Почему искусственный дефицит вас убивает

На днях бродил по интернетам, наткнулся на забавную статейку. Похоже, что на загнивающем Западе начинают о чём-то догадываться. Глядишь, и до чтения бородатых классиков дойдут.

Вот маленький факт. Burberry сожгли одежду общей стоимостью $ 38 миллионов. Просто подожгли. Если вы думаете, что в этом есть что-то странное, приводящее в ярость и извращённое, то вы не ошибаетесь. В этом факте отражается исчерпывающая картина работы хищнического капитализма – и почему он является тупиковой системой устройства человеческого общества.

Почему же Burberry сожгли товары, над которыми так тяжело трудились люди, чтобы их придумать, создать, произвести и попытаться продать? Весь этот хлопок, шёлк и шерсть в этих товарах? Так создаётся искусственный дефицит. Burberry необходимо поддерживать высокие цены – или, по крайней мере, они так считают – потому, что люди играют в статусное соревнование, покупая их продукцию. «Смотри, этот грязный оборванец носит мой шарф от Burberry!!! Теперь для меня это просто тряпка!» Это может быть истиной только в случае, если Вы на самом деле платите не за шарф, а за свою исключительность, социальный статус и доминирование.

Хищнический капитализм действует, в данный момент, навязывая эту ужасную и странную идею искусственного дефицита. Это способ манипулирования рынками, которые являются лишь инструментом, позволяющим обеспечить свободный спрос предложением по такой цене, которая максимизирует прибыль каждого. Однако, искусственный дефицит полностью исключает такую эффективную работу рынков, позволяя ограничить предложение и, соответственно, взвинтить цены. Burberry сжигает пиджаки, чтобы иметь возможность продолжать запрашивать со своих клиентов цену в тысячу долларов за статус и зависть окружающих, которой они пытаются заполнить пустоту в своих душах. Но это – только верхушка айсберга.

Искусственный дефицит – это правило, согласно которому хищнический – или позднейший, если угодно – капитализм нынче работает практически повсеместно. Когда хедж-фонды скупают спасающие жизнь лекарства, а затем увеличивают цену на 5000%, это тоже искусственный дефицит. Когда ссуда на обучение стоит больше, чем ипотека, это тоже искусственный дефицит, только другим способом. И когда 75% «системы здравоохранения» — это система, позволяющая ограничить доступ к лечению «застрахованным», богатым или иным образом выгодным, это тоже искусственный дефицит.

Скрытая цена искусственного дефицита такова: общества, управляемые им, никогда не вкладывают средства в то, чтобы сделать эти вещи вместо дефицитных общедоступными. Вы не можете следовать в оба направления одновременно, одно из двух: вы можете создать искусственный дефицит на лекарства, или построить фабрики, чтобы произвести достаточно медикаментов, обучить больше докторов, чтобы прописать больше рецептов, и построить больше поликлиник, чтобы оказать помощь всем нуждающимся. В итоге, проблема Америки в том, что она продолжает следовать первому, разрушительному, пути, и это означает, что она не может пойти по второму. Что же происходит с подобным обществом и с людьми в таком обществе?

Общество, основывающееся на принципах искусственного дефицита, неизбежно приходит к следующему итогу: доходы капитала бесконтрольно растут, а доходы трудящихся остаются неизменными или катастрофически сокращаются. Именно это и произошло в Америке – средние доходы населения не растут десятилетиями, но цены на жизненно необходимые услуги выросли до абсурдных размеров: 5 тысяч долларов за вызов неотложки, 30 тысяч за деторождение, что означает, что даже постоянные доходы в реальности сокращаются. Сама жизнь становится отчаянной попыткой ежедневного выживания.

Это происходит от того, что дефицитными в экономике стали не только предметы роскоши, которые призваны подливать масло в огонь статусной конкуренции, но также и основы самой жизни, чтобы держать людей в подавленном состоянии. Здравоохранение, образование, финансовые услуги, доходы, накопления, возможности, безопасность, чувство защищённости и стабильности. Все эти вещи в хроническом, последовательном и вездесущем недостатке при капитализме. Такое общество, как Америка, просто не располагает достаточным количеством этих благ – именно потому, что прожигает большинство того, что имеет и не вкладывает в развитие. Почему? Именно по той причине, что капитализм не может и не будет производить потребного количества товара достаточно высокого качества по достаточно низкой цене. Вместо этого, он всегда будет стремится ограничить доступ и снизить расходы, чтобы он мог получить с людей самую высокую цену и максимизировать прибыли. Почему ещё инсулин стоит сотни долларов в Америке, но копейки даже в самых бедных странах?

Какое же безотказное средство позволяет капитализму создать искусственный недостаток основ жизнеобеспечения? Он привязывает всё к «рабочим местам». Таким образом, в Америке вы можете получить услуги здравоохранения, пенсию, социальные гарантии, доходы и так далее, только если у вас есть «работа». Но проблема в том, что «рабочие места» были институтом, построенным для индустриальной экономики – вы ходите на фабрику, проводите там 8 или 12 часов, выполняя одну и ту же работу, день за днём, навсегда, производя одну и ту же продукцию. Но современная экономика больше не является индустриальной, выдающей на-гора массовую потребительскую продукцию. Она занимается более творческими, интеллектуально требовательными, гуманными и сложными вещами – и, вполне естественно, по этой причине, в ней нет «рабочих мест», а больше проектов, стремлений, программ, усилий и движений. Закрепляя основы жизнедеятельности за наличием рабочих мест, капитализм делает саму достойную жизнь дефицитом в экономике.

Почему так часто современная работа кажется такой бессмысленной? Такой бесцельной? Да потому, что она такая и есть. Если вы поняли всё, что написано выше, то вы также понимаете, что большинство труда, производимого в хищнической капиталистической экономике, это, в сущности, труд по доведению искусственного дефицита, до точной и определённой точки перелома. Поддержание того, что должно быть в изобилии для всех, доступным только для привилегированного меньшинства, которое может принести максимальную прибыль. Это как раз то, чем занимаются хеджевые фонды. Это как раз работа менеджеров по счетам в госпиталях. Этим как раз и занимаются страховые агенты в медицинских организациях. Я не говорю это с целью их осудить, я, напротив, им всем сочувствую. Когда вы посвящаете свою жизнь высшей цели максимизации искусственного дефицита, это может значить только одно: «я довожу людей до бедности». Такая жизнь лишена смысла, счастья и цели, разве нет? Мы получаем всё это только, когда по-настоящему изменяем к лучшему жизни людей, с которыми соприкасаемся, поскольку жизнь человека направляется чувством сопереживания, как бы нам ни не хотелось в этом признаваться.

Но что, если больше ничего и нет? Что происходит, когда жизнь всего человечества организуется в масштабах общества в соответствии с законом искусственного дефицита хищнического капитализма? На множестве уровней? Во-первых, идея «рабочих мест» создаёт рукотворный недостаток наиболее основополагающих благ – доходов, накоплений, здравоохранения и пр. Затем, основные товары, такие как медицина, образование и книги, также оказываются в искусственном дефиците. И, наконец, рукотворный дефицит воцаряется на арене товаров роскоши, порождая напряжённую статусную конкуренцию. И каково же это – жить в таком обществе? Что ж, жизнь представляет из себя бесконечную, постоянную и безжалостную битву. Война на выживание. Экономическое, социальное, финансовое и институциональное выживание. Сознание человека наполняется чувствами страха, беспокойства, ярости, жадности и зависти. Но всё это – противоположность смыслу, цели и счастью.

Я полагаю, не будет преувеличением сказать, что сознание людей начинает разрушаться и расщепляться под грузом психологической травмы, депрессии, одиночества и какой-то глубинной грусти, название которой мы пока не придумали. Внутренняя логика такова: «Если бы только у меня были те лекарства, то образование, те накопления на чёрный день, та социальная защита – я бы мог иметь намного более счастливую жизнь. И нет никаких реальных причин, почему у меня всего этого нет. Разве я не достоин этого? Или я никчёмный?» Щёлк. Сознание дало трещину, потому что ежедневные размышления на такие темы поднимают из глубины подсознания самые животные страхи: одиночества, смерти, изоляции. Не это ли мы наблюдаем в Америке каждый день?

Таким образом подобное общество подвергается ужасным и разрушительным последствиям. Качество жизни неуклонно падает, говоря жёстким языком, люди умирают молодыми и теряют здоровье. Искусственный недостаток социальных символов – это то, что люди яростно преследуют с утра до вечера – заставляет их смотреть свысока на остальных, и никогда не испытывать чувства скромности, равенства, достоинства. Общество, руководствующееся принципом дефицита, другими словами, будет таким, в котором люди проживают отвратительную, грубую, жестокую, несчастную и короткую жизнь.

Но из всех негативных эффектов, самый разрушительный, по моему мнению, эффект на сознание. Люди не только становятся несчастными, отчаянными, подозрительными, холодными и недоверчивыми, они начинают действительно необратимо разрушаться изнутри, оглушённые травмой, стыдом и виной за собственную заброшенность и пренебрегаемость. «Неужели я действительно никчёмный? Должно быть, так оно и есть». Но что происходит, когда люди усваивают урок, что только избранные достойны дефицитных благ – или, что бесполезные люди не достойны вообще ничего, что совершенно одно и то же? Мы получаем что-то сродни Стокгольмскому Синдрому капитализма. Такие люди будут отказывать признавать право своих соседей, приятелей и коллег на всё, разве не так? На здравоохранение, образование, финансирование, транспорт, медиа, социальную защиту и прочее. «Бесполезные люди не достойны ничего!» Такие люди становятся поборниками закона искусственного дефицита, но этот самый закон таким их и сделал. Вы видите извращённость всего этого? Позвольте мне пояснить.

Если логика скорби хищнического капитализма говорит: «Если бы у меня были эти вещи! Я бы мог иметь такую хорошую жизнь! Разве я не заслужил этого? Разве я – не человек?», и тут же в защиту от этого: «Никто не достоин таких вещей. Если я не могу их иметь, то и никто не должен». Своеобразная месть возникает из скорби, её цель – заново восстановить справедливость и равенство в мире. Только на этот раз люди равны в том, что у них ничего нет, и справедливость в том, чтобы лишить людей достоинства. Так, люди, проводя слишком много времени в системе искусственного дефицита, я думаю, подвергаются настолько глубокой травме, что сами становятся мучителями, чтобы восстановить гармонию и справедливость, и получить для себя извращённую власть. Не это ли мы наблюдаем в современной Америке?

Вот что я думаю. Искусственный дефицит – это вырождение хищнического капитализма, принцип, по которому он осуществляется. Но цена за него – взрослые люди сходят с ума, или, по меньшей мере, становятся худшей версией себя самих, если читателю так угодно. Когда люди сами становятся поборниками искусственных ограничений, как способа справиться с тоской по своему нереализованному человеческому потенциалу, вот тогда и происходит распад личности. И не важно, насколько «богатым» становится подобное общество номинально, люди будут испытывать большие затруднения, пытаясь сохранить демократию, республику или даже минимальные свободы – они будут вынуждены насаждать закон искусственного дефицита.

Закон искусственного дефицита, действующий на закате хищнического капитализма, на самом деле говорит нам следующее: «вы сможете получить то, что вам необходимо, только если заплатите ту цену, которую мы потребуем, иначе мы всё это сожжём». Это в точности логика мучителя или насильника, если задуматься. И когда достаточно людей начнут верить, что это – единственный способ управлять обществом, каков будет результат? Абсолютно какой же авторитарный meltdown, который мы наблюдаем в Америке сейчас, потому что логика насильника и авторитаризма - одна и та же.

Автор: Умайр Хак (Umair Haque)

Перевод: мой

Ссылка на оригинал