от ООНОО 27

27. «Трансвааль, Трансвааль, страна моя…»

Обеспокоенных текущей политикой читателей снова прошу извинить за политико-философские отступления. Потешу себя мыслями о соотношении универсальной модели и упрощенных эмпирических схем.
Без опыта создания эмпирических схем (как у А.Смита, К.Маркса, З.Фрейда, Н.Винера, С.Паркинсона), упрощенно и конъюнктурно описывающих современное им состояние отдельных секторов знаний об обществе, не случилось бы более сложных эмпирических обобщений (как у Н.Кондратьева, Л.Гумилева, А.Тойнби, К.Юнга, В.Турчина).
И только на основе этих научно-философских обобщений возможно создание и развитие обобщающей универсальной модели как ядра будущей фундаментальной психолого-исторической науки.

Однако даже полное развитие универсальной модели не отменяет необходимости развития на ее основе секторальных эмпирических моделей и упрощенных эмпирических схем для актуальной практики. Так же как универсальная механика Кеплера-Ньютона не отменила развитие отраслевых прикладных наук (как сопромат, космонавтика или астрофизика), а развитие фундаментальной теории до уровня квантовой механики только добавило количество прикладных теорий и еще больше эмпирических схем (актуальных методик). На каждом уровне рассмотрения (астрофизика, геофизика, гидро- и аэрофизика, биофизика, классическая механика, физикохимия, ядерная физика) свои эмпирические обобщения и многие конкурирующие методики.

Точно так же наличие универсальной модели (пока еще слабо развитой и в статусе рабочей гипотезы) не отменяет необходимости сформировать эмпирические обобщения для исследуемого сектора (в нашем случае – актуальная политология, хотя точнее -сравнительно-историческая), а также свои методики для каждого уровня рассмотрения. На уровне всемирной истории взаимодействуют глубинные архетипы цивилизаций, на уровне глобальной политики или внутри цивилизаций – надличные архетипы уровня психологии элит, еще уровнем-двумя ниже – вступают в действие клановые и личные архетипы, но также во взаимодействии с верхними и нижними уровнями. И все эти главные глубинные взаимодействия проявляют себя в символике, идеологически окрашивающей сознательные коммуникации трех подчиненных управляющих контуров – исполнительного, представительного и третейского.

А еще нельзя путать центральный и три остальных контура управления (например – политический центр как субъект и государство как его опору и объект, а равно не путать сферы производства и перераспределения в экономике). При том что внутри всех четырех сферах управления есть свои четыре контура управления. И отличить исполнительный контур политической власти (например секретариат ЦК КПСС или Администрация президента РФ) от сопряженного через институт главы государства политического центра исполнительной власти (руководство правительства) не так уж просто, когда одни и те же лица участвуют в разных политических процессах, протекающих в разных фазах.

Поэтому наличие и освоение универсальной модели вовсе не упрощает аналитическую работу, скорее наоборот – не позволяет ее излишне упростить, дисциплинирует и заставляет постоянно сверять факты и выводы с моделью и на ее основе – со многими аналогичными процессами, соответствующими по фазе развития. Причем сам исследуемый политический процесс – с одними, а его контексты – с другими.

Однако, такое усложнение жизни для каждого отдельного исследователя (пусть даже небольшое в меру его возможностей) может обеспечить существенную экономию сил и упрощение, точнее – гармонизацию на длинной дистанции на уровне общества в целом. При наличии признанной универсальной модели и первичной разметки больших исторических процессов станет значительно сложнее сочинять и продвигать конъюнктурно заданные спекулятивные схемы, как актуальные, так и исторические обоснования. Изначально благотворное увлечение историей будет меньше подвержено рискам запутаться в ласковых сетях околонаучных сект или утонуть в потоках графомании, основанной на догматических экстраполяциях упрощенных схем. И в целом сэкономит обществу намного больше времени и интеллектуальных ресурсов, чем потребуется не самому широкому научному активу на освоение основ фундаментальной психолого-исторической теории.

Однако все эти потенциально позитивные тренды и эффекты – дело будущего, не самого далекого, но и не сильно близкого. Пока же мы можем на основе достаточно уверенной рабочей гипотезы (не сильно развитой и не до конца апробированной модели) попытаться сравнить актуальный момент кризиса Глобализации с похожими кризисами в таком же узле 16/17 Дна Надлома. Желательно при этом, чтобы глубинный политический контекст (доминирующие культурные архетипы) не сильно отличался от актуального. Потому как сравнение, например, с равновеликим узлом Дна Надлома Институциализации (завершившимся Вестфальским миром 1648 года) может не учесть изменение глубинной мотивации в основе политической культуры. Хотя нас может обнадежить сам результат Тридцатилетней войны – переход от попытки имперского гегемонизма и кровопролитной идеологической конфронтации к конструктивному в целом взаимодействию не без лимитрофных войн.

Если верна наша гипотеза и первичная разметка, то нынешний узел 16/17 Глобализации сопряжен с узлом 20/21 (Раскол) Надлома всемирной истории. Наша российская история лишь недавно прошла предыдущий узел 19/20 Консолидации, сопряженный с узлом 15/16 Надлома русской цивилизации. Западноевропейская цивилизация (ее политико-культурная элита) тоже еще пока не доросла даже до уровня консолидации. Хотя казалось бы парадокс – европейские философы и ученые внесли большой вклад в опережающее развитие мировой культуры, но состояние нынешних европейских элит однозначно показывает, что они почивали не на своих лаврах. Классическая естественнонаучная философия и ее научные плоды были результатом глубинного диалога творческого меньшинства среди европейцев с философами и учеными всех прежних цивилизаций. А доминирующие в той же Европе военно-политические элиты в то же самое время стреляли из артиллерии по древнеегипетскому Сфинксу и афинскому Парфенону, ломали руки Венере Милосской. Как и финансовые элиты предпочитали делать деньги на войнах и работорговле.

Из современных политических процессов еще на уровень ниже (политические элиты субцивилизации) австро-венгерская или франко-голландская ветви тоже еще не достигли консолидации, а немецкая ветвь вероятно прошла консолидацию в 1990 году, однако тоже пока до узла 20/21 не дозрела. Так что сравнивать пока не с чем. Так что нам ничего не остается, как сравнить с изначальными и потому эталонными для нашего анализа политическими процессами.

Для российской истории узлом 16/17 Дна Надлома был 1941 год, когда под давлением внешних сил советской политической элите во главе с доминирующей партийно-номенклатурной олигархией пришлось перейти от взаимной грызни и идеологических споров к подчинению и конструктивному встраиванию в военно-политическую вертикаль во главе с новым центром ГКО. Однако при некоторых общих чертах эта аналогия слишком сильно отличается по мотивации элит и глобальному контексту горячей мировой войны. Доминирование военно-политической элиты на глобальном уровне, повлиявшее на поведение доминирующей олигархии на уровне советской элиты, не соответствует нынешнему глобальному раскладу, когда доминирование глобальной финансовой олигархии происходит в контексте баланса ветвей мировой культуры – производственно-технологической, информационно-логистической и государственно-правовой.

Зато по близкой по всем контекстам психологии элит подходит хорошо изученный пример для сравнения – кризис осени 1993 года в Москве как Дно Надлома процесса учреждения Российской Федерации. Да, политический процесс на два уровня ниже, чем российская политическая история, однако все очень понятно, динамично и наглядно. Нужно только правильно сопоставить ветви и подветви участвующих политических элит. Так, европейской политической элите с ее ведущими военно-политическими, производственно-технологическими и бюрократическими ценностями уменьшенным аналогом внутри российской политической элиты является исполнительная власть. При этом во время кризиса осени 1993 года правительственная бюрократия так же пыталась «держаться над схваткой» Кремля и Белого дома, выступить якобы нейтральным посредником, в целом сильно недовольным решительными действиями Ельцина и по факту пытались отыграть назад, тем самым поддерживая оппозиционных депутатов.

Представительной ветвью на глобальному уровне является финансово-политическая элита, сопряженная с элитой североатлантической цивилизации с центром в США. Соответственно, представительная ветвь российской политической элиты в 1992-93 году тоже пыталась доминировать и реализовать «однополярные» полномочия Съезда народных депутатов. После перекрашивания партноменклатуры в либералы и банкиры новоявленная новорусская финансовая олигархия также была ориентирована на руководство Верховного совета РФ, контролирующее Центробанк и бюджет.

Третейской ветвью глобальной политической элиты выступают политические кланы Ближнего Востока, а представительной подветвью внутри него – элиты Израиля и его ближайших соседей. На уровне политических элит РФ в 1992-93 годах аналогом был Конституционный суд и активные участники конституционных споров. Так что одним из признаков приближения глобального кризисного узла к финалу также является резкое обострение ситуации вокруг Израиля с последующей деэскалацией на основе гарантий сохранения формального статуса в обмен на отказ от политической активности.

Помнится, в 2014 году после операции «Крымнаш» мы проводили эту аналогию с Указом № 1400 от 21.09.93о поэтапной конституционной реформе. Однако тогда еще была непонятна разница в скорости и характере кризисных процессов двух узлов Дна Надлома разного уровня. Так что оставалась надежда, что все может обойтись одним годом активных боевых действий и санкционной войной. При этом аналогом бывшей Украины и ее бывшей элиты сразу виделся аппарат Верховного Совета с комплексом зданий – не только «Белый дом» на Краснопресненской набережной (как аналог основной части бывшей Украины), но и восточная часть зданий на Новом Арбате (аналог Донбасса), а также здание президиума ВС РФ на углу Воздвиженки и Моховой, сразу же взятое под контроль ФСО (аналог Крыма).

Увы, характер дальнейшего развития глобального кризиса и его проекции на Б/У и дальше соответствовал ходу московского кризиса осени 93-го. Нагнетание обстановки вооруженного противостояния и настроений осажденной крепости в «Доме Советов», строительство укреплений, раздача оружия, с одной стороны, и осуществление военной операции, включая применение танков, с другой. Похожие обвинения в адрес Кремля в «неспровоцированной агрессии», нарушении писаных и неписанных правил. Хотя сложно не признать провокацией резолюцию Съезда об «автоматическом импичменте», угрозу которого подвесили и готовились реализовать в приближении принятия бюджета, не говоря уже о вопросе, кто и как будет проводить приватизацию.

Если все эти аналогии с кризисами Дна Надлома работают, то прогноз скорого завершения текущего глобального кризиса вокруг бывшей Украины и пока еще Израиля выглядит достаточно позитивным. Как и столичные элиты в Москве 1993 года, глобальные элиты уже достаточно напуганы перспективой дальнейшей эскалации и готовы перевести решение споров и разногласий из режима бескомпромиссного идейного конфликта в относительно конструктивный режим прагматичного решения конкретных вопросов сохранения статусов и влияния. Во всяком случае упразднение Трампом едва ли не главного (если не считать Всемирный банк) идеологического инструмента вмешательства (USAID) лежит в этом русле. (И кстати, внезапные и внеурочные между выборами обострения в Сербии, Словакии, всплески антироссийской риторики в Баку, Бишкеке и прочих лимитрофах – явно инициированы напоследок функционерами либеральной спецслужбы. Раз уж все равно уходить, так хоть хлопнуть дверью.)

Это не значит, что переходный период от идеологизированной активной четверти Глобализации к прагматичной конструктивной четверти (от однополярного мира к многополярному) будет сугубо мирным, локальные обострения на границах и даже внутри будущих полюсов неизбежны. Как после Вестфальского мира последовали достаточно серьезные, но пограничные войны между великими державами, а после кризиса осени 1993-го еще некоторое время действовал чрезвычайный режим. И все же основным содержанием длительного переходного периода будет не идеологическое, а прагматичное информационное, технологическое и финансовое соперничество игроков и коалиций. Внешний блеск французского двора, как и блеск золотых луидоров играл не меньшую, а то и большую роль, чем лишившиеся людских ресурсов военные машины.

Аналогия глобального переходного периода с предвыборной кампанией 1993-го года выглядит еще более основательной, если учесть, что в любом узле Дна Надлома доминирует финансово-торговая олигархия (или госплановская, но тоже перераспределяющая ресурсы). При этом основная конкуренция происходит не между подветвями глобальной олигархии – к завершению кризисного узла все уже поняли, что никто друг друга подмять не сможет и возможны только уточнения границ влияния.

Главная конкуренция будет, как и на выборах, внутривидовая – между либералами (правыми глобалистами) за либеральную часть «электората», или между левыми – за влияние в своем «коммунистическом» секторе. А кроме того, как черт из табакерки, может выскочить лидер «третьей силы» как Жириновский в 1993-м или Трамп в 2025-м во главе национал-глобалистов. Это тоже аргумент, хотя и не главный в пользу формирования «третьего сектора» между двумя ведущими зонами доллара и юаня.

Выдвижение и бурная информационная активность шоуменов-миллиардеров Трампа и Маска тоже соответствует режиму глобальной пиар-компании, похожей на предвыборную, а вовсе не на попытку доминировать на основе консервативной идеологии. Хотя поддержать и привлечь правых активистов вплоть до радикальных не мешает хотя бы для противовеса левым активистам типа «антифа».

Несмотря на близкое завершение кризисного узла доминирование финансово-политической повестки сохраняется, хотя и переходит в новую фазу реорганизации рядов финансовой олигархии. Приоритетом теперь является не экспансия доллара или юаня, а сохранение максимально возможной сферы влияния. Для этого важна именно активная информационная кампания, пропаганда и агитация в пользу преимущество сохранения доллара или, наоборот, перехода на юани, либо создания механизма использования национальных валют для нового «движения неприсоединения» во главе с Индией и при внешней поддержке России.

Первые же внешнеполитические инициативы Трампа достаточно четко обозначили прагматичный переход от попыток удержать глобальный охват долларовой торговли к контролю, прежде всего, атлантической торговли. Гренландия и Канада, Панама, зона Суэца, ЮАР, а также уже присягнувший Трампу Буэнос-Айрес – все это точки контроля входов в Атлантику. (Эвакуация французов из Сенегала тоже обусловлена совпадающим со странами Сахеля и Россией интересом американцев.) Вместо потерявших рентабельность и неподъемных для нынешних США и Запала в целом расходов на сотни военных баз по всему глобусу – точечный не столько военный, сколько финансовый контроль нескольких ключевых стран и больших портов.

Что же касается обострения внутривидовой борьбы в США и в оставшейся «зоне доллара», то ключевыми будут не военно-политические события, а цифровые технологии финансового контроля. Поэтому самым важным из первых указов Трампа был запрет оборота в США цифровых валют, выпускаемых центробанками, включая ФРС. Этот же указ поощряет и поддерживает выпуск криптовалют на основе доллара (стэблкойны). Продолжение линии на абсорбцию вынужденно печатаемых лишних долларов во все более ветвящиеся пирамиды криптовалют, одновременно попытка понизить роль ФРС как политического центра финансовой системы и осторожно нащупать свой путь в будущий мир конкурирующих цифровых валют. Хотя эта тема требует отдельного разговора.

Продолжение следует