковника успешно командовал партизанским отрядом, действуя под началом Петра Румянцева.

Откуда взялся образ народного мстителя

Образ народного партизана-мстителя начал формироваться еще в начале войны 1812 года стараниями московского губернатора графа Федора Ростопчина и придворного историка Сергея Глинки, писавшего по поручению императора. Вот слова графа Растопчина, сказанные Глинке в июле 1812 года после вручения ему ордена Св. Владимира IV степени касательно описания подвига русского народа: «Священным именем государя императора развязываю вам язык на все полезное для Отечества, а руки на триста тысяч экстраординарной суммы. Государь возлагает на вас особенные поручения, по которым будете совещаться со мною».

Фантазия Глинки оказалась богатой и неуемной. Поэтому Герасим Курин – предводитель посадской милиции – превратился в командира партизанского отряда, освободившего Боровск, на самом деле оставленный ранее французами без боя и занятый регулярными частями Русской армии до ополченцев. Как и Василиса Кожина – вдова старосты, – которая после смерти мужа возглавляла деревенское ополчение, охранявшее их деревню от мародеров.

Конечно, партизанские отряды опирались на такие отряды самообороны и взаимодействовали с ними. Они захватывали немало пленных, которых нужно было конвоировать в Тарутинский лагерь. Эту задачу партизаны и возлагали на ополчение. Как правило, голодные, замерзшие и деморализованные солдаты некогда великой армии не сопротивлялись. Однако в случае с Василисой Кожиной вышел казус. Отряд крестьян, конвоировавший пленных, возглавляла… баба! Одному из пленных французских офицеров это показалось верхом унижения, и он начал роптать, что создавало опасность бунта в рядах пленных. Василиса была женщиной зрелой и, чего не отнять, решительной. Наверное, потому ей и доверил народ продолжить дело мужа. Василиса просто зарубила смутьяна косой. На том бунт и прекратился. Поступок смелый и требующий мужества. А тут женщина! Потому она и была отмечена медалью. Но никакого партизанского отряда не возглавляла и не создавала.

Описал я и действия настоящих партизанских отрядов, созданных Кутузовым, которые взяли под контроль подмосковные дороги и прекратили снабжение французов, засевших в Москве в надежде перезимовать. Чем все закончилось, известно.

Учим историю по книгам и кинофильмам

Каково же было мое удивление, когда редактор, первоначально радостно воспринявший мой материал, при встрече в офисе РВИО сообщил, что его забраковал научный директор. По его мнению, народные партизанские отряды существовали, поскольку крестьянские отряды сдавали в Тарутине пленных. При личной встрече я попросил его обосновать свои утверждения, дав мне ссылку на источник, на что он молча развернулся и ушел. 

Это было более чем странно, учитывая, что этот вопрос довольно подробно освещался в энциклопедии «Отечественная война 1812 года», изданной в 2004 году. Этот труд до сих пор является наиболее полным и подробным исследованием той войны. Также статья известного российского историка Андрея Попова «Отечественная война 1812 года: «новые открытия» и псевдопроблемы» развенчивает эти мифы. Все это как аргумент я привел Виктору Николаевичу, имевшему весьма удрученный вид. 

На что он мне сообщил, что общая установка РВИО заключается в том, что не нужно развенчивать созданные ранее мифы. Ведь по ним создано большое количество художественных произведений и кинофильмов. Это повергло меня в шок, ибо уж никак не мог предположить, что столь серьезное на первый взгляд учреждение теперь изучает российскую историю по книгам и кинофильмам.

Во избежание конфликта я предложил описать партизанские действия армейских отрядов, возглавляемых легендарными командирами, такими как Денис Давыдов, Александр Фигнер, Александр Сеславин. Но мне ответили, что без описания действий народных партизанских отрядов Мягков статью не пропустит. И неважно, что народ не мог в феодальном государстве самостоятельно восстать против завоевателей, поскольку это было равносильно бунту. Доводы, что это были отряды ополчения, созданные из крепостных и вооруженные помещиками по манифесту Александра I от 6 июля 1812 года, просто игнорировались. Посему мне пришлось оставить эту тему.

Как расценивают оригинальность текста

Очерк о военной разведке и контрразведке в годы Отечественной войны пришелся руководству по вкусу и был опубликован. Однако здесь я столкнулся с неприятным и удивительным для себя открытием. Ранее я полагал, что использование фрагментов исторических документов или воспоминаний участников событий со ссылками на источник украшает текст, посвященный истории, и придает ему весомость. Но теперь выяснилось, что это… понижает оригинальность материала. Поскольку эти ссылки уже где-то были (что вполне естественно) опубликованы. 

Есть компьютерная программа, которая определяет оригинальность материала. И для повышения ее следует что? Правильно! Обмануть программу и переписать все своими словами! И все! Оригинальность взлетает просто до небес! При этом данное требование относится и к авторским материалам. То есть мой материал о нелегальных действиях Ивана Щелокова и его жены в послевоенные годы в Европе, записанный мной с его слов и опубликованный ранее в журнале «Солдат удачи», нужно было мне же и переписать, чтобы он был принят!

Как правят первоисточники

Далее я подготовил материал о действиях советских военных советников от военной разведки в годы гражданской войны в Испании. Однако там был эпизод, который тоже по требованию Мягкова был удален. Он касался описания диверсии, проводимой группой испанских партизан под руководством Ильи Старинова на железной дороге под Кордовой. Описание было подготовлено по его собственным воспоминаниям, опубликованным на ресурсе «Военная литература» . 

Там есть фрагмент, где Илья Григорьевич пишет, что после прохождения гражданского состава должен был проследовать военный. Испанские партизаны под его руководством заминировали нужный участок железной дороги. Однако увидели очередной состав из восьми пассажирских вагонов. Естественно, все испугались, поскольку никто не планировал пускать под откос мирный эшелон. Один из партизан бросился к дороге, сигналя красным фонариком. Но машинист его не увидел…

Взрыв был такой силы, что в Кордове погас свет. Однако, как выяснилось, под откос ушел не гражданский состав, а эшелон, перевозивший штаб итальянской авиадивизии, воевавшей на стороне Франко. Казалось бы, что такого?

Но директор по науке вмешался и здесь, заявив, что этот эпизод следует удалить из текста, поскольку не должно быть никаких намеков на то, что в результате действий партизан могли пострадать гражданские лица. То, что в это время в Испании шла жестокая гражданская война и мирные жители гибли с обеих сторон, осталось за скобками.

Скрипнув зубами, я удалил фрагмент. Но желания писать для «военных историков» сильно поубавилось.

Кто задает тон

Откуда же эта позиция у, казалось бы, вполне авторитетного Российского военно-исторического общества? Все поясняет следующая цитата из диссертации Владимира Мединского, недавнего министра культуры РФ и председателя Российского военно-исторического общества: 

«Критерием положительной или отрицательной оценки, по словам нашего современника – известного русского ученого и мыслителя О.А. Платонова, могут быть только национальные интересы России. Первый вопрос, на который должна честно ответить историческая наука: насколько то или иное событие или частное деяние отвечает интересам страны и народа? Взвешивание на весах национальных интересов России создает абсолютный стандарт истинности и достоверности исторического труда».

 То есть, по сути, речь идет все о том же пресловутом классовом подходе, породившем массу небылиц в нашей истории ХХ века.

При этом надо заметить, что Олег Платонов никогда не был историком. Собственно, как и сам диссертант, которого недавно едва не лишили ученой степени. Оправдывая свой подход к историческим событиям, Мединский заявляет, что «критерием истинности и достоверности исторического труда является соответствие интересам России», право на определение которых он себе присваивает. 

Тогда возникает вопрос, на чьих позициях находился министр культуры Мединский, когда в прокат вышел скандальный кинофильм Павла Лунгина «Братство», вызвавший негодование ветеранов афганской войны? Или сериал того же режиссера «Родина», порочащий офицеров спецподразделений?

Откровенное передергивание истории в угоду тем или иным национальным интересам, суть которых субъективно определяет некая личность или группа людей, отнюдь не столь безобидно, как это может показаться на первый взгляд.

Любое искажение истории нашей страны кем бы то ни было идет не на благо России, а во вред. Опыт соседей наглядно показывает, что люди, не знающие реальной истории своей Родины, легко становятся жертвами информационно-психологических операций иностранных государств. Их намного проще ввести в заблуждение и натравить против своей же Родины. Поэтому сохранение исторической правды не может быть избирательным и касаться только Второй мировой войны. Историческая правда должна быть основой деятельности российского государства!

 Автор: Сергей Владиславович Козлов – военный историк.