Некоторые деятели современной России либо по блаженному неведению и с самыми лучшими намерениями, либо с тайным злостным умыслом вновь хотят затолкать нас в очередную иделогическую матрицу, вновь продать стеклянные бусы.
В истории России/СССР было две официально провозглашенных государственных идеологии:
1) Идеология «официальной народности» - триада министра народного просвещения графа Сергея Уварова «Православие, Самодержавие, Народность» - провозглашена в 1833 г. и имела официальный характер с царствования императора Николая I до Революции 1917.
2) Марксистко-ленинская идеология и учение о руководящей и направляющей роли партии – практически весь советский период.
Потом было беснование так называемого «плюрализма мнений» в ходе горбачевской перестройки. В «святые 90-е» ельцинского разора и позора лозунг был один: «грабьте и обогащайтесь» - построенное всем советским народом достояние ушло с молотка всяким юрким живчикам, компрадорам и просто бандитам.
Обе государственные идеологии потерпели сокрушительный крах в 1917 и в 1991 годах соответственно. Вместе с ними ушли в небытие две великие империи – на памяти одного поколения (тем, кто родился в 1917, в 1991 было всего 74 года).
Обе идеологические системы, представлявшие собой жесткие рамочные структуры, не допускающие гибкости и подвижности, из защитного панциря, призванного защищать и объединять народ, превратились в пудовые вериги, мешавшие свободно дышать и развиваться.
Общеизвестно, что в эволюции видов защитный панцирь почти всегда означает проблемы для его обладателей. За немногими исключениями раковина не столько давала убежище, сколько сковывала движение животного, затрудняла поиски съестного и делала его легкой добычей подвижных и гибких хищников. Почти всегда эксперименты с броней заканчивались плачевно - давая ложную иллюзию безопасности, но делая существа, покрытые ею, неуклюжими и громоздкими. Они поневоле начинали медленней двигаться, застывали в эволюции навыков защиты и нападения, становились легкой добычей других особей, использующих маскировку, стремительный полет, мощную объединенную атаку. Поэтому этот путь развития – создание защитной оболочки- соблазнительный, но обреченный на неудачу.
Ничто в мире не остается стабильным вечно. Поэтому панцирь или система идеологических взглядов, которую вы с самыми лучшими намерениями развили для своей защиты, однажды подведет вас к концу, превратившись из крепости в тюрьму, в ловушку, в западню.
Мир создан именно так – для животных, для государств, для отдельных личностей. Сталкиваясь с жестокой опасностью и непредсказуемостью мира, любые организмы вырабатывают способы защиты – панцирь, ригидную систему принципов, успокоительные и одурманивающие ритуалы, крепостные стены и т.д. Это срабатывает на какое-то время, пока в обществе налицо достаточное число пассионариев, готовых не только фанатично насаждать и защищать, но и жертвовать собой во имя поддержки жизнеспособности защитной оболочки. Но, как верно заметил Юлиан Семенов, «фанатики устают сами от себя», поэтому перерождение и размягчение самого прочного хитинового покрытия неизбежно. Это лишь вопрос времени.
Люди, задавленные громоздкой подавляющей системой государственной идеологии и негибкими подходами теряющей свою силу дряхлеющей и тупеющей элиты, не могут двигаться быстро, неспособны почувствовать перемены и адаптироваться к ним. В конце концов любую государственную идеологию постигает участь динозавров.
Чтобы спастись и выжить надо учиться быстро реагировать и приспосабливаться- иначе вас съедят. Именно это произошло с нами в 1917 и в 1991 годах – одновременный процесс разрушения защитного панциря под внешним воздействием и гниение тела нации и государства при внутреннем отравлении. Это какими же беспросветными болванами нам надо было быть, чтобы в рамках одного века бездарно профукать ДВЕ великие империи. Как сказал Темнейший по совсем другому трагическому поводу, - «тут не плакать – тут реветь хочется».
Поэтому лучший способ избежать такой участи – постоянно менять форму, мимикрировать под среду. Ни один хищник не нападет на то, что не сможет разглядеть. Обретая конкретную форму, имея наглядные планы и критерии успеха, вы открываете себя для нападения, для манипуляции и давления. Вместо того, чтобы принять форму, которую могут атаковать ваши враги извне и изнутри, надо быть в постоянном движении. Любая статичность, ригидность, монументальность и незыблемость,- объекты для атаки. Лучший способ защищать себя – быть текучим и бесформенным, как вода. Почему? Да потому что сетью можно поймать рыбу, но как сетью поймать воду?!
Когда смотришь на современную вакханалию исступленного проповедования и агрессивного навязывания внутри и вовне системы так называемых «демократических/американских/европейских ценностей» со стороны впавшей в маразм западной элиты в ущерб собственным народам, невольно начинаешь думать, что оружие погибшего СССР под названием «Мертвая Рука» (или «Периметр») уже сработало на Западе – в США и ЕС, превратив их в аналог Союза времен распада.
Мертвящее самодовольное доктринёрство, неспособность не только противостоять, но даже разглядеть надвигающуюся опасность, переоценка собственной роли в мире, - все это является знакомыми нам проявлением инерционного затухающего типа мышления. Помните, как нам со школьной скамьи твердили: «Учение Маркса всесильно, потому что оно верно». Реинкарнация знаменитого постулата одного из отцов церкви Тертуллиана “Credo, quia absurdum est” (“Верую, ибо абсурдно”). А что, современные западные «маньчжурские кандидаты» со стерильно промытыми мозгами и святой верой в «европейские ценности», «толерантность», «гуманитарные интервенции» лучше наших записных пропагандистов эпохи Черненко? У нас хоть смеялись в кулак, а эти свято убеждены и даже не сомневаются в своей безусловной правоте.
Но и идеологи почившей НЕ в бозе КПСС, и современные западные поборники «передовых» ценностей позабыли одно очень верное замечание Ленина: «любая монополия ведет к загниванию». Это справедливо для любого времени, для любой системы, для любого народа.
Но наши радетели новой вдохновляющей, объединяющей и принудительной государственно-национальной идеологии вновь с упорством ничему так и не научившихся и ничего так и не понявших из трагедии крушения ДВУХ наших империй юродивых вновь с маниакальным упорством стремятся затолкать нас в новое «Прокрустово ложе», в новую жесткую матрицу идеологических догм. Но при этом с блаженным неведением/или тайным злым умыслом они не хотят понимать, что матрица – это линейная алгебраическая форма, жестко структурированная и негибкая. Официальная государственная идеология всегда является статической, а не динамической конструкцией.
А что делать с теми, кто имеет другие верования, кто имеет иную точку зрения и свой взгляд на мир и на собственные ценности? Что делать в конце концов с теми, которые желают просто жить, а не строить какое-то мифическое светлое будущее по марксистско-ленинским или по либерально-демократическим лекалам? Наши недруги извне и «пятая колонна» изнутри только и ждут официального объявления хоть какой-то «национальной идеи», чтобы вновь раскачать лодку, натравить людей друг на друга, играть роль арбитра и миротворца в будущем саморазрушительном противостоянии, чтобы на сей раз добить Россию уже окончательно. Те, кто этого не понимает, либо идиоты, либо провокаторы.
В этом плане мне очень близка позиция булгаковского профессора Преображенского: "если вместо того, чтобы мыть сортиры, будут петь гимны, разруха нам обеспечена". В свое время Лев Гумилев, на восклицание очередной восторженной журналистки в отношении перестройки и гласности: «Как вы можете так говорить? Вы же интеллигентный человек!», ответил: «Ну что вы, какой же я интеллигент? У меня профессия есть, и я Родину люблю».
Государственно-национальную идею каждый гражданин государства может и должен понимать и продвигать так, как считает нужным, по принципу: «то, что не запрещено – то позволено». Иначе говоря, любые воззрения и действия, которые не подпадают под статьи Уголовно-процессуального кодекса, должны иметь свободное воплощение. Разумеется, то, что запрещено по закону (например, призывы к свержению государственной власти, разжигание расовой, национальной и социальной розни, неповиновение органам правопорядка, шпионаж, бандитизм и т.д.) должно жестко и бескомпромиссно подавляться. Но это вовсе не означает, что гражданам для их же пользы (сколько крови принесли людям эти знающие о «нашей же пользе» проповедники и идеологи) должны определяться очередные рамки идеологической чистоты и непорочности.
Власть (хоть при рабовладельческом строе, хоть в эпоху постмодерна) процветает и развивается лишь тогда, когда может гибко менять формы. Поймите меня правильно – быть лишенным определенной формы вовсе не означает быть аморфным, бесхребетным, бесформенным. Формой обладает все живое и неживое в этом мире, ее невозможно избежать. Но есть форма ригидного жесткого панциря и есть постоянно меняющаяся форма воды или ртути.
Отсутствие у власти определенной формы идеологического корсета/панциря/оболочки означает, что она как ртуть или как вода может принимать очертания всего, что ее окружает, гибко реагировать на малейшие изменения внутренней и внешней среды обитания, мимикрировать под среду и искусно уходить как от фронтальной атаки, так и от гибридного проникновения.
Постоянно изменяясь, власть всегда непредсказуема. Сильные мира сего постоянно создают и меняют формы, их власть и эффективность правления зависит от скорости, с которой они способны изменяться. Если власть закостеневает в своем государственно-идеологическом самодовольстве, самоуспокоенности и непогрешимости, то судьба таких незадачливых правителей часто оказывается незавидной. «Злодей и палач может царствовать долго, а вот болвана столкнут те, кто рядом» (Ю.Семенов). Сразу как-то вспоминаются Хрущев, Горбачев, Ельцин.
То есть переменчивость, текучесть, гибкость власти – как бельмо на глазу соперников, которые не могут догадаться о ее намерениях и бессильны, не понимая, куда наносить парализующий волю и способность к сопротивлению удар.
А вот официально провозглашенные государственная идеология и национальная идея по определению являются мишенями, открытым чертежом государственного механизма приоритетов, приглашением к нападению извне и к расшатыванию устоев государства изнутри со стороны «пятой колонны» (национал-предатели или просто простодушные диссидентствующие болваны).
Иначе говоря, наличие жесткой конструкции делает систему не просто уязвимой. Как прекрасно сформулировал писатель Олег Маркеев,- «происходит вторжение в систему извне, когда совершенно чуждая системе сила использует ее как поле для собственной реализации». От себя добавим, не только и не всегда «поле для реализации», но и как возможность продления собственного существования на основе паразитического использования и истощения ресурсной базы противника.
То есть стремительная мощь атакующей силы далеко не всегда является признаком новой мощи, пассионарного взлета, но лишь как попыткой продления собственной агонии. Как чахоточный румянец не является признаком здоровья, так и благостная уверенность Запада в своей якобы победе в «холодной войне» (а не в нашем собственном преступном пораженчестве, разложении и ренегатстве), не является обновляющей мощью, как у реальных победителей. «Плотью живою в живую могилу уходит»,- вот что реально произошло между экс-СССР и Западом. Мы сами себе нанесли поражение, а не они нас победили. Как были убеждены наши предки: «по грехам и казнят».
Кажется, это Андрей Фурсов где-то сказал, что надо научиться жить в условиях неопределенности и управлять случайностями. Заметьте, что Темнейший в ответ на вопросы о российской государственно идеологии либо отмалчивается, либо отшучивается. Я не могу достоверно знать, делает ли он это сознательно или это идиосинкразия к эпохе поздней КПСС с ее мертвыми лозунгами типа «Народ и партия едины». Или это опыт работы в разведке, где в том случае, если операция планируется в излишне точных рамках, можно ожидать провала. Или, наконец, это плоды изучения философии восточных боевых искусств. В путинское время единственной попыткой – я ее рассматриваю как «операцию прикрытия» - была невнятная концепция так называемого «Русского мира», в которую каждый уездный политолог вкладывает то, что ему взбредет в голову.
А Путин с самого начала своего президентства знал, что он на войне – за «стягивание», сохранение, возрождение и возвеличивание России. «Война – это путь обмана» (Сунь Цзы), поэтому пока не пришло время, он с иссушающим терпением показывал врагам, что пациент (Россия) скорее мертв, чем жив, усыпив тем самым их бдительность. А уж потом Мюнхенская речь, «принуждение к миру» Грузии, Крым, Сирия и т.д.
Человеческие создания эволюционно развиваются в направлении абстракции, виртуальной реальности, меньшей материальности. Искусство в XX веке открыло абстракционизм и концептуализм. Путин в этом плане гораздо более современный правитель эпохи «постмодернизма», чем его застрявшие в идеологических путах и заскорузлых клише прошлого западные «партнеры». Это видно в его политике, которая не ориентирована на грубое насилие, она носит более сложный и непрямой характер.
Так что давайте оставим безумному и кровавому XX веку все эти величественные идеологемы, из-за которых человечеством были уже пролиты реки крови. Достойная, безопасная и счастливая жизнь наших людей – это та разумная достаточность, над которой надо работать без всяких мифических ригидных утопий.
Оценил 1 человек
1 кармы