Власть и её концентрация в продовольственной системе: кто контролирует то, что мы едим?

Большинство из нас практически не имеют представления о том, как закулисные силы контролируют продукты питания, которые мы покупаем, а также о глубине связанной с этим коррупции. Филип Говард, автор книги “Концентрация и власть в системе питания: кто контролирует то, что мы едим?”, изучает изменения в системе питания, уделяя особое внимание визуализации этих тенденций.

“Моей мотивацией [при написании книги] было желание раскрыть суть происходящего, помочь людям понять, кому что принадлежит и все стратегии, которые используют эти доминирующие фирмы для дальнейшего усиления своей власти”, — говорит он.

О его работе писали многие известные СМИ, включая The New York Times, The Washington Post и Chicago Tribune.

Эндшпиль: глобальная монополизация

Многие не понимают, как мало компаний контролируют глобальную продовольственную систему, от семян до супермаркетов. Как отмечает Говард:

«В большинстве отраслей наблюдается тенденция к тому, что все меньше и меньше фирм увеличивают свою власть. Одним из действительно ярких примеров является пивная индустрия. Четыре фирмы со штаб-квартирами в Европе производят около половины мирового пива. Очень скоро их число сократится до трех, потому что Anheuser-Busch InBev приобретает SABMiller.

Даже если вы занимаете доминирующее положение, вы попадаете в эту систему, в которой вы должны стать крупнее или быть поглощенными вашими крупными конкурентами.

Но это приводит к тому, что все меньше и меньше людей принимают решения о том, какую пищу мы едим. Есть даже предположения, что InBev недостаточно увеличивает свои продажи, даже с этим приобретением, поэтому им придется приобрести крупную компанию по производству безалкогольных напитков, возможно, даже Coke или Pepsi».

Приобретя компанию SABMiller за 103 миллиарда долларов, InBev стала одной из трех крупнейших пищевых компаний в мире. InBev также владеет компанией Anheuser-Busch, которая производит Budweiser, один из самых известных пивных брендов в мире. В некоторых регионах мира, например в Африке и Латинской Америке, InBev уже установила монополию.

Антимонопольные правила и положения, принятые федеральным правительством, призваны предотвратить возникновение монополий такого типа. Фактически, когда крупные корпорации хотят купить другие крупные корпорации, требуется строгий процесс оценки, прежде чем им будет разрешено слияние. Так почему же такое создание монополий все еще происходит? Говард объясняет:

«В начале 1900-х годов был принят ряд законов, направленных на предотвращение таких трестов, таких комбинаций, которые приводили к монополиям на этих рынках. Ситуация резко изменилась в 1980-х годах. Был избран Рейган. Он призвал руководителей федеральных агентств совершенно иначе относиться к слияниям и поглощениям.

В то же время федеральные судьи подвергались идеологической обработке (индоктринации) в Чикагской школе экономики. Им платили за то, чтобы они ездили на эти пирушки в Аризону, Флориду и подобные места. Они играли в гольф. Затем они посещали эти семинары, где их учили слияниям и поглощениям, которые, если они не сразу повысят цены для потребителей, приносят пользу всем.

В результате только одной из этих программ к началу 90-х годов в ней приняли участие две трети федеральных судей. Теперь выиграть антимонопольное дело в федеральных судах практически невозможно».

Монополии не приносят пользы обществу

Правда в том, что монополии на самом деле выгодны только корпорациям, а не населению в целом. Они лишь укрепляют власть компании, включая ее политическое влияние. Руководители многих транснациональных корпораций даже входят в состав федеральных консультативных комитетов и рабочих групп по заключению глобальных торговых соглашений.

Некоторые из этих международных торговых сделок держатся в секрете даже от Конгресса США, однако руководители крупных транснациональных компаний присутствуют на переговорах. Когда крупные компании получают возможность влиять на те самые регулирующие органы, которые призваны их регулировать, они обходят процесс регулирования, образуя, по сути, картель.

“Хорошим примером является семеноводческая индустрия. Начиная с 1980-х годов, ею завладели крупные химические компании. У нас осталось всего шесть фирм. Раньше их было более 30. Эти шесть крупных химических компаний, которые также являются компаниями по производству семян, заключили перекрестные лицензионные соглашения на технологии генной инженерии (GE).

Фермеры, которым нужны такие ГМ-характеристики, как устойчивость к гербицидам, то есть независимые семеноводческие компании, не могут получить доступ к этим технологиям.

BASF вышел из этого бизнеса по продаже семян. Bayer пытается приобрести Monsanto. Dow и DuPont планируют слияние. ChemChina, китайская химическая компания, приобретает Syngenta".

Структура семеноводческой отрасли

Семенные монополии, созданные химическими компаниями

Даже после того, как её выкупила компания Bayer, Monsanto оставалась классическим примером вращающейся двери между правительством и промышленностью. «Есть люди, которые просто мечутся между Монсанто и агентствами, которые должны регулировать деятельность этой компании», — отмечает Говард. Несомненно, это влияние является частью успеха Monsanto.

Патентование семян и последующие ограничения на посевной материал привели к тому, что химические компании, по сути, захватили фермерскую отрасль. Патентование семян выгодно этим компаниям во многих отношениях. Мало того, что фермерам приходится каждый год покупать новые семена, поскольку патенты не позволяют сохранять или обмениваться семенами, эти ГМ-культуры также требуют использования с ними определенных химикатов, которые, конечно же, производят и продают эти компании.

«Monsanto использует очень строгие меры защиты интеллектуальной собственности на семена в США и пытается распространить эту модель по всему миру. Торговые соглашения вынуждают другие страны изменять свои законы для защиты таких компаний, как Monsanto, вместо того, чтобы разрешать фермерам сохранять и пересаживать семена. В США некоторые фермеры даже попали в тюрьму за сохранение семян, не говоря уже о миллионах долларов штрафов”, говорит Говард.

Есть много причин подозревать, что ГМ-семена были разработаны для увеличения продаж химикатов, поскольку большинство заявленных преимуществ ГМ-семен на самом деле оказались фикцией.

Например, компания Monsanto утверждала, что биологически невозможно, чтобы сорняки выработали устойчивость к глифосату, но к тому времени, когда Говард написал свою книгу, устойчивые суперсорняки уже захватили более 60 миллионов акров американских пахотных земель.

Ответом индустрии химической биотехнологии было создание культур, устойчивых к более токсичным гербицидам, но любой, у кого есть хоть капля мозга, должен понимать, что это “решение” только усугубит проблему, создав сорняки, устойчивые и к этим более мощным токсинам.

Рано или поздно нам придется сойти с химической беговой дорожки, иначе продукты станут слишком токсичными для употребления даже в краткосрочной перспективе.

Несмотря на серьезные опасения, грядут и благоприятные изменения

В своей книге Говард исследует всю цепочку поставок, от семян до фермы, от переработки и распределения до розничного рынка, рассматривая, как все изменилось за эти годы. Например, в 1937 году в США насчитывалось почти 6,8 миллиона фермеров, притом, что население страны в то время составляло около 100 миллионов человек. Сегодня у нас менее 2 миллионов фермеров при населении в более 325 миллионов человек.

Что ещё хуже, примерно две трети сельскохозяйственной продукции, продаваемой в США, поступает всего от 100 000 ферм, и эти средние и крупные фермы продолжают расти. Причины этой тенденции многообразны, но значительную роль играют государственные субсидии. Около 85 % федеральных субсидий получают 10 % крупнейших ферм, что усиливает их преимущества, позволяя им расширяться и скупать соседние фермы.

Наша система распределения продуктов питания вызывает явную и реальную обеспокоенность. Но, хотя ситуация может показаться удручающей, происходят и положительные изменения. Как отмечает Говард:

»Прилагается много усилий, чтобы противостоять этим тенденциям… Крупные компании становятся больше… потому что у них нет другого способа роста. Продажи пива в США, например, действительно стабилизировались, за исключением сегмента крафтового пива. В США наблюдается резкий рост числа крафтовых пивоварен, сейчас их тысячи и тысячи.

Их доля в продажах составляет более 10%. Если вы просто посмотрите на пивной отдел в супермаркете, то увидите, что выбор стал гораздо больше, чем 10 или даже 20 лет назад. В последние несколько лет крупные пивовары пытаются скупать некоторые из этих ремесленных пивоварен.

Но джинн вырвался из бутылки. Люди отошли от этих макропивоваров. Их продажи совсем не растут, поэтому им приходится искать возможности для роста в других частях света.

Есть много [других] подобных примеров в других частях продовольственной системы. Например, индейки наследственных пород. Их количество значительно возросло, хотя в 2000-х годах во всех США насчитывалось менее 2 000 индеек, которые не были широкогрудыми белыми. Люди создают все больше и больше таких альтернатив. Просто их трудно найти и поддержать".

Нет необходимости говорить о том, что одна из альтернатив — выращивать некоторые продукты питания самостоятельно. Мы не можем выращивать все виды продуктов или разводить весь свой скот, но большинство людей могут что-то выращивать. В настоящее время я выращиваю около половины всех продуктов, которые ем в течение недели. Как отметил Говард:

«Даже если у вас нет места, вы можете, например, вырастить ростки. Таким образом, вы просто становитесь немного самодостаточными. Если у вас вообще нет места даже для контейнерного сада, вы можете наладить связи с местными фермерами.

Появляется всё больше и больше поддерживаемых сообществом сельскохозяйственных ферм и кооперативов, где фермеры собираются в пункте выдачи раз в месяц, а также клубов покупателей. На самом деле отрадно видеть, что людям действительно надоела индустриальная продовольственная система и они находят все эти альтернативы, а мы создаем больше возможностей для их процветания».

Как корпоративные поглощения и слияния влияют на качество продуктов питания

В своей книге Говард обсуждает множество интересных примеров, в том числе соевое молоко Silk, которое является яркой иллюстрацией того, как влияет на качество продуктов питания приобретение небольшого, основанного на честности бренда крупной традиционной компанией. Лично я не рекомендую пить соевое молоко. Оно вредно для здоровья по ряду очень веских причин, а главной проблемой является содержание в нём лектинов.

Тем не менее Стив Демос, основавший бренд Silk, искренне верил, что соевое молоко — полезный продукт. Одним из ограничений, с которым он столкнулся, было проникновение в обычные супермаркеты, поскольку они взимают плату за торговые места, исчисляемую миллиардами долларов в год.

Попадание одного продукта в региональную сеть супермаркетов может стоить десятки тысяч долларов. Демос смог реализовать свою идею, обратившись к крупным компаниям, таким как Coca-Cola.

Одной из компаний, от которых он получил финансирование, была Dean Foods. Они заплатили комиссионные сборы за то, чтобы соевое молоко Silk поступило в супермаркеты. Бренд рос в геометрической прогрессии и в какой-то момент на Silk пришлось более трех четвертей всех продаж соевого молока, что само по себе является в какой-то степени монополией. Ценой, которую заплатил Демос, стала потеря контроля над своей компанией в пользу инвесторов. Dean Foods в конечном итоге приобрела 100% компании и Демос не смог заблокировать поглощение.

«Неудивительно, что Dean Foods снизила свою приверженность органическим ингредиентам. Они снизили обязательства по закупке североамериканских соевых бобов. Они начали поставлять сою из Китая и Бразилии. Из 100% органической компании они превратились в компанию, в продукции которой содержится, в лучшем случае, 6% органических ингридиентов», — говорит Говард.

Структура органической промышленности: поглощения и альянсы, 100 крупнейших производителей пищевых продуктов в Северной Америке

Stonyfield, производитель органических йогуртов - ещё один пример компании, основатель которой был идеалистом и альтруистом, стремившимся к созданию лучшего продукта, но в итоге потерял контроль над компанией, пытаясь ее развить. При этом качество продукции также снизилось.

«Stonyfield — это интересный случай, потому что Гари Хиршберг, основатель компании, должен был расплатиться со всеми своими инвесторами, друзьями и родственниками, которые помогли ему создать эту фирму. Он также хотел сделать эти продукты доступными для большего числа потребителей.

Он долгое время вел переговоры о покупке с французской компанией Danone, производящей йогурты. Но Danone сделала ставку на увеличение продаж, поэтому для повышения продаж им пришлось урезать некоторые из своих идеалы, например, приверженность органическим продуктам. Теперь они очень уязвимы. Они могут стать частью иностранной компании».

Примеры компаний, которые отказались продаваться

Но есть и более позитивные моменты: некоторые компании устояли перед грандиозными предложениями о выкупе, отказавшись пожертвовать своими идеалами.

Один из примеров — компания Clif Bar, американская компания, производящая энергетические продукты питания и напитки. В последний момент Гэри Эриксон отказался от предложения в 60 миллионов долларов, сделанного Quaker Oats, подразделением Pepsi, потому что увидел, что многие обещания, данные на ранних этапах переговоров, отменяются. Он не был уверен, что они сохранят приверженность его идеалам. Таким образом, Clif Bar по-прежнему независим, а компания выделяет деньги на различные экологические цели.

Еще один интригующий пример — компания Eden Foods, которая с самого начала придерживалась очень высоких органических стандартов — настолько высоких, что они отказались помещать на свои продукты этикетку USDA organic, даже если они были органическими, потому что считали, что этикетка organic была скомпрометирована. По словам Говарда:

«Это компания, которая стремится закупать продукцию у местных поставщиков и не использовать большое количество синтетических добавок. Они выступали против снижения стандартов органической переработки, чтобы разрешить использование синтетики. Они до сих пор не ставят на свою продукцию ярлык USDA organic. Им очень повезло.

Они существуют так давно — с 70-х годов, — что их честность хорошо известна определенному кругу потребителей. Они смогли попасть в систему дистрибуции. Вполне вероятно, что если бы они пытались начать сегодня, у них бы ничего не получилось. К сожалению, все больше людей не знают, какие компании являются независимыми, например такие как Nature's Path и Bob's Red Mill.

Боб специально нанял человека, чтобы отбивать предложения о выкупе. Они просто говорили „нет“ тем, кто спрашивал. Они даже не называли Бобу суммы, которые ему предлагали. И Bob's Red Mill, и Clif Bar приняли участие в программе владения акциями для сотрудников, вместо того чтобы просто продаться тому, кто предложит наибольшую цену».

Монополии в сфере дистрибуции

Производственные и распределительные звенья цепочки поставок являются несколько загадочными закулисными компонентами продовольственной системы, которые мало кто полностью понимает. Сначала должны быть произведены основные ингредиенты, а затем кто-то должен их скомбинировать и положить в коробку. Часто для выполнения определенных этапов процесса нанимаются разные компании.

Когда вы делегируете эти обязанности другим компаниям, вы можете легко столкнуться с проблемами, даже если они руководствуются благими намерениями, поскольку все ищут способы сократить расходы.

Например, некоторые компании с нарушением этических норм могут продавать вам некачественные ингредиенты. Но даже если ингредиенты высокого качества, пища все равно подвергается обработке, что сказывается на ее питательной ценности. Частью решения проблемы является приготовление пищи с нуля. Тогда вы сможете обойти эти скрытые подводные камни.

Затем продукты питания должны быть доставлены с производственного предприятия на склады и, в конечном итоге, в магазины. Говард объясняет некоторые связанные с этим сложности и проблему монополизации в этой области:

«Вы доставляете товары из пункта А в пункт Б, иногда с помощью рефрижератора. В 1980-х годах у нас была кооперативная система дистрибуции. У нас были десятки кооперативных дистрибьюторов по всей США, которые распространяли органические и натуральные продукты. Но по мере развития отрасли они не могли за ней угнаться. У них не было капитала, чтобы купить больше грузовиков, складов и так далее.

В 2002 году компания United Natural Foods приобрела двух крупнейших оставшихся кооперативных дистрибьюторов. Теперь они находятся на бирже. Их главный клиент — Whole Foods. Для более широкой национальной дистрибуции продуктов питания существует компания Sysco. Практически в любом ресторане вы увидите грузовик Sysco.

У них есть один крупный конкурент — компания U.S. Foods. В то время, когда я писал книгу, компания Sysco планировала приобрести U.S. Foods. Это означало, что все эти люди, которые натравливали их друг на друга, чтобы получить лучшие условия, лишались такой возможности.

Это одна из тех вещей, которых я не ожидал, но было настолько очевидно, что существует только две фирмы такого масштаба, что правительство США фактически отменило это приобретение. Так что их по-прежнему две, хотя они обе продолжают приобретать ряд других более мелких дистрибьюторов».

Что Говард предлагает делать

Главный посыл заключается в том, что вам нужно голосовать своим кошельком и действительно взять на себя обязательство употреблять настоящую, необработанную пищу. В конечном счете, именно так мы меняем эту коррумпированную и искаженную систему питания.

Как отметил Говард, каждый из нас должен сам выяснить, кого мы поддерживаем своими деньгами. В лучшем случае, в идеальном мире, все начнут сокращать потребление обработанных продуктов. Это очень важно, потому что если вы это сделаете, то вряд ли будете поддерживать крупную корпорацию, особенно если вы покупаете продукты на местном рынке.

«Нам нужно начать избегать этих крупных компаний, этих 10 фирм, которые контролируют треть продаж продуктов питания и напитков в США, и быть готовыми тратить больше в некоторых случаях, если это означает получение более качественного продукта или использование меньшего его количества, и поддерживать небольшие, местные и независимые фирмы», — говорит Говард.

Важно понимать, что мы МОЖЕМ изменить поведение этих корпораций. Они контролируются инвесторами, и инвесторы хотят прибыли. Если их прибыль упадет, им придется реагировать на общественное давление. Именно так мы сможем избавиться от многих токсичных добавок и ГМ-ингредиентов из наших продуктов питания.

Все, что вам нужно сделать, — это не покупать такие продукты. Они могут создать все эти сложные системы и контролировать все федеральные регулирующие органы, но если люди не будут покупать, все это не будет иметь значения. Кроме того:

«Многие из этих крупных компаний получают огромные субсидии, прямые и косвенные. Один из способов изменить ситуацию — не только поиск и поддержка альтернатив, но и давление на правительство, чтобы оно прекратило выделять эти крупные субсидии и уравняло условия игры», — говорит Говард.

Первоисточник: www.theburningplatform.com

Источник перевода: newsstreet.ru