Наука не отвечает на вопрос - Зачем? Но всё равно знать хочется

По крайней мере, в отношении человека. Тем более такая наука вроде бы есть. Психология называется.

И даже не одна, и хорошо бы их было просто много, но они порой даже взаимоисключающие.

Можно сказать, есть много наук «психологий» со своей аксиоматикой и моделями поведения, и они вполне работоспособные. Задача практикующего психолога состоит лишь в том, чтобы подобрать подходящую к случаю модель и правильно определить границы ее применения.

Под применением имеется в виду возможность предсказать поведение человека в тех или иных условиях. Например, можно представить: человек – это мешок с песком. В этой модели главным параметром является весовая характеристика, и в определенных границах применения этого сходства достаточно. Испытываем лифт, например, или какой-нибудь аттракцион, вроде «американских горок». Кладем мешки соответствующего веса, катаем, и, если все в порядке, считаем, что и с людьми тоже все будет хорошо. Хотя ограничения видны невооруженным глазом: мешок стоит себе и стоит, а реальный пассажир может прыгать на ходу или двери открыть между этажами. Эту модель своей считают только инспекторы аттракционов, а для психологов это просто прикол.

Однако шутки в сторону. Хочется все же иметь такую теоретическую модель, на основе которой можно предсказать, что будет делать конкретный человек в остановившемся лифте (орать, как ненормальный, спокойно дожидаться помощи или пытаться выбраться самостоятельно).

Такие модели известны с античных времен. Древние греки, например, делили женщин на четыре типа. Дочери Афины (стихия огня – волевые женщины, воительницы и бизнес-леди). Дочери Афродиты (стихия воды – женщины, созданные для любви). Дочери Геры (стихия земли – хранительницы домашнего очага, хозяйки, жены, матери). Ну, и последние дочери Гарпии (стихия воздуха, по-нашему разума – абсолютные стервы). По мнению древних, именно разум делает женщину невыносимой.

Надо только понимать «Афины» необязательно успешные, «Афродиты» вполне могут быть уродливы, а среди «хозяек» встречаются неряхи.

Вот только Стервы - стервы всегда.

Принадлежность к типу означает цель и смысл жизни, а также образ счастья, а уж получается так, как получается.

Кстати сказать, из систематики видно, как невысоко греки ценили чистый разум, в отличие от наших современников для которых словосочетания «разумная жизнь», «высший разум», «сверхразум» – описывают вершину эволюции.

Конечно, систематика личности на греках не остановилась.

Психолог А. Афанасьев с этими идеями согласился, принял, как аксиому, и предположил, что эти элементы находятся у каждого человека в определенной иерархии по своей значимости; всего получилось 24 варианта. И написал он очень занимательную книгу «Синтаксис любви», по структуре напоминающую типологию Юнга (там, где интроверты и экстраверты), только типов больше; а примеры ярче и ближе современному российскому читателю.

Еще есть известное деление на холериков, сангвиников, флегматиков и меланхоликов. И, вроде бы, да – люди как-то соответствуют этим типам. Вот только, если взять обычного школьника, то на стадионе, болея за свою команду, он - холерик, на вечеринке с друзьями - сангвиник, а как уроки делать - так меланхолик.

Кроме мифологических основ систематики есть абсолютно однозначные, инструментально подтвержденные; например: модное одно время деление личности людей по группам крови. Или по доминирующему развитию у человека одной из трех тканей: нервной, мышечной и соединительной. В результате получаются три типа: худой, бледный, с горящим взглядом - мыслитель, мускулистый воин и кругленький пузатый любитель поесть - Санчо Панса.

При этом, вполне возможно, что худенький, боящийся боли, юноша пойдет на танк с гранатой, а мускулистый, как бы воин, сдастся в плен и будет полицаем.

Можно предположить, что увеличение признаков классификации, увеличит точность прогноза. И такие системы есть. Например, такое формально безупречное и однозначно определяемое соответствие личности по дате рождения и расположению звезд, и планет.

Основание, понятно, мракобесное, но типов получается много. Причем, так много, что привести их к общему знаменателю крайне сложно.

Вообще, классификаций много, и книг написано на эту тему кубометры, но нам важно знать одно общее для всех систем следствие: для людей отсутствует понятие объективного счастья. У каждого свои мотивы, свои ценности и желания. Счастье, когда все они воплощаются.

Ну, а что касается строгой научности, в смысле однозначности измерения и доступности интерпретации любому дураку, так и такие системы есть.

Это известная методика тестирования, и именно в ней видны возможности и ограниченности научного метода. Чтобы убедиться в этом, мы и попробуем виртуально разработать Большой Хороший Тест.

Владелец таксопарка хочет иметь простую и надежную методику для определения шоферов, склонных по каким-либо причинам (ему неважно по каким) попадать в аварию. Его практический интерес в том, чтобы их на работу не брать, а тех, кто уже работает, уволить или, по крайней мере, перевести в ремонтники.

Это типичная научная задача.

1. Нужно знать «как».

2. Абсолютно неинтересно «почему».

3. Результаты должны быть доступны любому дураку!

Итак, приступим. Для начала возьмем какое-либо действующее автохозяйство (чем больше, тем лучше). По личным делам, путем опроса, да и, вообще, всеми возможными способами выделим две характерные группы водителей, человек по сто. Одна группа – хронические аварийщики (напомню, неважно, почему это им так не везет); вторая группа, наоборот, – везунчики. Затем составим список из 2–3 тысяч нейтральных вопросов, требующих ответа «да – нет» и дадим их каждой группе. Получим немыслимый по объему материал. Раньше с ним работала куча лаборантов, сейчас, слава Богу, есть компьютеры. Составим программу для нахождения вопросов, при ответе на которые «аварийщики» отличаются от «везунчиков», причем неважно, какой был ответ – «да» или «нет», лишь бы было отличие. Например, «аварийщики» на 5% чаще ненавидят кошек и на 7% реже любят малиновое варенье. Из всего списка вопросов оставим 200 с наиболее яркими отклонениями. И хотя 5% ни о чем не говорят, но эти же отклонения в двухсотой степени дадут уверенность почти 100% (обращаю внимание на слово «почти»).

Итак, задача выполнена. Соискатель отвечает на вопросы, а компьютер выдает ответ о вероятности попадания его в аварию в первый год работы. И теперь на основе теста любой начальник отдела кадров может легко и быстро принять управленческое решение.

А где же ограничения? Они есть. Как во времени, так и в пространстве. Мы не определили границы применения теста. То, что работает в США, может дать сбой в Японии, а лет через 30, возможно, и нигде работать не будет. Ну, и вспомним слово «почти». Как правило, в отношении людей выдающихся, т. е. абсолютных гениев или полных идиотов, тест дает сбои.

В истории известно много людей, достигших вершин в различных видах деятельности, при этом в отроческие годы если чем-то и отличавшихся от своих сверстников, то тупостью и полной неспособностью к обучению.

Именно на этом основана критика широкого внедрения систем тестирования школьников. Причем не столько потому, что тест может пропустить в вуз тупицу, натасканного репетиторами, а, главным образом, из опасения перекрыть путь таланту от Бога, ориентированному на вечные ценности и потому плохо приспособленному к жизни сиюминутной.

Хотя количество таких людей составляет доли процента, но именно они потом двигают и науку, и искусство, да и, вообще, все с чем соприкасаются. И, если в таксопарк на основании теста примут на работу какого-нибудь автоманьяка, а откажут чемпиону мира, то ничего страшного не случится. Но внедрение повсеместного тестирования в масштабах страны может привести к печальным последствиям.

Однако вернемся к теме статьи: «Наука отвечает на вопрос - Как? А религия на вопрос - Зачем?».

И это верно, если уточнить, что понимать под словом - Зачем? А в данном случае имеется в виду: Зачем это нужно делать? То есть, плохо это или хорошо?

Действительно, наука этим не занимается. Другое дело – почему человек хочет делать то, что он делает? То есть существует ли краткая и исчерпывающая аксиоматика поведения человека, из которой это «почему» следует.

Вот это как раз вопрос для науки. И такая наука есть, а называется она психоанализ.

Автор психоанализа З. Фрейд задал себе простой вопрос: «Откуда у человека берутся желания, и всегда ли он сознает, почему хочет то или другое?» Ну, и как всегда: была бы идея – факты найдутся. Тут же все и организовали.

Женщине под гипнозом в присутствии свидетелей было внушено проснуться; и через пять минут взять зонтик и выйти на балкон. Она так и сделала. Проснулась, непринужденно поговорила с присутствующими и через пять минут, взяв зонтик (чужой, кстати), вышла на балкон. На вопрос, почему она вышла, ответила: «Подышать свежим воздухом, – а почему зонтик взяла? – да просто так». Вот он момент истины! Оказывается, человек, Homo Sapiens (человек разумный), зачастую не знает, откуда у него появляются те или иные желания.

А затем Фрейд и его последователи выработали вполне научную аксиоматику.

- У человека возможны желания, которых он, по каким - то причинам не осознает.

- Если осознание желания вступает в серьезный конфликт с неосознанными возникает невроз, который выражается в нелогичном, с точки зрения постороннего, поведении.

- Если подсознательные желания вывести на уровень сознания конфликт и невроз исчезают, и остается рациональный выбор.

- Все эти законы относятся как к одному человеку, так и к группам людей включая целые народы и цивилизации.

Как водится, следствий у этой аксиоматики бесчисленное множество. И разобраться в них отнюдь не просто.

Прочитав аксиому о переводе подсознательных желаний на уровень сознания, многие тут же предложат устроить рай на земле: надо просто рассказать народам и отдельным людям, чего они хотят на самом деле, после этого соберется всемирная конференция, и наступит всем полное счастье.

Такие проекты возникают от непринятия фундаментального закона: «Неосознанные желания не осознаются». И попытка влезть в подсознание отдельных людей и народов окончится мордобоем (в лучшем случае).

В реальности происходит следующее: Сначала человеку станет совсем невмоготу, потом он ЗАХОЧЕТ и только затем ему можно помочь.

И будет это очень долго и очень дорого.

Заканчивая обзор моделей поведения, следует отметить не только проблемы с единой аксиоматикой, но и то, что мы не видим однозначно понимаемой объективности.

И действительно, объектом исследования является человек – субъект по определению. И что бы ни доказывали эксперименты в отношении ста человек, сто первый запросто может среагировать самым неожиданным образом.

Что интересно: точно так же обстоит дело в квантовой механике. Управлять пучком электронов и предсказать его поведение можно с очень высокой точностью (что и делается в телевизорах с кинескопом), но при этом поведение одного электрона однозначно предсказать невозможно.

А ведь еще есть гипотеза - о наличии души, имеющей свободную волю, но она, конечно, противоречит догматике материализма.