После райского благополучия гоминиды прошли жестокий эволюционный фильтр, который привел к нескольким важнейшим приобретениям мозга.
Мы научились делиться пищей, не съедать друг друга сразу после знакомства и жить большими группами.
Эти революционные достижения в поведении были закреплены в строении мозга. Изменились соотношения в размерах структур лимбической системы, появились основные поля лобных и нижнетеменных областей, которые заложили общие тенденции развития архетипа мозга современного человека. Это означает, что нейроморфологический субстрат для осуществления новых форм поведения у австралопитеков был закреплён генетически и передавался по наследству, а само поведение — ещё нет. По каким-то причинам за длительный период сурового отбора генетической фиксации инстинктов социальных отношений не произошло. Иначе говоря, очередной особенностью эволюции мозга человека стало появление
наследуемых областей мозга, не заполненных никакими инстинктами, но необходимых для жизни в сообществе.
Эволюционные новообразования мозга были бесполезны при использовании вне гоминидного сообщества. Их ценность заключена не в видоспецифических инстинктах, которые отсутствуют, а в совершенно новых качествах.
Некоторые лимбические структуры, лобные области и нижнетеменная кора большого мозга являются тем незаполненным объёмом нейронов, который необходим для запоминания и подражания социальным формам поведения в сообществе.
Если в индивидуальном развитии не будет внешних условий для заполнения этих центров мозга социально значимыми навыками, то они так и останутся невостребованными.
Доказательством этой точки зрения являются нередкие случаи развития детей вне человеческого общества. Примером могут служить многочисленные современные «Маугли», попавшие в возрасте 3–4 лет в джунгли и прожившие там 5 лет и более. Эти дети и подростки хорошо адаптированы к существованию в условиях дикого леса, но не могут приспособиться к жизни в человеческом обществе и быстро погибают. Попытки психологов, психиатров и приматологов найти алгоритмы плавного перевода одичавших детей даже к упрощённым формам социального поведения оканчиваются неудачей. Существование необратимого одичания детёнышей современного человека только подтверждает свободу эволюционно новых структур мозга от наследуемых видоспецифических инстинктов.
Следовательно, в головном мозге ранних гоминид сложилась ранее не существовавшая эволюционная ситуация. С одной стороны, из поколения в поколение наследуются значительные по объёму структуры головного мозга. Однако, в отличие от неврологических образований других животных, эти области не несут в себе инстинктов или их компонентов, обеспечивающих врождённые формы адаптивного поведения. При формальном анализе структуры очевидно, что появляется некое энергетическое обременение мозга в виде гигантских невостребованных скоплений нейронов с неясными биологическими функциями.
С другой стороны, наличие большого, но незаполненного морфологического субстрата мозга необходимо для запоминания множества правил, приёмов и запретов поведения, возникающих в любом мало-мальски стабильном сообществе. Вполне понятно, что длительное обучение, воспитание и социализация детёнышей наших далёких предков без этих эволюционных приобретений были бы невозможны.
Таким образом, впервые в истории планеты появилась необычная связь между структурной эволюцией мозга и социальным поведением приматов.
По сути дела, биологическая ценность морфологических приобретений мозга возникала только тогда, когда конкретная особь проходила длительный путь обучения и социализации в архаичном сообществе. Без обучения и приобретения опыта общения эти наследуемые структуры были бесполезны и даже вредны.
Последствия этих эволюционных достижений невозможно переоценить. Сообщество поздних австралопитеков стало переносить из поколения в поколение как врождённые, так и благоприобретённые формы поведения.
Научение неким социальным правилам, которые можно назвать своеобразными «групповыми инстинктами», стало неотъемлемой частью выживания сообщества.
Такое отделение социальных форм поведения и их инстинктивно-мозгового субстрата произошло в эволюции впервые. До этой поры инстинктивно-гормональные программы поведения не исключали индивидуальное научение и предполагали адаптацию конкретных действий к изменяющимся условиям среды. Тем не менее автономно выращенное животное не утрачивало инстинктивные формы поведения полностью, как это происходит с человеком.
Возникновение независимого от генома особи наследования части поведения стало гигантским шагом как в снижении роли генетически детерминированных инстинктов, так и для дальнейшей эволюции головного мозга человека. Сложилась уникальная ситуация, которая невероятно ускорила изменения в социальной эволюции и предполагала невиданную возможность быстрой смены направления отбора.
По сути дела, окружающие условия или новое социальное правило могли за одно-два поколения радикально изменить значение любой формы поведения.
Этот механизм позволял невероятно быстро приспосабливаться к изменяющейся среде, мигрировать и адаптировать социальные отношения.
Собственно говоря, никакого развития общественного сознания никогда бы не возникло, если бы не сформировались области мозга, постепенно программируемые после рождения особи.
Окружающая среда, заполняя мозг правилами сообщества, формирует оптимальные условия как для социального развития, так и для морфологической эволюции центральной нервной системы. В новой ситуации важную роль стали играть отношения внутри групп, способы заботы о потомстве и его обучение. Возникла биологически оправданная необходимость развития системы внутригрупповых отношений, что стало основой выживания.
Вполне понятно, что возникновение не врождённых, а благоприобретённых и социально наследуемых форм поведения привело как к положительным, так и к отрицательным результатам. Их мы можем наблюдать в человеческом обществе до настоящего времени.
Основная скрытая проблема независимой от инстинктов части мозга людей состоит в бесконечной свободе её заполнения.
В зависимости от правил сообщества, семейных традиций и культивируемых законов в неё можно заложить любые полезные правила поведения и агрессивные нелепости.
Вообще религиозный фанатизм, непоколебимая убеждённость в каких-то знаниях, вера в коммунизм, свободную конкуренцию или в мировую справедливость являются набором социальных инстинктов, привнесённых в мозг человека во время его формирования.
Вполне понятно, что чем раньше и быстрее области мозга, предназначенные для хранения социальных инстинктов, будут заполнены, тем меньше шансов у последующего личного опыта повлиять на них.
Особенно катастрофичны последствия раннего внушения
религиозных алгоритмов поведения. В человеческих сообществах это наиболее эволюционно отработанная и совершенная система социальных инстинктов. Религии сложились в условиях жесточайшей конкуренции и рассматривают любые компромиссные отношения только как способ подготовки к уничтожению конкурирующей системы социальных инстинктов. По этой причине построение стабильных сообществ людей возможно лишь при контролируемом переносе в формирующийся мозг нерелигиозных правил поведения. Даже в такой ситуации этнические особенности социальных инстинктов поведения гарантируют появление конфликтов. Они в сочетании с религиозными особенностями поведения делают ситуацию неразрешимой.
Попытками создания искусственных социальных инстинктов интуитивно занимались в СССР. Методичное навязывание умозрительных ценностей гипотетического коммунизма снижало действие религиозных инстинктов, но не избавило общество от этих форм отношений. На протяжении 70 лет более или менее удачно удавалось перемешивать врождённые формы поведения, системное принуждение, старые и вновь придуманные социальные принципы отношений. Это дало отличные результаты в развитии новых типов гуманистических отношений между людьми. Именно эти аспекты искусственно созданных социальных взаимодействий между людьми были наиболее привлекательны в тот исторический период. Однако медленное накопление в управлении страной активных особей с архаичными биологическими инстинктами разрушило социалистическую систему.
Дополнительные трудности в контроле за инстинктами, прививаемыми подросткам, формируют внутрисемейные отношения.
Они существуют параллельно социальной системе любого государства или религиозного сообщества и обычно конфликтуют с ним.
Личные интересы людей обычно не совпадают с общественными социальными правилами, что приводит к скрытым противоречиям.
Иначе говоря, в реальном мире существует постоянная конкуренция между скрытыми системами заполнения гоминидных областей мозга, свободных от врождённых инстинктов. Рассмотрим потенциальные источники индивидуального приобретения социальных инстинктов.
Самой первой и наиболее эффективной системой является домашнее воспитание. Оно состоит в том, что молодая особь копирует слова, поступки, а затем и ценности, скрыто или явно культивируемые в семье.
Поскольку этот процесс начинается очень рано и продолжается от четверти до половины жизни, его воздействие нельзя недооценить.
Воспринятые в детстве социальные инстинкты поведения сохраняются всю жизнь, даже если человек не может ими пользоваться на протяжении многих лет. Это говорит как о важности раннего периода развития для восприятия существующих социально-инстинктивных форм поведения, так и о его уязвимости.
Семейные отношения — эффективный способ передачи системных социальных инстинктов, что интуитивно понимали строители коммунизма после переворота 1917 года. Стремясь радикально изменить приёмы и формы отношений, они создали вторую систему переноса социальных инстинктов. Именно по этой причине одним из основных приёмов воспитания нового сообщества стал принцип изолирования детей от традиционного семейного воспитания. Вся эта затратная возня с яслями, детскими садами, школьными продлёнками, детскими домами и пионерскими лагерями была просто необходима для выживания СССР. Эти занятия декларировали как государственную заботу о потомстве населения страны, что было чистой правдой. Именно системная забота о воспитании и образовании детей и подростков сделала возможным осуществление главной цели, заключавшейся в заполнении новыми социальными инстинктами мозга подрастающих октябрят, пионеров и комсомольцев — будущих коммунистов. Во всех формах внесемейного воспитания и образования основой была идеологическая составляющая, которая при всех своих недостатках и убожестве давала поведенческие плоды. Дяденьки и тётеньки, страдающие от сопереживания чужим бедам, стремящиеся соблюдать сомнительные законы и искренне относящиеся к бедам страны, являются романтическим наследием системы советского контроля за поведением. Следы этого комплекса социальных инстинктов окончательно исчезнут только вместе с его носителями.
Необходимо отметить, что понимание необходимости принудительного переноса социальных инстинктов, противоречащих ценностям отношений царской России, позволило быстро создать популяцию людей с устойчивым конкурентным поведением. Скорость и эффективность насаждения новых социальных инстинктов были обусловлены ограничением питания и дефицитом всех компонентов нормального существования, что усиливалось постоянной угрозой физической изоляции. Только через десятки лет экономическая стабильность позволила внутрисемейному воспитанию конкурировать с общественным. Результат не замедлил сказаться — место гуманистических инстинктов коммунистической модели общества было мгновенно занято эгоистическими семейными ценностями. Для понимания роли ненаследственной передачи инстинктивных форм поведения важен советский опыт, который почти в лабораторном эксперименте доказал возможность быстрой и массовой замены устоявшихся социальных инстинктов.
Кроме семейных и государственных форм переноса социальных инстинктов в следующее поколение, существуют и традиционные биологические приёмы.
Третья система переноса социальных инстинктов в свободные области детского мозга построена на традиционном для приматов подражании.
Это чисто биологический процесс, опосредованный неизбежными контактами между людьми.
Он происходит в семье, в общественных местах и через средства массовой информации.
В его основе лежат половое поведение, конкуренция за пищу и стремление к доминантности. На бытовом языке такие отношения обычно называют воспитанием улицы.
Вполне понятно, что собираемые человеческим мозгом в таких условиях социальные инстинкты особой гуманистичностью и общественной ценностью не отличаются. По сути дела, речь идёт о внутривидовой биологической конкуренции в локальной подростковой популяции.
Как правило, безнадзорное становление личностей проходит в довольно асоциальной форме и способствует вере в декларируемые ценности. Следует отметить, что такая среда оптимально приспособлена для переноса наиболее древних социальных инстинктов.
Это делает её особенно привлекательной для невольных обладателей архаичных конструкций мозга, которые неизбежно возникают в процессе само-воспроизводства любой популяции.
Таким образом, центры, возникшие в результате необычной эволюции головного мозга ранних гоминид, предназначены для обязательной загрузки социальными инстинктами.
Эти инстинкты могут иметь семейное, социально-религиозное или биологическое происхождение.
Запоминание формирующимся мозгом социальных инстинктов из всех перечисленных выше источников происходит неравномерно и крайне медленно.
В конечном счёте социальное поведение конкретного человека определяется балансом между двумя блоками приобретённых в общении социальных инстинктов. Для удобства назовём один блок социально-биологическим, а другой — рассудочным.
Попробуем рассмотреть суть и причины конфликтов содержания двух основных блоков благоприобретённых инстинктов.
Социально-биологический блок построен на скрытой реализации инстинктивно-гормональных форм поведения, о которых обычно не говорится, но они подразумеваются. Для такого способа обмена информацией человеческий мозг приспособлен идеально. Дело в том, что, обладая врождёнными формами поведения и приобретая в общении социальные инстинкты, мозг получает два набора методов анализа событий.
Один из них построен на социально-биологических инстинктах и рассматривает своего обладателя как биологический центр Вселенной. В этом случае все события воспринимаются с позиций личной выгоды и репродуктивно-социальных преимуществ.
Второй — рассудочный набор методов анализа явления или события — сформирован на базе приобретённых социальных инстинктов. Он менее биологичен и направлен на решение как собственных, так и общечеловеческих (абиологических) проблем.
Несложно понять, что наиболее привлекателен социально-биологический подход, но его реализация затруднена приобретёнными инстинктами. По этой причине мозг подростка быстро приучается автоматически рассматривать любое событие как два независимых явления.
Каждое событие анализируется с двух позиций, что обычно не приводит к конфликту выбора, поскольку рассудочный блок социальных инстинктов в большинстве случаев невелик. Если нет реальной угрозы существованию особи или такая угроза отсрочена по времени, то преимуществами обладает социально-биологический комплекс инстинктов.
Рассудочный выбор предполагает наличие непривычного сочетания развитой системы социальных оценок собственного поведения и интеллекта, которое в обычных условиях сформировать очень сложно.
Однако даже в этом случае до начала реальных поступков оценить внутренний выбор затруднительно.
Рассудочный блок поведения зачастую успешно имитируется, оставаясь вторичным по отношению к традиционному устремлению к пище, размножению и доминантности.
Последствия популяционного хранения социальных инстинктов дали положительные и отрицательные результаты. Независимая от генома и морфогенеза мозга человека наследуемость социальных инстинктов позволяет быстро адаптировать их к новым общественным правилам или изменяющимся условиям внешней среды.
За время жизни двух-трёх поколений можно радикально изменить сложившиеся отношения, ценности и правила любого сообщества.
Таких масштабов и скорости адаптации до появления гоминидного мозга в эволюции ещё не существовало. С возникновением внегеномного наследования поведения через специализированные отделы мозга человечество начало невиданное расселение по планете. Высокая скорость адаптации поведения к местным условиям позволила освоить гигантские пространства и разнообразные естественные ресурсы. Начались длительные волны миграций, которые сформировали многочисленные автономные популяции архантропов. Многообразие наших предков, адаптированных к разным условиям обитания, стало бесценным субстратом для быстрой и эффективной эволюции мозга. Эти позитивные результаты отделения специализированных областей мозга от их геномных программ поведения привели и к отрицательным последствиям.
Самый простой путь поиска калорийной и доступной пищи в послерайский период вызвал каннибализм и появление крупных форм австралопитеков. Социальное наследование инстинктов таило в себе опасность спонтанного культивирования любых самоубийственных форм поведения, которые приводили к массовому вымиранию. Эта особенность нашего мозга и в настоящее время является основой для возникновения любой фанатичной убеждённости, вплоть до самоуничтожения.
Наиболее катастрофичен для судьбы конкретного человека и порочен для повседневной жизни феномен незаметной трансформации привычек, верований, концепций и заблуждений в индивидуальную форму социальных инстинктов.
Каждому приходилось сталкиваться с непоколебимой убеждённостью стариков в самых нелепых умозрениях, которые невозможно опровергнуть никакими аргументами.
Парадоксально, но с аналогичными формами поведения часто приходится сталкиваться у молодых людей с хорошей сохранностью нервной системы.
Казалось бы, собственный опыт должен их научить тому, что личная убеждённость — не истина, и наоборот, но этого не происходит.
Дело тут в старой проблеме, описанной в начале книги, — энергетическом парадоксе мозга.
Мозгу человека легче и удобнее пользоваться своим или чужим убеждением, религиозным законом или правилом, чем растрачивать драгоценную энергию на рассудочный анализ любого события и поступка.
Эта позиция энергетически выгодна и почти безопасна, так как окружающие обычно поступают аналогичным образом.
Массовая праздность мозга расцветает пышным цветом, а самокритичность и рассудочное мышление становятся неприятной случайностью даже у интеллектуальных извращенцев.
Детерминированное всей эволюционной историей человечества хроническое скупердяйство на мысли усиливается биологической сущностью ленивого мозга. Чем ограниченнее человек, тем твёрже он в своих убеждениях и тем последовательнее он их отстаивает.
Под ограниченностью следует понимать не распространённую бытовую «тупость», недостаток образования или воспитания, а глубинные причины такого поведения.
Они состоят в том, что при всей цивилизованности, обученности и социализированности человек предпочитает пользоваться животными принципами принятия решений. Это универсальное свойство мозга, получаемое нами в форме видового опыта. Привлекательность биологических принципов управления мозгом основана на уже упомянутой простой энергетической выгоде, поддерживаемой специальной системой внутримозгового поощрения. Чем меньшее число нейронов человек привлекает к работе, тем дешевле ему обходится содержание мозга. Мозг дорого обходится организму при его повседневном использовании, и мы постоянно стараемся избежать излишней задумчивости.
Изощрённое стремление мозга к праздности быстро находит способ избавиться от обременения рассудочной деятельностью.
Происходит индивидуальная замена выработанных на личном опыте способов анализа внешнего мира на их социальные аналоги: непоколебимую убеждённость в первой же мысли, странные законы, социальные правила, веру в абстрактные идеалы, религиозные и духовные ценности. Механизм такого выбора формы поведения обусловлен всё той же экономией расходов организма на мышлении.
Вместо огромных затрат драгоценной энергии на кормление прожорливых кортикальных нейронов мозга используется внешний, а значит, очень дешёвый алгоритм поведения.
Вполне понятно, что чем проще, шире и неконкретнее базовые правила, тем легче они адаптируются каждым человеком к самому себе. Иначе говоря, когнитивный контекст понятий, запретов и правил становится индивидуальным, но базируется на общих простых принципах.
Такие замены в поведении становятся первым уверенным шагом на пути к стабилизации невысокой скорости кровотока мозга и началу склеротических изменений сосудов. Следующая за развитием склероза гибель нейронов обычно усиливает убеждённость в правоте личного выбора комплекса социальных инстинктов.
Сочетание биологических принципов экономии энергии с возрастными изменениями кровообращения мозга создаёт надёжную основу для стабилизации поведения.
В такой ситуации незаметно происходит перемешивание инстинктивных форм поведения и их социальных аналогов. Религиозные культы, сектантство, коммунистическая и фашистская идеология являются социальными инстинктами, которые заменяют или дополняют архаичные врождённые формы поведения и снижают индивидуальные затраты мозга на рассудочную деятельность. Это общественный уровень биологической интеграции сознания или по меньшей мере повседневного поведения.
По сути дела, эволюционный процесс получения преимуществ при снижении энергетических расходов организма стал причиной торможения рассудочной деятельности и элементарного здравомыслия.
Примером может служить следование любым религиозным принципам, которые в крайних проявлениях принимают форму жёсткой регламентации поведения или отшельничества. Привлекательность любых социальных и культовых правил — в их внешних источниках. Чем в большей степени религиозный культ регулирует повседневное поведение человека, тем выгоднее он для современных обладателей большого мозга. В сущности, привлекательность следования культу состоит в том, что мозг перестаёт затрачивать энергию на поиск сложных решений, обдумывание поступков и изучение окружающего мира. Работа мозга упрощается до строгого соблюдения навязанных извне социальных инстинктов, которые не требуют особых интеллектуальных затрат.
Блаженное недуманье активно поддерживается эндорфинами мозга.
Увлекаясь каким-либо культом, человек экономит энергию и перепоручает свои проблемы социальным алгоритмам поведения.
Освобождение мозга от изнурительных энергетических затрат привлекает больше, чем любая социальная свобода. Необходимость полувоенного существования в рамках религиозных правил пугает меньше, чем затратное и регулярное мышление.
Необходимо отметить, что использование примитивных социальных инстинктов характерно как для архаичных культов, так и для современных искусства, политики, медицины и научной среды. В научном и общественном сознании существуют устойчивые базовые заблуждения о строении и функционировании организма, которые непрерывно воспроизводятся. Они основаны на загадочной вере и необъяснимой убеждённости в своей правоте участников научных исследований. Самыми яркими примерами являются неопознанные летающие объекты, теория условного рефлекса, провалившаяся программа «Геном человека», холодный термоядерный синтез, клонирование, стволовые клетки, живая и мёртвая вода и многие другие варианты научно-религиозного фанатизма. Следы здравомыслия в этом случае заменены социальными инстинктами, аналогичными понятию «веры», или убеждённостью в праве зарабатывать на жизнь любым способом.
Следовательно, в нашем мире процветает всё та же подмена рассудочной научной деятельности на комплект общепринятых инстинктивных форм поведения. Такой поведенческий выбор конкретного учёного предполагает гарантированное пищевое (финансовое) процветание, общественную любовь, огромную экономию на праздном мозге и высокую степень социализации в научном сообществе.
Таким образом, научный, политический и эстетический прогресс всегда замедляется при увеличении числа представителей этих занятий, их активном взаимодействии между собой и интеграции в профессиональные сообщества или государственные структуры. В этом случае они начинают действовать против остального сообщества в качестве конкурентной группы гоминид. Внутри такого специализированного образования вырабатываются собственные правила или социальные инстинкты как на профессиональном, так и на административном уровне. Решение биологических групповых проблем быстро и полностью вытесняет чудесные научные, художественные или политические цели. Появление чего-либо нового, разумного или рационального в такой среде крайне маловероятно и обычно является парадоксальным исключением. Намного чаще сохранение социально-биологических преимуществ объединённых артельщиков становится первичным, а политические, эстетические и научные искания — вторичными. Поиск новых знаний, политических решений и эстетических впечатлений подменяется излюбленной мозгом праздностью и несложным следованием профессиональным новодельным инстинктам.
Вполне понятно, что при такой организации нервной системы потенциальная опасность появления самых диких форм социальных инстинктов сохраняется до настоящего времени.
Эта особенность нашего мозга разрушает наши человеческие начала в повседневной жизни, но именно она послужила причиной возникновения искусственного отбора — нового способа ускорения эволюции.
Как называли издавна такой набор так всеми желаемых вещей : золото , бриллианты , старинные картины , произведения искусства ,предметы старины , антиквариат.итд ? Правильно, всё это называли одним ёмким словом - ЦЕННОСТИ .
При слове " ценности " каждый нищий,бедный или человек среднего достатка понимал , что речь идёт о вещах . которые,для него недосягаемы ,но конечно же желанны ,ибо они,эти самые ценности,поднимают человека- обладателя над всей остальной серой массой и вносят его в сказочный мир , где нет изнуряющего труда, нищеты и голода, а есть сытость, блеск и развлечения... О ценностях мечтали сотни миллионов, но обладать ими могли лишь избранные, слово " ценности" приобрело устойчиво-одурманивающий оттенок желания обладать этими самыми ценностями.
Мышовые психо-террористы сделали так : они просто долго и навязчиво из каждого утюга начали отождествлять в сознании евролицых племен, значение слова " ценности " с набором особенностей поведения и мышления,которое им было нужно .Нужно для чего ? Для огромного количества полезных вещов - чтобы пользоваться женщинами евролицых, они внушили что свобода твоей женщины быть проституткой ,это ЦЕННОСТЬ ,э-то тво-я цен-ность , от-дай сво-ю дочь в бордель,это ценность . Для того, чтобы без боя и войны забирать у европейцев работу ,землю ,блага, которые ОНИ САМИ устроили на своей земле и заселять землю европейцев пришлыми неграми и арабами, нужно был лишь отождествить в сознании евролицых , приход захватчиков с ПРИОБРЕТЕНИЕМ ЦЕННОСТЕЙ. То есть у тебя отнимают, но ты уверен что ты богатеешь, приобретаешь ЦЕННОСТЬ и эту ЦЕННОСТЬ нужно СОХРАНИТЬ. И ужо для созранении твоих сундуков с неграми..ой, ни так - ужо для сохранении твоих закромов с ценностями , тебе понадобиться, если нужно отказываться и от возможной прибыли , то есть выгоды, то есть ты должен быть готовым если нужно потерять свой хлеб, свой бизнес, ежели кто то ПОСЯГАЕТ на твои несметные мешки негроф..ой, то есть несметные закрома ценностей..в виде таки негров .Ужо евролицый абориген, нищита, весь в кредитах и долгах. без хорошей работы , с удовольствием сажает себе на шею двух-трёх Ахмедов , отдаёт этим Ахмедам еще и свою дочь, если им буит надо развлечься и бля стоит рогатый нищий лох в позе Нерона и гордо бьёт копытом перед русским " я защищаю свои ценности, тебе этого не понять, ибо ты раб и варвар "...зрелище это комичное и жалкое, однако мышовая зомбо-мышина работает круглосуточно и повсеместно, она прославляет рогатого евролицего дикаря,работающего на всех ахмедов этой фселенной , отдавшему власть над собой всем кошерным саркозям этой фселенной, отдавшему свою дочь и жену всем желающим в этой фселенной ,вот эта мыше-машина славит его " Ты крут и богат, Ганс! Так держать ! Держись за свои ценности, ценностный магнат бля..."... и ценностный магнат богатеет и приростает новыми неграми и прочими ценными вещами, коия хотят есть три-четыре разы в дён, одеваться, перетащить к Гансу всю свою родню из Африки и бля жить на пособие, которое в свою очередь добывает ,для прекрасного негра все тот же ценностный магнат-Ганс в поте лица своего . Так как сохранение ценностей дело не дешовое, сие кожный осел ведь понимает..ага, так Ганс ужо покупает себе туфли подешевше и пореже , пореже сливает воду в унитазе , старается доедать все с тарелки ибо чтоб не пропадали продукты ибо надо экономить, нужны средства,для сбережения жи ценностей, тута надо понимать, Ганс не просто так себя истязает, а токмо для собственной добры,для сохранении себя в числе ценностных магнатов, ибо Ганс ужо является крупным владельцем виртуальных бус у себя на шее,бусы тяжолые, ибо кожный негр кило по семисят весит я думаю..да, но они очень ценные и главное в жизни Ганса - их сохранить.
- Любой текст это труд, если вам понравилась статья, то поддерживая автора - вы показываете, что оценили то, что он потратил свое время и силы.
- Автор получает небольшую финансовую помощь от вас, у него появляется больше стимула сделать еще лучше.
- Статья, которую поддерживают пользователи попадет в рейтинг по поддержке на главной странице Конта, что принесет ей больше просмотров и откликов, а значит, поддерживая статью вы помогаете автору продвигать его точку зрения.
В этой видео-статье мы рассмотрим когда Правильно происходят Основные астрономические Праздники Карачун-Рождество- Новый Год (ХОД). Плюс откроем тайну крещенской воды, ее влияния на здо...
Ответственность – это то, что не дает спокойно жить, когда ты знаешь, что не выполнил должное. Пусть не от тебя это зависело, но просто так скинуть мысли о том, что не смог, забыть и сп...
Особенности развития внешнеполитических процессов последнего десятилетия привели к концентрации внимания российского общества на Украине. Часто это приводит к комическим ситуациям. Весь...
Ваш комментарий сохранен и будет опубликован сразу после вашей авторизации.
Оценили 6 человек
7 кармы