Для защиты христиан необходимо сотрудничество с еретиками?

Давненько не приходилось нам напрямую комментировать тексты «Великого Господина и Отца» нашего. Поскольку, во-первых, все время писать об одном и том же есть моветон, а во-вторых, давно все принципиальное сказано, и ничего качественно нового на тему церковного модернизма сказать уже невозможно. Но вот в связи с недавним интервью патриарха Кирилла итальянской газете «La Stampa» придется, видимо «приняться за старое». Ибо очень уж оно симптоматично и характерно.

С одной стороны, вышеприведенный текст действительно просто воспроизводит обычные штампы многолетней либерально-экуменической пропаганды, столь привычной для никодимовского круга архиереев и церковных функционеров. Но с другой – здесь действительно нет ничего нового, но как же «отточена» мысль!

Во-первых, опять эта защита христиан Ближнего Востока. Ценность высказывания Предстоятеля здесь в том, что известная «фишка» наших экуменистов о том, что «обнималки» с лидером латинских еретиков в аэропорту Гаваны и подписание крайне сомнительной в догматическом плане «декларации» с ним были необходимы для защиты преследуемых христиан, опровергается самим высказыванием. Сначала утверждается, что «результат этой встречи ― в признании миром этого вызова всему человечеству, прошлое, настоящее и будущее которого невозможно без христианства. До нашей встречи с папой Франциском в повестке дня мировых СМИ такая тема была почти незаметна. Пренебрежение данной проблемой мы наблюдали и в ряде международных организаций. После встречи ситуация во многом изменилась». Вот интересно: оное «признание» как, собственно, измеряется нашими экуменистами, в каких, так сказать, единицах? Как его можно «пощупать», реально удостовериться, что оно есть? И какое отношение оно имеет к судьбе несчастных христиан? Где практические выкладки: до встречи темпы уничтожения их были такими-то, а после встречи они сильно замедлились, поскольку боевики запрещенной в России ИГИЛ сильно напугались и вразумились, между боями и отрезанием голов мирным жителям зайдя в интернет и ознакомившись с отчетом о встрече на сайте «Патриархия.ру»? Желательно с точными цифрами…

Все эти вопросы возникают у нас вовсе не из неуважения к Его Святейшеству и Его Лжесвятейшеству (хоть последний и еретик, а все ж таки и он человек, и о нем Господь Человеколюбец воздыхает), а в силу двух причин. Во-первых, общеизвестно, что бóльшая часть христиан, ранее проживавших на ближневосточных территориях, где идет война, были убиты либо изгнаны со своих земель еще до встречи в Гаване. А во-вторых, в силу того, что дальше в самом же интервью нашего Предстоятеля читаем: «Очень надеюсь, что за признанием остроты проблемы последуют шаги по ее разрешению. Пока, конечно, изменения к лучшему происходят не так быстро, как нам хотелось бы, — возьмите недавние события в Египте и Сирии. Но все же я не теряю надежды и молюсь об облегчении участи гонимых». Надежда и молитва, конечно, дело благое, но для нас в данном высказывании ключевой момент – это облеченное в обтекаемую дипломатическую форму признание того, что особых изменений-то, собственно, и нет. Видимо, потому, что боевики нечасто пользуются интернетом, а когда все же пользуются, то руки у них не доходят до сайтов «Патриархия.ру» и «Радио Ватикана». Хотя теоретически, конечно, можно и дальше продолжать надеяться на то, что Господь рано или поздно коснется душ этих закоренелых исламистов. То есть за «признанием остроты проблемы» пока не «последовали шаги по ее разрешению». Речь идет именно о дне сегодняшнем: интервью же совсем свежее!

Если же Его Святейшество имеет в виду надежду на успех антитеррористической операции при активном участии России, а они с папой, дескать, молятся о ее успехе, то ведь молиться можно и в своих храмах, отдельно друг от друга. На худой конец вполне можно выпустить совместное заявление по данному конкретному вопросу. Но никогда нам не понять этой логики: зачем для защиты христиан Ближнего Востока проводить экуменическую встречу и подписывать по ее итогам декларацию, более чем сомнительную с точки зрения прежде всего православного святоотеческого богословия, тем порождая немалую смуту среди собственной паствы? В политическом же смысле надежда на то, что углубление экуменических контактов между Москвой и Ватиканом поможет христианам Ближнего востока, бессмысленна, поскольку для боевиков мерзопакостной запрещенной в России ИГИЛ и папа и патриарх – суть неверные, которым и самим бы головы отрезать надо, да жаль, руки коротки…

Что же касается дальнейших слов Его Святейшества насчет разрушения института семьи (против чего, как можно понять, они с папой собираются совместно бороться), то в этом месте мы окончательно вынуждены убедиться в собственной непродвинутости и отсутствии у нас диалектического мышления. Ибо и здесь нам никак не понять, какой реальный вклад в дело защиты традиционной семьи может внести папа Франциск, известный своей склонностью к тому, чтобы время от времени помыть ноги извращенцам и знаменитой фразой: «Кто я такой, чтобы осуждать гомосексуалистов?» (При этом как раз прямо и публично осудивший таки многодетную итальянку, заявив, что «католики не должны плодиться как кролики»). Все это совсем непонятно в свете дальнейших слов Его Святейшества, в которых он напоминает нам новозаветное изречение «Вера без дел мертва» (Иак. 2: 20). Поневоле пожалеешь о факте, сформулированном в известной лапидарной фразе: «Мы семинариев не кончали». Плохо, что не кончали! Надо было сподобиться, вместе с Его Святейшеством! Быть может, тогда удалось бы понять, зачем для защиты традиционной семьи необходимо сотрудничать с защитником сексуальных извращенцев.

Но окончательно теряется простой человек (к каковым, бесспорно, относим и самих себя) перед тем пассажем Предстоятеля, в котором он в очередной раз повторяет экуменические стереотипы касательно так называемого разделения церквей (какового, как известно, на самом деле не было, а было лишь отпадение от церковной полноты еретиков-папистов). «Разделение христиан во многом было обусловлено смещением духовных акцентов ― от строгого следования Евангелию к попытке установить и зафиксировать земные границы влияния и власти в Церкви. Соответственно, и улучшение отношений между нами должно иметь своей основой не разрушение или замалчивание сложившихся за эти века отличий между Православием и католичеством, а единодушное стремление к жизни по Евангелию в современных условиях». И далее: «Сегодня, как никогда, очень важно найти язык для живого свидетельства о Христе, о том, что Церковь ― это не музей средневекового мировоззрения или заповедник неудачников, не вписавшихся в современную жизнь, а “источник воды живой”, вокруг которой ходят измученные жаждой толпы ― но не догадываются, что их спасение ― рядом. В этом смысле положение Церкви ― и восточной, и западной ― не сильно отличается от христианства первых веков».

Здесь нам видится целое альтернативное богословие. Альтернативное традиционному для православной Церкви святоотеческому взгляду на проблему. Как всегда бывает в типично экуменических документах, совсем непонятно: так кто же виновен в том, что Его Святейшество называет «разделением христиан»? То есть начальный вопрос можно сформулировать даже еще резче, иначе: а где, собственно, Предстоятель усматривает в Предании Церкви основания для того, чтобы использовать выражение «разделение христиан»? Ведь из него логически, совершенно непреложно следует, что и мы, стоящие в правой вере, пребывающие в спасительной ограде Церкви Христовой, и еретики-паписты – в одинаковой степени «христиане», только согрешившие, проявив гордыню и стремление к власти, и, в силу этого, несущие равную ответственность за «разделение». Получается так, что главная проблема заключается в обоюдном стремлении западных и восточных христиан жить не по Евангелию, не по заповедям, а по своим страстям, по стихиям века сего, а не в том, что жажда власти составляет самую сокровенную суть папства как несомненного и вопиющего искажения евангельского и святоотеческого Христианства.

Эта, на первый взгляд, гладкая и обтекаемая фраза таит в себе немалые бездны тонкого богословского соблазна. Помимо недоумений, выраженных выше, зададимся главным вопросом. Предстоятель говорит о том, что не следует ни разрушать, ни замалчивать отличия между Православием и католичеством. Из этого следует, что сам факт наличия этих различий для него несомненен. Но только природа их видится Великому Господину и Отцу не в уклонении папистов в еретические лжеучения в силу искажения ими правильной духовной жизни, правильной (то есть православной) связи с Богом, а в обоюдном «искажении духовных акцентов» и тяге к земной власти. Далее. Если различия есть, и их не следует замалчивать (что правильно), но также и «разрушать», то у простого человека ум постепенно начинает заходить за разум. Ибо под «разрушением» различий простой человек понимает воссоединение Церкви с еретиками через их покаяние. Однако ведь Предстоятель не говорит ничего о ереси папистов и, следовательно, не ставит вопроса и об их покаянии. Не для того ли, чтобы «замылить этот главный вопрос, говорится и все остальное? То есть надо просто стремиться жить по Евангелию, игнорируя «различия» между Церковью и ересью? Или «различия» касаются лишь культурных особенностей, которые никак не связаны с религией и неизвестно, на чем основаны? Его Святейшество словно бы не знает, что говорили о папистах святые отцы: святитель Григорий Палама, святитель Марк Эфесский, святитель Игнатий Брянчанинов, святитель Иларион Троицкий, святой праведный Иоанн Кронштадтский и многие другие. Будучи доктором богословия и блестящим проповедником, он как будто не в курсе, что паписты приняли в общение бежавшего из Византии злостного еретика Варлаама Калабрийского, осужденного на нескольких паламитских соборах и окончательно – великим Константинопольским собором 1351 года, причем, не просто приняли, а и возвысили его, сделали епископом. (И за 665 лет, прошедших после этого, никак на официальном уровне не осудили варлаамитскую ересь!) Или наш Патриарх не признает решения паламитских соборов, не считает варлаамитов еретиками и, стало быть, не разделяет учение святителя Григория Паламы о нетварности Божественных энергий? Сколько же можно все это напоминать?

Однако окончательный ступор наступает у простого человека при чтении заключительного пассажа интервью Предстоятеля. Здесь в полной мере присутствует «фирменное» лукавство экуменических текстов. Если Церковь есть «источник воды живой» (что опять же чистая правда), то чего же расстраиваться по поводу того, что она «не вписалась в современный мир»? Могут ответить, что Патриарх как раз и не расстраивается, а напротив, указывает на высшую, неотмирную природу Церкви. Оно, возможно, было бы так, если бы высказывание не включало в себя отсылку к Средневековью. («Церковь – не музей средневекового мировоззрения». А кто, собственно, кроме врагов Церкви, это утверждает?). Если Церковь по природе своей неотмирна, то, стало быть, эта ее природа – вне времени, принадлежит вечности. Но тогда зачем ТАК оправдываться? Зачем отрекаться от великой эпохи Средневековья, когда апостасийные процессы в их нынешнем виде еще не были запущены? В высказывании присутствует явная эклектика. Тот, у Кого есть источник «воды живой», вечной жизни, никогда не оправдывался в том, что Он «несовременен». Он, напротив, в Своей земной проповеди всегда апеллировал к Писанию и к пророкам, к наследию отцов. (Для времен земного служения Господа «Средневековьем» была эпоха Ветхого Завета. При этом Богочеловек Иисус Христос прямо говорит: «Не нарушить Закон я пришел, но исполнить» (Мф. 5: 17)). Христос как раз прямо говорит о том, что здесь, на земле, христианство в глобальном плане потерпит неудачу, и это все знают. Он свидетельствует о том, что конец мiру настанет именно тогда, когда Евангелие будет проповедано по всей Вселенной, во свидетельство всем народам, и что именно тогда люди увидят на земле мерзость запустения (Мф. 24: 14-15). Так что никакого плохо скрываемого желания «вписаться в современную жизнь» для оправдания своего во многом абсурдного, опровергаемого всем ходом истории социального оптимизма и подспудного отталкивания от «Средневековья» мы у Христа не видим, не находим. Если уж Церковь – источник «воды живой», Жизни Вечной, то какие же могут быть компромиссы с пресловутой «современностью»? Разве наш Предстоятель не знает, что т.н. «современный мiр» в его нынешнем состоянии – есть плод апостасии? Знает и не раз сам говорил об этом, обличая пороки этого мiра! Преодолеть апостасию путем компромиссов с апостасийной же «современностью», основать христианское делание в истории на двусмысленности и эклектике – разве возможно?

Нам приходилось уже не раз говорить, что экуменическая машина движется к своей цели вопреки всему, игнорируя все самые очевидные аргументы. Все больше очевиднейших симптомов того, что высшее руководство РПЦ ведет дело к реальному единению с Ватиканом. Сейчас уже дошло до того, что один из прелатов, что участвовал в передаче частицы мощей святителя Николая (и это притом, что в московских храмах и без того есть частицы мощей этого великого святого, а путь в Бари никому не заказан!), прямо, под телекамеры выразил надежду на «скорые совместные служения». В Риме недавно прошел совместный семинар («Летний институт») папистов и православных клириков из России (интересно, чему их там обучали?) Вопреки убийственной критике экуменизма, исходящей из уст лучших представителей мирового Православия, экуменическая идеология просто пронизывает многие официальные заявления, выступления Патриарха Кирилла и ближайших членов его команды, в особенности митрополита Илариона. И т.д. и т.п. И это – самая серьезная из многочисленных церковных проблем, ибо Ватикан есть один из главных центров глобального управления, давно уже свободный от каких-либо остатков христианства, пусть даже и с еретическими искажениями. Так куда ведет нас наш Предстоятель?

Владимир Семенко