ЧТОБЫ УНЯТЬ РАЗГОРЕВШИЕСЯ ПОЛИТИЧЕСКИЕ СТРАСТИ, в предыдущих статьях, ПРЕДЛАГАЮ ВАШЕМУ ВНИМАНИЮ ДЕТСКИЙ "ЮМОРОК".
Я долго ждала этого утра!
Миленькое утро, скорей приходи! Пожалуйста, что тебе стоит, приходи побыстрее! Пусть скорей кончится этот день и эта ночь! Завтра я встану рано-рано, позавтракаю быстро-быстро, а потом позвоню Коле, и мы пойдём на каток. Мы так договорились.
Ночью мне не спалось. Я лежала в постели и представляла, как мы с Колей, взявшись за руки, бежим по катку, как играет музыка, и небо над нами синее-синее, и блестит лёд, и падают редкие пушистые снежинки…
Господи, ну скорей бы прошла эта ночь!
В окнах было темно. Я закрыла глаза, и вдруг оглушительный звон будильника впился в оба моих уха, в глаза, во всё моё тело, как будто тысяча звонких пронзительных шил одновременно воткнулись в меня. Я подпрыгнула на постели и протёрла глаза…
Было утро. Светило ослепительное солнце. Небо было синее, как раз о таком я мечтала вчера!
Редкие снежинки, кружась, влетали в комнату. Ветер тихо колыхал занавески, а в небе, во всю его ширь, плыла тоненькая белая полоса.
Она всё удлинялась, удлинялась… Конец её расплывался и становился похож на длинное перистое облако. Всё вокруг было синее и тихое. Мне надо было торопиться: стелить постель, завтракать, звонить Коле, но я не могла сдвинуться с места. Это синее утро заколдовало меня.
Я стояла босыми ногами на полу, глядела на тонкую самолётную полоску и шептала:
— Какое синее небо… Синее, синее небо… Какое синее небо… И падает белый снег…
Я шептала так, шептала, и вдруг у меня получилось, как будто я шепчу стихи:
Какое небо синее,
И падает снежок…
Что это? Ужасно похоже на начало стихотворения! Неужели я умею сочинять стихи?
Какое небо синее,
И падает снежок,
Пошли мы с Колей Лыковым
Сегодня на каток.
Ура! Я сочиняю стихи! Настоящие! Первый раз в жизни!
Я схватила тапки, наизнанку напялила халат, бросилась к столу и принялась быстро строчить на бумаге:
Какое небо синее,
И падает снежок,
Пошли мы с Колей Лыковым
Сегодня на каток.
И музыка гремела,
И мчались мы вдвоём,
И за руки держались…
И было хорошо!
Дзы-ынь! — вдруг зазвонил в прихожей телефон. Я помчалась в коридор. Наверняка звонил Коля.
— Аллё!
— Это Зина? — раздался сердитый мужской бас.
— Какая Зина? — растерялась я.
— Зина, говорю! Кто у телефона?
— Л-люся…
— Люся, дайте мне Зину!
— Таких тут нет…
— То есть как нет? Это ДВА ТРИ ОДИН ДВА ДВА НОЛЬ ВОСЕМЬ?
— Н-нет…
— Что же вы мне голову морочите, барышня?!
В трубке загудели сердитые гудки.
Я вернулась в комнату. Настроение у меня было слегка испорчено, но я взяла в руки карандаш, и всё снова стало хорошо!
Я принялась сочинять дальше.
И лёд сверкал под нами,
Смеялись мы — хи-хи…
Дзын-нь! — снова зазвонил телефон.
Я подпрыгнула как ужаленная. Скажу Коле, что не могу сейчас пойти на каток, занята очень важным делом. Пусть подождёт.
— Аллё, Коля, это ты?
— Я! — обрадовался мужской бас. — Наконец-то дозвонился! Зина, дай мне Сидора Иваныча!
— Я не Зина, и тут никаких Сидоров Иванычей нет.
— Тьфу, чёрт! — раздражённо сказал бас. — Опять в детский сад попал!
— Люсенька, кто это звонит? — послышался из комнаты сонный мамин голос.
— Это не нас. Сидора Иваныча какого-то…
— Даже в воскресенье не дадут поспать спокойно!
— А ты спи ещё, не вставай. Я сама позавтракаю.
— Ладно, дочка, — сказала мама.
Я обрадовалась. Хотелось быть сейчас одной, совсем одной, чтобы никто мне не мешал сочинять стихи!
Мама спит, папа в командировке. Поставлю чайник и буду сочинять дальше.
Сиплая струя с шумом полилась из крана, я держала под ней красный чайник…
И лёд сверкал под нами,
Смеялись мы — хи-хи,
И мы по льду бежали,
Проворны и легки.
Ура! Замечательно! «Смеялись мы — хи-хи»! Так и назову это стихотворение!
Я грохнула чайник на горячую плиту. Он зашипел, потому что был весь мокрый.
Какое небо синее!
И падает снежок!!
Пошли мы с Колей Лыковым!!!
— С тобой заснёшь, — застёгивая в дверях стёганый халатик, сказала мама. — Что это ты раскричалась на всю квартиру?
Дзы-ынь! — снова затрещал телефон.
Я схватила трубку.
— Нету тут никаких Сидоров Иванычей!!! Тут Семён Петрович живёт, Лидия Сергеевна и Людмила Семёновна!
— Ты чего орёшь, с ума, что ли, сошла? — услышала я удивлённый Люськин голос.
— Сегодня погода хорошая, пойдёшь на каток?
— Ни за что на свете! Я ОЧЕНЬ ЗАНЯТА! ДЕЛАЮ ЖУТКО ВАЖНОЕ ДЕЛО!
— Какое? — сразу спросила Люська.
— Пока сказать не могу. Секрет.
— Ну и ладно, — сказала Люська. — И не воображай, пожалуйста! Без тебя пойду!
Пусть идёт!!
Пусть все идут!!!
Пусть катаются на коньках, а мне некогда на такие пустяки время тратить! Они там на катке покатаются, и утро пройдёт, как будто его и не было. А я стихи сочиню, и всё останется. Навсегда. Синее утро! Белый снег! Музыка на катке!
И музыка гремела,
И мчались мы вдвоём,
И за руки держались,
И было хорошо!
— Слушай, что это ты разрумянилась? — сказала мама. — У тебя не температура, случайно?
— Нет, мамочка, нет! Я сочиняю стихи!
— Стихи?! — удивилась мама. — Что же ты насочиняла? А ну-ка, прочти!
— Вот, слушай.
Я встала посреди кухни и с выражением прочла маме свои собственные замечательные, совершенно настоящие стихи:
Какое небо синее,
И падает снежок,
Пошли мы с Колей Лыковым
Сегодня на каток.
И музыка гремела,
И мчались мы вдвоём,
И за руки держались,
И было хорошо!
И лёд сверкал под нами,
Смеялись мы — хи-хи,
И мы по льду бежали,
Проворны и легки!
— Потрясающе! — воскликнула мама. — Неужели сама сочинила?
— Сама! Честное слово! Вот не веришь?..
— Да верю, верю… Гениальное сочинение, прямо Пушкин!.. Слушай-ка, а между прочим, я, кажется, только что видела Колю в окно. Могли они с Люсей Косицыной идти на каток, у них вроде коньки с собой были?
Какао встало у меня в горле. Я поперхнулась и закашлялась.
— Что с тобой? — удивилась мама. — Давай я тебя по спине похлопаю.
— Не надо меня хлопать. Я уже наелась, не хочу больше.
И я отодвинула недопитый стакан.
В своей комнате я схватила карандаш, сверху донизу перечеркнула толстой чертой листок со стихами и вырвала из тетради новый лист.
Вот что я на нём написала:
Какое небо серое,
И не падает вовсе снежок,
И не пошли мы ни с каким дурацким Лыковым
Ни на какой каток!
И солнце не светило,
И музыка не играла,
И за руки мы не держались,
Ещё чего не хватало!
Я злилась, карандаш у меня в руках ломался… И тут в прихожей опять затрезвонил телефон.
Ну чего, чего они меня всё время отвлекают? Целое утро звонят и звонят, не дают человеку спокойно сочинять стихи!
— Аллё!!!
Откуда-то издалека донёсся до меня Колин голос:
— Синицына, пойдёшь «Меч и кинжал» смотреть, мы с Косицыной на тебя билет взяли?
— Какой ещё «Меч и кинжал»? Вы же на каток пошли!
— С чего ты взяла? Косицына сказала, что ты занята и на каток не пойдёшь, тогда мы решили взять билеты в кино на двенадцать сорок.
— Так вы в кино пошли?!
— Я же сказал…
— И на меня билет взяли?
— Ага. Пойдёшь?
— Конечно, пойду! — закричала я. — Конечно! Ещё бы!
— Тогда давай скорее. Через пятнадцать минут начинается.
— Да я мигом! Вы меня подождите обязательно! Коля, слышишь, подождите меня, я только стишок перепишу и примчусь. Понимаешь, я стихи написала, настоящие… Вот сейчас приду и прочту вам, ладно?.. Привет Люське!
Я как пантера ринулась к столу, вырвала из тетрадки ещё один лист и, волнуясь, стала переписывать всё стихотворение заново:
Какое небо синее,
И падает снежок.
Пошли мы с Люськой, с Колею
Сегодня на каток.
И музыка гремела,
И мчались мы втроём,
И за руки держались,
И было хорошо!
И лёд сверкал под нами,
Смеялись мы — хи-хи,
И мы по льду бежали,
Проворны и легки!
Я поставила точку, торопливо сложила листок вчетверо, сунула его в карман и помчалась в кино.
Я бежала по улице.
Небо надо мной было синее!
Падал лёгкий искристый снежок!
Светило солнце!
С катка, из репродукторов, доносилась весёлая музыка!
А я бежала, раскатывалась на ледках, подпрыгивала по дороге и громко смеялась:
— Хи-хи! Хи-хи! Хи-хи-хи!
Оценили 3 человека
3 кармы