Всемирный переполох!..

Дуся цапнула за задницу пчелу, загорающую на теплых ступенях крыльца. Пчела не осталась в долгу – цапнула Евдокию за язык. Дуся сказала «ой», и выплюнула кровожадное насекомое. То-то же – удовлетворенно сказала пчела, и они с Евдокией разошлись, как в море корабли. Не знаю, куда отправилась укушенная медоносица, Дуся пришла ко мне на кухню. Пострадавший язык пришел вместе с ней – отдельным объектом, вылезшим за пределы отведенных ему границ.

Евдокия склонилась над ведром с водой, и со скорбным лицом стала в нем полоскаться. Долго.

- Ты чего там застряла? – удивилась я длительности процедуры.
- Ыыыыы – предъявили мне распухший язык.
- Опять на пчел охотилась?
- Я дувала эдо буга – ответствовала Дуся, стараясь не задействовать в процессе пострадавший орган.
- Думала она. Пенсия на носу, а все туда же. Пора бы уже научится отличать буг… тьфу ты, мух - от пчел.

По Дусиному лицу было видно, что ей есть что мне ответить, и весьма достойно. Но язык… он не стал вступать в диалог, потому как его подхватили и понесли туда, откуда принесли – на улицу.

Через 15 минут в кухню ворвался возбужденный Фунт:
- Вот ты тут сидишь, а там на нашу Дусечку напали буги, всю покусали, а язык – так прямо откусили!
- Господи, откуда у тебя такая информация?
- Так Дусечка рассказала. Она всем рассказывает. Ужас какой!
- Как же она рассказывает с откушенным языком?
Фунт удивился:
- И правда. Побегу, узнаю.

Потом ко мне на кухню по очереди стали приходить рассказчики. По словам последнего ходока, коим оказался Котя, кровожадные буги съели практически всю Евдокию, оставив небольшой кусочек, транслирующий в пространство неутомимый поток фантазии.

Вот так из ‌б‌у‌г‌ … из ‌м‌у‌х‌ … из пчел рождаются слоны. Пойду, посмотрю, что там осталось от Дуси, и, если успею, отхвачу свой кусок легенды.

(с)  Ludmila Starcewa