ТОТАЛЬНОСТЬ ВЛАСТИ В ФИЛОСОФСКИХ ТРАДИЦИЯХ НАРОДОВ ВОСТОКА

Власть является сложнейшим элементом окружающей человека реальности и, не смотря на достаточный комплекс научных исследований, этот феномен пока еще далек от своего разрешения. Нет нужды останавливаться на подробном переборе существующих концепций власти, авторских подходов и оригинальных гипотез. Этому вопросу посвящена обильная литература. Но следует отметить, что во всем многообразии отечественной литературе по философии или культуре власти – отсутствуют, как массовое явление, концепции изучающие особенности бытийствования власти в странах, культурах и цивилизациях востока. Нельзя, разумеется, сказать, что публикаций посвященных этому вопросу нет совершенно или то что нет научной традиции освещения заявленного вопроса. Еще с конца 80-ых годов начала выходить серия текстов посвященных многоаспектному освещению проблемы власти в специфических условиях Востока. В последние десятилетия эта традиция хоть и спорадически, но продолжает поддерживаться. Другое дело, что она потеряла ориентир на универсальность подходов и сосредоточилась на узких, локальных нюансах отдельных государственных образований, частных философских традициях в пределах строго ограниченной хронологии. Как представляется, потеряна традиция понимания (осознавания, освоения, восприятия) феномена власти на Востоке как универсального и во многом цельного явления. Современные публикации демонстрируют великолепное знание деталей процессов, но авторы явно не желают проводить обобщение властных феноменов и оформить их в общую теорию власти на Востоке. Другими словами нет публикаций (по крайней мере ив авторитетных научных изданиях) о тех базисных формах что объединяют восточные философии в едином видении власти. В данной небольшой статье которая претендует скорее на некую философскую разведку чем на масштабное научное исследование попробуем определить ключевые элементы философских традиций Востока в отношении концепта «Власть».

Итак, что такое власть? Если провести тщательный анализ имеющихся дефиниций власти, то окажется, что во всех случаях авторы говрят о Власти как определяющем воздействие одного действующего актора реальности на другого . И в этом смысле политическое пространство, пространство государственного бытия, схемы управленческих решений лишь наиболее очевидный формат бытийствования власти. А, следовательно, ни к чему сводить всю проблему власти к сфере политического речь идет об основании любого бытия человека: господства и подчинения.

Очевидно, что понимание определяющего воздействия разное в разных цивилизациях и культурах. Ибо если бы оно было одно, то и наиболее предметная и видимая нам сфера – политические и государственные институции были бы одни и те же в разных человеческих сообществах – но они весьма различны. Причем фактически хрестоматийная разница бытия власти это разница между Востоком и Западом.

Конечно, имеется некоторое разногласие в среде исследователей о возможности самого существования Востока как общей философской (шире мировоззренческой) парадигмы. Но представляется мнение тех, кто видит в разнообразных (и разно вековых) философских традициях Востока некое единое общее является более обоснованной. А значит, есть смысл поиска общего философского базиса для понимания специфики власти на Востоке.

Для автора таковым базисом является тотальность власти. Тотальность выступает в нескольких плоскостях. 

Во-первых, тотальность личного бытия. На Востоке невозможно уйти от властных реалий исключительно в личную жизнь. Любой шаг мусульманина, буддиста, кришнаида и т.п. направлен на волевое насилие и прежде всего на насилие самого себя. В широком смысле от интенция на принуждение самого себя быть Человеком. Разумеется, в разные эпохи и в разных культурах Востока эта интенция опредмечивалась по разному, но факт ежечасного волевого акта в отношении своего «Я» присутствовал как ключевой элемент. 

Во-вторых, тотальность власти как элемента окружающего бытия (причем тело Человека с необходимостью в Восточных практиках может рассматриваться как окружающее пространство). Внешнее, предметное на Востоке не мыслилось как собственность многих. По большому счету, все внешнее это собственность одного. И речь не идет о личности или человеке на троне. Речь идет о структуре, организованной структуре бытия, где ее формой выступает государство или общество. Повторюсь, в разных культурах Востока это может быть ума (мусульманская община) или Noun (по санскриту – государство). Но принадлежность пространства от тела до пахотной земли или почетных титулов – это собственность максимально обезличенной структуры носящей характер всеобщего и глобального (даже персонификация Тэнно заключалась не в конкретной личности, а в титуле и божественных предках).

 В-третьих, тотальность времени власти, другими словами протяженность Бытия власти. Власть на Востоке элемент, который не имеет таких определений как «Начало» и «Конец». Власть это нечто данное пришедшее одновременно с пространством. Говорить о завершении власти или времени до власти – не мыслимо. Иное дело, когда Я уходит из пространства и времени в иную реальность. Но таковые точки зрения редки и, как правило, существенного воздействия на «здесь» и «сейчас» власти влияния не оказывают.

Помимо трех выявленных тотальностей власти возможно введение некторого кадастра субтотальностей (как производных от своих базовых форм). Они важны и уместны при попытке перехода от «чистой» абстракции теории к предметной практичности определенной культуры.

Субтотальность: понимание. Для Востока познать Власть – это смешно и наивно. Иное дело понять власть, а через понимание осуществить акт признания. Речь не идет о признании как процесса присвоения, в данном случае имеется ввиду признание как освоение, наделением статусо «Не Чужого». Власть как часть своего мира. Безусловно, она далека от «Я» как снег или ветер, но настолько же и близка. Понимание власти и стремление к ее всецелому охвату мысли в наиглавнейшем: истине и вере – характернейшая черта философских традиций Востока.

Субтотальность: чиноначалие. Власть это всегда четко верифицируемая реальность причем верифицируемая не столько в абстрактном государстве, сколько в конкретном чиновнике или ином начальственном статусе. Последнее порой для нижестоящих – вершина и предел иерархии, о чем с удивлением упоминал многие западные путешественники.

Субтотальность: бесперспективность. Власть это, как мы уже говорили, явление вне времени. А значит такой вариант как идеальный вариант будущего – моветон. Власть имеет эталон, от которого может «здесь» и «сейчас» отойти, но может и приблизиться. Однако перспектива развития власти, перспектива трансформации власти как реальной силы бытия – попросту исключается. Изменения происходят в неразделенном пространстве-времени и проходят по реестру качественных изменений чем по реестру временного развития.

Очевидно, что на Востоке как, впрочем, и всюду встречались отдельные отклонения от представленных шаблонов. Интеллектуальное творчество несет в себе способность рвать границы и прежде всего границы собственного культурного бытия. Отдельные представители философии Востока от Японии до Палестины, от юга Урала до Индийского океана могли себе позволить преступить через указанные тотальности. Но это были, повторюсь, единичные случаи отнюдь не делающие погоды в «философских канцеляриях» Восточных традиций.

Несколько слов о такой распространенной в отечественной ориенталистики концепции как «власть-собственность». Ее основная суть в принадлежности государству абсолютного большинства ресурсов с Древнейших времен и до наших дней. Причем обладание в этой концепции рядоположно понятию контроль и распоряжение. И именно данный факт обуславливает специфику Власти в Восточном ареале человечества в отличии от Западного где частная собственность оказала определяющее воздействие на структуры Евро-американского бытия власти. Не умаляя предметной значимости и феноменальной эмперической обоснованности этой концепции укажу лишь на то, что она не может выступать в формате общей теории власти на востоке. Ибо обладание материальными ценностями не являлось универсальным мерилом власти в том метафизическом смысле, который мной был указан выше. Данная концепция может служить одной из субтотальностей власти или даже как постсубтотальность такой субтотальности как чиноначалие. «Власть-собственность» иллюстрирует субтотальность «Чиноначалие» придает ей зримый и легко измеряемый аспект, но отнюдь не влияет на иные субтотальности или тотальность Власти на Востоке.

В общем и целом следует отметить перспективность изучения феномена «Власть» на Востоке именно в формате поиска ее предельных оснований, конечно не упуская из виду ее опредмеченности в определенной стране или эпохе.