Премьер-министр Франции Эррио о Сталине.

Заинтересовавшись французской мемуаристикой, прочтя военные мемуары Де Голля, решил ознакомиться с чем-то из творческого наследия его предшественников на должности руководителя Франции.

Остановился на Эдуарде Эррио с его воспоминаниями "Между двумя войнами. 1914–1936".

Сразу могу сказать, что в этом издании много чего интересного. И о том, как жила глубинка Франции в первую мировую войну - здесь, в частности, обратил внимание на описание изменения морального состояния населения города Лион, где в то время мэром являлся Эррио. И о тяжёлых проблемах в снабжении и бытовых проблемах населения.

И о роли банковских структур и тяжёлом финансовом кризисе, который Франция переживала даже до Великой депрессии. О попытках удержать курс франка и хоть как-то сбалансировать бюджет, в котором доля расходов на обслуживании внешнего (в основном перед США и Англией) и внутреннего долгов принимала критические размеры.

Очень много интересного  о международном положении, о попытках дополнить Версальский мирный договор, о попытках обеспечить стабильность в Европе.

Пожалуй, не стал бы создавать эту тему, потому что ничего, что меня сильно поразило, в этих мемуарах нет.

Описывая события во Франции после Первой мировой войны Эррио делает акцент, в частности, на поддержке независимости Польши, на предоставлении ей гарантий безопасности. 

Довольно подробно описывает, как он, будучи премьером, пытался побудить СССР отдать "царские" долги и как у него это не получилось.

Русофилом его точно назвать нельзя.

Равно как нельзя его назвать и коммунистом.

И тут прочёл следующее, что меня более чем удивило. Здесь прямая цитата:

"Я продолжал следить за эволюцией Советской России. Сталин с каждым днем все более проявлял себя как дальновидный и сильный государственный деятель. 23 июня 1931 года он произнес на совещании хозяйственников речь, в которой проанализировал результаты выполнения плана индустриализации. Он выражал беспокойство по поводу отставания некоторых отраслей промышленности, особенно угольной промышленности и черной металлургии, и требовал изменения старых методов работы. Крестьянин, видя, что его положение улучшается, говорил он, оседает в деревне. Нужно, следовательно, механизировать наиболее тяжелые процессы труда и набирать рабочую силу в порядке договоров с колхозами. Нужно также ликвидировать текучесть рабочей силы в эпоху, когда сложное техническое оборудование приобретает все большее значение. Сталин ясно высказался против уравниловки в области зарплаты, которая не может вызвать у неквалифицированного рабочего желание стать квалифицированным рабочим. «Надо, — мужественно заявляет он, — организовать такую систему тарифов, которая учитывала бы разницу между трудом квалифицированным и трудом неквалифицированным... Нельзя терпеть, чтобы каталь в черной металлургии получал столько же, сколько подметальщик. Нельзя терпеть, чтобы машинист на железнодорожном транспорте получал столько же, сколько переписчик. Маркс и Ленин говорят, что разница между трудом квалифицированным и трудом неквалифицированным будет существовать даже при социализме, даже после уничтожения классов, что лишь при коммунизме должна исчезнуть эта разница, что, ввиду этого, «зарплата» даже при социализме должна выдаваться по труду, а не по потребности». Итак, в то время как во Франции, которая информирована хуже всех в Европе, пристрастная пресса печатает о советском режиме все глупости, которые требуют от нее ее хозяева, государственный деятель Кремля устанавливает закон разума для хозяйственников, профсоюзов, предприятий и мастерских, дабы обеспечить русскую промышленность кадрами, справиться с текучестью рабочей силы, дать рабочему возможность улучшить свою участь в процессе труда. Я видел очень часто в нашей стране, как профсоюзные организации боролись за уравнение зарплаты в угоду пожеланиям большинства, то есть чернорабочих. Сталину нужны квалифицированные рабочие; он хочет дать своему народу удовлетворение всех его материальных и, как он говорит, культурных потребностей, хорошие жилища, хорошее питание, то есть те условия жизни, которые позволили бы требовать от него строгой дисциплины и «ударничества»; он хочет также правильной организации труда на предприятиях и ответственности, на которой он особенно настаивает.

Безответственность причинила России огромный ущерб, особенно при перевозках по железным дорогам. Чтобы добиться роста производительности труда, Сталин кладет конец этому беспорядку, — он устанавливает ответственность на всех ступенях производства. Благодаря гигантскому росту своего производства Советской России в 1931 году уже недостаточно тех ресурсов металла и угля, которые ей дает Украина. Она создала новые каменноугольные и металлургические базы на Урале и в Кузнецком бассейне, она собирается открыть их и в Сибири, обрабатывать цветные металлы в Туркестане и Казахстане. Ей, следовательно, нужны новые инженеры, новый командный состав. Поэтому Советское правительство распахнуло перед рабочим классом двери высших учебных заведений по всем отраслям народного хозяйства; в них поступили сотни тысяч молодых рабочих и крестьян. С другой стороны, производственно-техническая интеллигенция будет формироваться из инициаторов социалистического соревнования, вдохновителей трудового подъема, вожаков «ударных бригад».

И в другом вопросе. Сталин проявляет свою твердость. «Среди этих товарищей имеется не мало беспартийных. Но это не может служить препятствием к тому, чтобы смелее выдвигать их на руководящие должности. Наоборот, именно их, этих беспартийных товарищей, следует окружать особым вниманием, следует выдвигать на командные должности, чтобы они убедились на деле, что партия умеет ценить способных и талантливых работников. (Курс. мой. — Э. Э.) Поступать иначе значило бы вести «реакционную и глупую» политику. «Наша политика состоит вовсе не в том, чтобы превратить партию в замкнутую касту. Наша политика состоит в том, чтобы между партийными и беспартийными рабочими существовала атмосфера «взаимного доверия», атмосфера «взаимной проверки» (Ленин)». Благодаря этому мудрому либерализму Сталин положил конец «саботажу» старой технической интеллигенции. «Спецеедство» «всегда считалось и остаётся у нас вредным и позорным явлением». Наконец, он отказывается от коллегиального управления предприятиями и заменяет его управлением единоличным."

http://militera.lib.ru/memo/fr...

Весьма неожиданно. Не правда-ли?

Интересующимися вопросами истории - рекомендую, впрочем, прочесть не только эту цитату, но всё издание.