Мир действительно меняется. "New York Times" по-своему, по-американски "топит" за социализм

Американское издание "New York Times" по-своему, по-американски "топит" за социализм))

Похоже мир действительно меняется. Недавно, в ведущем американском издании вышла статья с названием:

"Почему при социализме секс у женщин был лучше". Согласитесь - весомый аргумент. Тем более для американцев.

В статье довольно грамотно (и я бы даже отметил с некоторой долей пропаганды) рассматриваются вопросы отношения к женщине во времена Союза. При казалось бы незерьёзной, как для нашего менталитета теме и названии этой статьи, в ней поднимаются довольно серьёзные вопросы.

Чтож, видно что на американское общество (уж точно на одну из его половин) довольно тонко пытаются влиять.

Читайте, делайте выводы

Перевод статьи:

Почему у женщин был лучший секс при социализме

12 августа 2017 года

Когда американцы думают о коммунизме в Восточной Европе, они представляют лишь ограничения на поездки, мрачные пейзажи серого бетона, несчастных мужчин и женщин, томящихся в длинных очередях магазинов и пустые рынки, да службу безопасности следящую за частной жизнью граждан. Хотя большая часть этого была верна, наш коллективный стереотип коммунистической жизни рассказывает далеко не всю историю.

Некоторые могут помнить, что женщины восточного блока пользовались многими правами и привилегиями, неизвестными в то время в либеральных демократиях, включая крупные государственные инвестиции в их образование и профессиональную подготовку, их полное включение в рабочий класс, щедрые пособия по беременности и родам и гарантированный бесплатный уход за детьми. Но есть одно преимущество, которому уделялось мало внимания: женщины при коммунизме наслаждались более полноценным сексуальным удовольствием.

Сравнительное социологическое исследование восточных и западных немцев, проведенное после воссоединения в 1990 году, показало, что у восточных женщин было в два раза больше оргазмов, чем у западных женщин. Исследователи удивлялись этому несоответствию в сообщениях о сексуальном удовлетворении, тем более, что восточногерманские женщины страдали от печально известного двойного бремени формальной занятости и работы по дому. Напротив, послевоенные западногерманские женщины остались дома и пользовались всеми трудосберегающими устройствами, производимыми ревущей капиталистической экономикой. Но у них было меньше секса и менее удовлетворительный секс, чем у женщин, которым приходилось выстраиваться в очередь за туалетной бумагой.

Как объяснить эту грань жизни за железным занавесом?

Рассмотрим Ану Дурчеву из Болгарии, которой было 65 лет, когда я впервые встретил ее в 2011 году. Прожив первые 43 года в период коммунизма, она часто жаловалась, что новый свободный рынок препятствует способности болгар развивать здоровые любовные отношения.

«Конечно, некоторые вещи были плохими в то время, но моя жизнь была полна романтики», - сказала она. «После моего развода у меня была моя работа и зарплата, и мне не нужен был человек, чтобы поддержать меня. Я могла делать то, что мне нравилось.

Г-жа Дурчева была одной матерью в течение многих лет, но она настаивала на том, что ее жизнь до 1989 года была более приятной, чем стрессовое существование ее дочери, которая родилась в конце 1970-х годов.

«Все, что она делает, это работа и работа, - сказала мне госпожа Дурчева в 2013 году, - и когда она приходит домой ночью, она слишком устала, чтобы быть с мужем. Но это не имеет значения, потому что он тоже устал. Они сидят вместе перед телевизором, как зомби. Когда я была в её возрасте, нам было намного веселее.

В прошлом году в Йене, университетском городке в бывшей Восточной Германии, я поговорил с недавно состоящей в браке 30-летней Даниэлой Грубер. Её собственная мать, родившаяся и выросшая в коммунистической системе, оказывала давление на г-жу Грубер, чтобы та захотела иметь ребенка.

«Она не понимает, насколько тяжелее это сейчас - женщине было так легко, пока стена не упала», - сказала она мне, имея в виду демонтаж Берлинской стены в 1989 году. «У них были детские сады и ясли, и они могли Взять отпуск по беременности и родам и устроиться на работу. Я работаю по контракту, чтобы договориться, и у меня нет времени забеременеть ».

Этот разрыв поколений между дочерьми и матерями, достигшими совершеннолетия по обе стороны 1989 года, поддерживает идею о том, что женщины в течение коммунистической эпохи имели более полноценную жизнь. И они были обязаны этим качеством жизни, отчасти, к тому, что эти режимы видели, как женское освобождение было первичным для продвинутых «научных социалистических» обществ, как они сами себя видели.

Хотя восточноевропейские коммунистические государства нуждались в женском труде для реализации своих программ для быстрого восстановления от разрухи после Второй мировой войны и индустриализации, идеологическая основа для равенства женщин с мужчинами была заложена ещё Августом Бебелем и Фридрихом Энгельсом в XIX веке. После захвата власти большевиками Владимир Ленин и Александра Коллонтай разрешили сексуальную революцию в первые годы существования Советского Союза, а Коллонтай утверждала, что любовь должна быть освобождена от экономических соображений.

В 1917 году Россия выдвинула полное право голоса женщинам, за три года до того, как Соединенные Штаты сделали это. Большевики также либерализировали законы о разводе, гарантировали репродуктивные права и пытались социализировать внутренний труд, вкладывая средства в общественные прачечные и столовые. Женщины были мобилизованы в рабочую силу и стали финансово не привязаны к мужчинам.

В Средней Азии в 1920-е годы русские женщины боролись за освобождение мусульманских женщин. Эта нисходящая кампания встретила яростную реакцию местных патриархов, не желающих видеть своих сестер, жен и дочерей, освобожденных от оков традиций.

В 1930-х годах Иосиф Сталин отменил большую часть раннего прогресса Советского Союза в области прав женщин - запретил аборты выступал за традиционную семью. Однако острый мужской дефицит рабочей силы, последовавший за Второй мировой войной, побудил другие коммунистические правительства продвигать различные программы освобождения женщин, в том числе проводимые государством исследования по тайнам женской сексуальности. Большинство восточноевропейских женщин не могли путешествовать на Запад или читать свободную прессу, но научный социализм действительно приносил определенные выгоды.

«Еще в 1952 году чехословацкие сексологи начали исследования женского оргазма, а в 1961 году они провели конференцию, посвященную исключительно этой теме, - рассказала мне профессор Университета Масарика в Чешской Республике Катерина Лискова. «Они сосредоточили внимание на важности равенства мужчин и женщин в качестве основного компонента женского удовольствия. Некоторые даже утверждали, что мужчинам нужно делиться домашней работой и воспитанием детей, иначе не было бы хорошего секса ».

Agnieszka Koscianska, адъюнкт-профессор антропологии Варшавского университета, рассказала мне, что польскоязычные сексологи до 1989 года «не ограничивали секс телесным опытом и подчеркивали важность социальных и культурных условий для сексуального удовольствия». Это был ответ государственного социализма К сбалансированности между работой и жизнью: «Даже лучшая стимуляция, по их мнению, не поможет достичь удовольствия, если женщина подвергается стрессу или переутомлению, беспокоится о своей будущей и финансовой стабильности».

Во всех странах Варшавского договора введение однопартийного правления ускорило радикальный пересмотр законов, касающихся семьи. Коммунисты вкладывали значительные средства в образование и подготовку женщин и гарантировали их трудоустройство. Государственные женские комитеты стремились перевоспитать мальчиков, чтобы принять девушек в качестве полных товарищей, и они пытались убедить своих соотечественников в том, что мужской шовинизм был остатком досоциалистического прошлого.

Несмотря на то, что гендерные различия в оплате труда и трудовая сегрегация сохранялись, и хотя коммунисты никогда полностью не реформировали внутренний патриархат, коммунистические женщины пользовались определенной степенью самодостаточности, которую могли представить себе немногие западные женщины. Женщинам из восточного блока не нужно было жениться или заниматься сексом за деньги. Социалистическое государство отвечало их основным потребностям, и такие страны, как Болгария, Польша, Венгрия, Чехословакия и Восточная Германия, выделили дополнительные ресурсы для поддержки одиноких матерей, разводителей и вдов. Учитывая отмеченные исключения Румынии, Албании и Сталинского Советского Союза, большинство стран Восточной Европы гарантировали доступ к половому воспитанию и аборту. Это уменьшило социальные издержки, связанные со случайной беременностью, и уменьшило альтернативные издержки.

Некоторые либеральные феминистки на Западе неохотно признавали эти достижения, но критиковали достижения государственного социализма, потому что они не выходили из независимых женских движений, а представляли собой вид эмансипации сверху. Многие академические феминистки сегодня празднуют свой выбор, но также охватывают культурный релятивизм, продиктованный императивами пересечения. Любая нисходящая политическая программа, которая стремится навязать универсальный набор ценностей, таких как равные права для женщин, серьезно не соответствует моде.

Результатом, к сожалению, было то, что многие из достижений женского освобождения в бывших странах Варшавского договора были утрачены или отменены. Взрослая дочь г-жи Дурчевой и младшая г-жа Грубер теперь борются за решение проблем, связанных с трудовой жизнью, которые коммунистические правительства когда-то решали для своих матерей.

«Республика предоставила мне свободу, - сказала мне однажды Дурчева, обращаясь к Народной Республике Болгарии. «Демократия отняла эту свободу».

Что касается г-жи Грубер, у нее нет иллюзий относительно жестокости восточногерманского коммунизма; Она просто хочет, «сейчас было не так уж сложно».

Поскольку они выступали за равенство полов - на работе, дома и в спальне - и были готовы обеспечить ее соблюдение, коммунистические женщины, занимавшие должности в государственном аппарате, могли называться культурными империалистами. Но освобождение, которое они навязывали, кардинально трансформировало миллионы жизней во всем мире, в том числе многих женщин, которые все еще ходят среди нас как матери и бабушки взрослых в ныне демократичных государствах-членах Европейского Союза. Настойчивость этих товарищей по вмешательству государства может показаться тяжелой для наших постмодернистских чувств, но иногда необходимые социальные изменения, которые вскоре стали восприниматься как естественный порядок вещей, нуждаются в прокламации эмансипации сверху.

...

Оригинал статьи.

Первоисточник:

https://www.nytimes.com/2017/0...

Публикация от латвийского издания:

Ссылка:

http://m.baltnews.lv/pasaule/20170821/1020627136.html