,,ПУШКИН УШЁЛ" - Так называется скамейка.

Ушёл! ...Но обещал вернуться!

- Так я назвал сегодня вечерний урок, посвящённый гению Русской литературы, памятью о котором живёт даже обыкновенная Питерская скамейка!

Очень милое место, связанное с памятью А.С. Пушкина. Питер, улица Савушкина, напротив метро,, Чёрная речка".  Александр Сергеевич только что ушел, оставив ненадолго свою шляпу и плащ. 

Петербург, Петроград, Ленинград! Питер, это один из красивейших городов музеев нашей планеты. Город роскоши русских царей, построенный на костях крепостных крестьян. Город моей молодости, незабываемых белых ночей и "Алых парусов". Не хватит и трёх жизней, что бы обойти и изучить все выставочные залы Эрмитажа и прочих музеев и выставочных залов.

Но сегодня мы просто посидим лишь на скромной скамеечке с названием - "Пушкин ушёл"!

Надпись на камне:
...Я жду тебя, мой запоздалый друг —
Приди; огнем волшебного рассказа
Сердечные преданья оживи;
Поговорим о бурных днях Кавказа,
О Шиллере, о славе, о любви.

А. С. Пушкин. 19 октября («Роняет лес багряный свой убор...»)

От ст.метро Черная Речка 2 мин. ходьбы. В поминальные дни смерти и рождения поэта всегда лежат цветы. Сюда можно прийти и вспомнить стихи и жизнь любимого поэта. Сюда водят экскурсии, тем более место дуэли от сюда недалеко.

Перед смертью, Пушкин получил написанную карандашом записку от Николая I: «Если Бог не велит нам уже свидеться на здешнем свете, посылаю тебе моё прощение и мой последний совет умереть христианином. О жене и детях не беспокойся, я беру их на свои руки».

Николай I обещание исполнил:
1) Заплатил долги.
2) Заложенное имение отца очистил от долга.
3) Вдове пенсион и дочери по замужество.
4) Сыновей в пажи и по 1500 р. на воспитание каждого по вступление на службу.
5) Сочинение издать на казённый счёт в пользу вдовы и детей.
6) Единовременно 10 т. рублей
Примечательно , что Государь заплатил долги Пушкина из своих личных сбережений , а не из казны, (так говорят историки)

Отношение А.С.Пушкина к самодержавию не однозначно... С одной стороны он писал такие стихи как например "К Чаадаеву" или "Послание декабристам.." 

С другой стороны , после этого просил за эти стихи у Николая 1 - извинения.

Если бы Пушкин мог свободно печататься и свободно продавать свои труды, к тому же, если бы Питерский "бомонд" не был так оторван от Русского языка и не увлечён французским он бы при жизни был самым богатым в России. Александр Сергеевич на протяжении всей жизни испытывал финансовые затруднения. Особенно после отказа поэта от государственной службы.
В 1824 г. он утверждал в одном из писем, что «поборол в себе отвращение… продавать свои стихи».

В стихотворении «Разговор книгопродавца с поэтом» описан вполне возможный откровенный диалог. 

...Позвольте просто вам сказать:
Не продается вдохновенье,
Но можно рукопись продать....

Книгопродавец символизирует собой бездушного торгаша, для которого «стишки» — всего лишь товар, способный принести значительную прибыль. В роли поэта выступает сам Пушкин. Он рассказывает о счастливых временах своей молодости, когда впервые познакомился с творческой музой.
Полностью стихотворение можно посмотреть здесь:   https://rustih.ru/aleksandr-pu...

 Я думаю, что и к этой скамеечке - "Не зарастёт народная тропа" . Прививайте своим детям любовь к Русской литературе и особенно к поэзии Пушкина. 

Отвлекитесь на несколько минут от рыскания по интернету. Сядьте поудобнее и прочитай стихотворение вслух. Неспеша. С выражением и вы почувствуете огромное облегчение от мирской суеты.

Александр Пушкин
19 ОКТЯБРЯ

Роняет лес багряный свой убор,
Сребрит мороз увянувшее поле,
Проглянет день как будто поневоле
И скроется за край окружных гор.
Пылай, камин, в моей пустынной келье;
А ты, вино, осенней стужи друг,
Пролей мне в грудь отрадное похмелье,
Минутное забвенье горьких мук.

Печален я: со мною друга нет,
С кем долгую запил бы я разлуку,
Кому бы мог пожать от сердца руку
И пожелать веселых много лет.
Я пью один; вотще воображенье
Вокруг меня товарищей зовет;
Знакомое не слышно приближенье,
И милого душа моя не ждет.

Я пью один, и на брегах Невы
Меня друзья сегодня именуют...
Но многие ль и там из вас пируют?
Еще кого не досчитались вы?
Кто изменил пленительной привычке?
Кого от вас увлек холодный свет?
Чей глас умолк на братской перекличке?
Кто не пришел? Кого меж вами нет?

Он не пришел, кудрявый наш певец,
С огнем в очах, с гитарой сладкогласной:
Под миртами Италии прекрасной
Он тихо спит, и дружеский резец
Не начертал над русскою могилой
Слов несколько на языке родном,
Чтоб некогда нашел привет унылый
Сын севера, бродя в краю чужом.

Сидишь ли ты в кругу своих друзей,
Чужих небес любовник беспокойный?
Иль снова ты проходишь тропик знойный
И вечный лед полунощных морей?
Счастливый путь!.. С лицейского порога
Ты на корабль перешагнул шутя,
И с той поры в морях твоя дорога,
О волн и бурь любимое дитя!

Ты сохранил в блуждающей судьбе
Прекрасных лет первоначальны нравы:
Лицейский шум, лицейские забавы
Средь бурных волн мечталися тебе;
Ты простирал из-за моря нам руку,
Ты нас одних в младой душе носил
И повторял: «На долгую разлуку
Нас тайный рок, быть может, осудил!»

Друзья мои, прекрасен наш союз!
Он как душа неразделим и вечен —
Неколебим, свободен и беспечен
Срастался он под сенью дружных муз.
Куда бы нас ни бросила судьбина,
И счастие куда б ни повело,
Всё те же мы: нам целый мир чужбина;
Отечество нам Царское Село.

Из края в край преследуем грозой,
Запутанный в сетях судьбы суровой,
Я с трепетом на лоно дружбы новой,
Устав, приник ласкающей главой...
С мольбой моей печальной и мятежной,
С доверчивой надеждой первых лет,
Друзьям иным душой предался нежной;
Но горек был небратский их привет.

И ныне здесь, в забытой сей глуши,
В обители пустынных вьюг и хлада,
Мне сладкая готовилась отрада:
Троих из вас, друзей моей души,
Здесь обнял я. Поэта дом опальный,
О Пущин мой, ты первый посетил;
Ты усладил изгнанья день печальный,
Ты в день его лицея превратил.

Ты, Горчаков, счастливец с первых дней,
Хвала тебе — фортуны блеск холодный
Не изменил души твоей свободной:
Все тот же ты для чести и друзей.
Нам разный путь судьбой назначен строгой;
Ступая в жизнь, мы быстро разошлись:
Но невзначай проселочной дорогой
Мы встретились и братски обнялись.

Когда постиг меня судьбины гнев,
Для всех чужой, как сирота бездомный,
Под бурею главой поник я томной
И ждал тебя, вещун пермесских дев,
И ты пришел, сын лени вдохновенный,
О Дельвиг мой: твой голос пробудил
Сердечный жар, так долго усыпленный,
И бодро я судьбу благословил.

С младенчества дух песен в нас горел,
И дивное волненье мы познали;
С младенчества две музы к нам летали,
И сладок был их лаской наш удел:
Но я любил уже рукоплесканья,
Ты, гордый, пел для муз и для души;
Свой дар как жизнь я тратил без вниманья,
Ты гений свой воспитывал в тиши.

Служенье муз не терпит суеты;
Прекрасное должно быть величаво:
Но юность нам советует лукаво,
И шумные нас радуют мечты...
Опомнимся — но поздно! и уныло
Глядим назад, следов не видя там.
Скажи, Вильгельм, не то ль и с нами было,
Мой брат родной по музе, по судьбам?

Пора, пора! душевных наших мук
Не стоит мир; оставим заблужденья!
Сокроем жизнь под сень уединенья!
Я жду тебя, мой запоздалый друг —
Приди; огнем волшебного рассказа
Сердечные преданья оживи;
Поговорим о бурных днях Кавказа,
О Шиллере, о славе, о любви.

Пора и мне... пируйте, о друзья!
Предчувствую отрадное свиданье;
Запомните ж поэта предсказанье:
Промчится год, и с вами снова я,
Исполнится завет моих мечтаний;
Промчится год, и я явлюся к вам!
О сколько слез и сколько восклицаний,
И сколько чаш, подъятых к небесам!

И первую полней, друзья, полней!
И всю до дна в честь нашего союза!
Благослови, ликующая муза,
Благослови: да здравствует лицей!
Наставникам, хранившим юность нашу,
Всем честию, и мертвым и живым,
К устам подъяв признательную чашу,
Не помня зла, за благо воздадим.

Полней, полней! и, сердцем возгоря,
Опять до дна, до капли выпивайте!
Но за кого? о други, угадайте...
Ура, наш царь! так! выпьем за царя.
Он человек! им властвует мгновенье.
Он раб молвы, сомнений и страстей;
Простим ему неправое гоненье:
Он взял Париж, он основал лицей.

Пируйте же, пока еще мы тут!
Увы, наш круг час от часу редеет;
Кто в гробе спит, кто, дальный, сиротеет;
Судьба глядит, мы вянем; дни бегут;
Невидимо склоняясь и хладея,
Мы близимся к началу своему...
Кому <ж> из нас под старость день лицея
Торжествовать придется одному?

Несчастный друг! средь новых поколений
Докучный гость и лишний, и чужой,
Он вспомнит нас и дни соединений,
Закрыв глаза дрожащею рукой...
Пускай же он с отрадой хоть печальной
Тогда сей день за чашей проведет,
Как ныне я, затворник ваш опальный,
Его провел без горя и забот.

Боже, храни Россию!

С улыбкой и наилучшими пожеланиями, искренне ваш Сергей Александрович Бабичев!

подписывайтесь на журнал: https://cont.ws/jr/magpie