Г.

Глушь.

Уехать, что ли, в глушь?
В забытую деревню,
Где нет больших дорог
И сотовой сетИ.
Где суетную чушь
Уклад заменит древний,
Где сохнет свежий стог,
И снеди дух в клети.

Где вон она, в окне,
Во всей красе природа.
Где косточку грызёт
Овчарка в конуре.
Где воздух по весне
Густой от кислорода.
А зад переживёт
Удобства во дворе.

Где утром, без балды,
Энергией нальёшься,
Поленницу растя
Ударом колуна.
Колодезной воды
Из ковшика напьёшься
(Суставы захрустят
И заболит спина).

Но эта боль пройдёт,
Немедленно отстанет,
Лишь пыхнет кипяток
Берёзовым листом.
И, городской налёт
Смывая в русской бане,
Залезешь на полок,
Где веник выбьет стон.

Бег времени среда
Степенностью наполнит,
Сведёт почти на нет,
Сродни лесной реке.
И только иногда
Про прочий мир напомнит
Гудящий пенный след
В небесном далеке…

Гроза.

Небеса полны многотучием,
Льётся через край громовержие,
Ветер разгулялся по случаю -
Ни к чему в грозу себя сдерживать.
С высоты летит электричество,
Тычется вслепую разрядами.
В сердце шевельнулось язычество
За тысячелетней оградою.
У окна замру, зачарованный, -
Как же грозный вид привлекателен!
Годы нам мешают оковами
Снова превратиться в мечтателей.
Видимости взрослого облика
За спину закину я дюжий щит,
Выпустив себя, с детством об руку,
Босиком в пьянящие лужищи!

Горыныч.

У Горыныча беда, ой беда!
Выперли его с Руси навсегда.
Уж и так скромнягой жил,
Редко в люди выходил.
Нет, припомнили младые года.

А чего спросить с резвящихся чад?
Да к тому ж Горыныч – змей, то есть гад!
Как тут сладить со слюной,
А тем более с тройной?
Он давно забыть про молодость рад.

Да, бывало, всяко-разно чудил.
На троих с самим собою кутил.
Раз драконьею лепёшкой
Князю вышибил окошко,
А потом пожарный терем спалил.

А ещё любил катать молодух,
Посадил от визга ихнего слух.
После стольких удовольствий
Силы нет без продовольствий,
Вот и скушаешь бычка или двух.

Ну, так все мы иногда юморим,
Нарушаем пропитанья режим.
А в три глотки как нажрёшься,
Так изжогой и плюёшься
(Не придумали в то время Мезим).

А народ-то тёмный, точно в глуши.
Не понять ему крылатой души:
Гляньте – в небе крокодилы!
Сразу в руки колья–вилы…
И как результат – туши, не туши…

Так и жил бы от еды до питья,
Да задумался про смысл бытия.
Про своё предназначенье,
И про времени теченье,
И про гнусность своего жития.

Утопив грехи в горючей слезе,
Он решил лететь по новой стезе.
В дальны горы удалился,
От пиара устранился
И не помышлял о скорой грозе.

А дискуссия в народе бурлит:
И куда это пропал троглодит?
Почему не прилетает?
Видно, что-то замышляет.
Вероломен до чего, паразит!

Ожидание беды всё сильней,
С каждым месяцем страшней и страшней.
Уж скорей бы прилетел,
Подпалил и всех-то дел!
Так ведь нет, чего-то тянет, злодей!

Стали звать богатырей по Руси:
За Горыныча что хочешь проси!
Нам, дружочек, подсоби -
Гаду эту пришиби!
Завали треглавый стеллс, гой еси!

Ох, и витязей в округе нашлось!
Каждый третий прохлаждавшийся лось!
Чем столярить да пахать,
Лучше булавой махать!
Да и гонорар весомый, небось…

Вот на утро встал “Змеюка-упырь”,
Троекратно зеванул во всю ширь.
Бошки окунув, умылся,
Солнцу низко поклонился,
Глядь – а на пути богатырь!

-"Вот ты где, богопротивная мразь!
Полетят твои головушки в грязь!
Не по-детски отметелю,
Ощутишь ломоту в теле!
Не поможет ихтиолова мазь!"

Ой, давно отшельник не говорил!
Повязал богатыря, усадил.
Накопилось, что сказать:
-"Ты, дружище, должен знать…"
И досель невинный мозг загрузил…

Так с тех пор и повелось – что ни день,
Новый витязь с гор несёт дребедень:
Про Любовь и Благодать,
Что другими нужно стать…
Словом, башню им снесло набекрень.

Оценить смогли угрозу не в раз.
Лишь двенадцатый прослушав рассказ
Про какие-то миры,
Что не видишь до поры,
Стала ясной суть змеиных проказ.

Лучше б, пламенем рыгая, летал,
Да скотину бы рогатую жрал!
Напрочь вздумал извести -
Молодёжь с ума свести!
Вон, мозги уж полдеревне засрал!

Тут же перекрыли в горы тропу,
Пост стоит – не прошмыгнуть и клопу.
Да до князя шлют гонца:
Урезонь, свет, стервеца!
Чтоб ему, да в трёхэтажном гробу!

А у князя зуб на Змея давно:
Ведь не каждому дерьмом, да в окно!
Покуражился, гад, всласть,
Уронил под плинтус власть!
Глянь, до сей поры на троне пятно.

Было велено тревогу играть,
Воеводе срочно войско собрать.
Чтобы максимум в три дня
Кто с конём, кто без коня,
В горы отбыли рептилию брать.

Наконец, собрались все молодцы.
Только мнутся что-то змееловцы.
Так, чтоб веселее были,
Даже пушку прикатили
(В ней солили тридцать лет огурцы).

Воевода марш-броском всех достал.
К “нечисти” парламентёров послал.
Но Горыныч – пацифист
(Для военных – пофигист)
Улетел, сражаться с ними не стал.

Так гонялись года три, почитай.
Окружали сотню раз, посчитай.
Речи молвить не давали,
Планомерно вытесняли,
И загнали бедолагу в Китай.

У Горыныча беда, ой беда!
Выперли его с Руси навсегда.
С взором ласковым таким,
Да с IQ тройным своим
Стал для Родины, что та лебеда…

Гололёд.

На асфальте – гололёд глазурью,
И в душе – такой же гололёд,
В ней скребут когтями кошки дурьи
Эту наледь ночи напролёт:
Дыбом шерсть и омут глаз навыкат,
Звуки воплей слух мой холодят.
Здравый смысл совсем не вяжет лыко
И не факт, что свяжет погодя.
Как кошатню привести в порядок?
Как с зеркальным справиться катком?
Кабы вот годков ещё с десяток,
То, глядишь, присыпал бы песком.
А пока что ни к чему Оракул –
Что гадать на гуще впопыхах?
Проще взять весёлую собаку
И пойти кататься на коньках.

Грусть.

Нет веселья давно на душе, ну и пусть,
Согревает иная отрада:
Вновь меня приобняла российская грусть,
Постоянно идущая рядом.

Тихо шепчет на ухо простые слова,
Далеко не лишённые смысла.
И от близости этой плывёт голова
А в груди холодок сладко-кислый.

Устоялся у грусти особенный вкус –
Ей приятней мужчины постарше.
Им наносит она поцелуя укус
Без претензий и прочих демаршей.

И проявится вскоре желанный эффект
Отпеванья почившего лета,
А со временем выплывет хитрый аспект:
Обоюдна зависимость эта.

Бродит грусть по дорогам бескрайних широт,
Источая печали флюиды.
Здесь всегда её ждут, русский повод найдёт
Дверь для грусти оставить открытой.

Посидят на двоих за суровым столом,
Молча лбами уткнувшись друг в друга
И в беззвучной беседе расскажут о том,
Что не выйдет из этого круга…

В мире принято русскую душу склонять,
Но чужому постичь её сложно.
Загрустив, мы пытаемся что-то понять,
А, поняв, не грустить невозможно…

Гремите, грозы!

Иссякнет отведённый грозам срок –
В Сибири лето так недолго длится, -
И, громами гремя, Илья-пророк
Умчится на небесной колеснице.
С деревьев хлынут жёлтые дожди,
Перетекая в затяжную морось,
Которая за то, что был с ней порознь,
С ухмылкою сожмёт кулак в груди.
Всё так и будет, даже не вопрос, -
Процесс описан многими стихами,
Покуда же период летних гроз –
Гремите, грозы, мне вольготно с вами!
Гремите, лейте свежесть из ведра,
Взметайте ленту радуги до выси
И пусть осенних тягостных залысин
Сколь можно дольше не придёт пора!

А.  Б.  В.