Откровения фашистского ублюдка

Везде, на всех фронтах — и там, где немцы обороняются, и там, где наступают, нужно их истощить и обескровить в беспощадных боях на истребление

Русские дети чистят сапоги немецких солдат.

Белосток, 1942 год

Из письма немецкого солдата танкиста Герберта своим родителям.

====================================================

22 июня 1942 г.«Дорогие родители! Год тому назад, в 3 часа утра, немецкие пушки нарушили мир этой страны. Я очень отчетливо помню этот момент. Стаи немецких самолетов прогудели одновременно над всей русской границей. Очень многие думали, что эту страну можно будет покорить так же легко, как и остальные. В этом сильно просчитались и теперь с ужасом думают о том, что, возможно, придется еще и вторую военную зиму проводить в этой стране.

Несколько дней тому назад в деревне, где мы квартируем, произошло чорт знает что: в конце деревни вдруг начало трещать и гореть — это были как раз дома, в которых хранились наши боеприпасы. Все солдаты тотчас же были подняты на ноги, дома подвергнуты обыскам, а близлежащая часть леса прочесана. Все гражданское население мы согнали в одну кучу. Виновниками были партизаны, одетые в форму немецких солдат. Но обнаружить их не удалось. Так же внезапно, как и появились, они снова исчезли в этих огромных дремучих лесах.

Вот уже в течение трех недель мы двигаемся по этим лесам. Сейчас двинуто большое количество солдат в тыл немецкого фронта для очистки и завоевания этих лесов. Но партизаны избегают открытой борьбы и все время выскальзывают из кольца, которое мы пытаемся образовать вокруг них. В этом лесу имеются не только деревни, которые заняты русскими, но даже несколько городов.

В большинстве случаев к прибытию немецких солдат в населенном пункте никого не остается. Все они скрываются в леса. Очевидно, гражданское население уже хорошо знает о том, что с населением расправляются очень решительно. День и ночь взлетают в небо языки пламени от поджигаемых солдатами деревень. Оставшиеся жители проходят мимо нас целыми вереницами в поисках приюта. Громко плачут и жалуются женщины, которым часто удается спасти только самое дорогое — своего ребенка. Все выглядит, точно в кинокартине.

В городах, где мы побывали, имеются даже большие фабрики, но все разрушено. Бросаются в глаза здесь в городах многочисленные новые дома для рабочих. Большинство рабочих говорит, что они хорошо жили. Голода, какой им сейчас приходится переживать, они никогда не знали. Почти каждый имел свою собственную корову, хорошую усадьбу и собственный дом. Я у многих спрашивал, сколько им стоит такой деревянный дом — от 2.000 до 3.000 рублей. Все постройки большие и просторные в отличие от темных и душных лачуг прежнего времени. Такой домик может себе приобрести каждый, имеющий средний месячный заработок 250—300 рублей.

На второй день нашего лесного похода мы пришли в одну деревню. Свиньи, коровы бегали по улице. Это было очень кстати для нас, изголодавшихся пехотинцев. Каждая группа тотчас же заколола себе свинью. Во многих погребах сохранилась картошка. Обычно же русские перед приходом солдат бьют скот и закапывают его в землю вместе со своим наиболее ценным имуществом. Но уж этот день мы жили как следует, так как знали, что на следующий день нам придется основательно голодать. В обед я с'ел самое меньшее 1,5 фунта жаркого из свинины, а вечером того же дня картофель и 1,5 литра молока, а вскоре после этого снова хлеб и еще 1,5 литра молока. Желудок справился со всем этим, после того, как мы столько времени голодали. Но теперь мы находимся в местах, которые были уже раньше нас заняты солдатами, и поэтому все с'едобное здесь давно уничтожено. Никому не хочется возвращаться обратно на наш опорный пункт — главным образом из-за голода.

Теперь сообщу вам, чем я теперь занимаюсь. С начала лесного похода я опять в обозе, в качестве — только не падайте в обморок — кучера. Я, само собой разумеется, не очень сопротивлялся этому назначению.

Где мы находимся, мы точно и сами не знаем. Может быть, мы снова близко от передовых позиций: иногда, особенно по вечерам, до нас издалека доносятся глухие звуки артиллерийского огня. Нам ничего не говорят, а мы сами ничего не знаем.

Будни войны полны неожиданностей: сегодня ты можешь радоваться спокойному существованию, а завтра можешь очутиться на самом опасном участке. Теперь, если мы будем все время тащиться по местности на наших жалких телегах всех родов (у нас нет больше грузовиков, — зимой они были почти все уничтожены или изуродованы), мы уже не сможем производить впечатление людей, которые еще способны многое сделать. Да, да! Деревенские повозки — вот трагический конец нашей славной танковой дивизии...»

«Красная звезда» №207, 3 сентября 1942 года