Фантомные боли по хрусту французской булки

В интересной стране живем. Интернет открыл каждому доступ к статистике и историческим документам, но все равно перед 4 ноября повторяется ностальгия по хрусту французской булки, которой к тому же у 90% населения империи не было от слова совсем.

Мол, и государя Николая Второго, Романова, недооценили, и заслуги его забыли, и вообще, только под его мудрым руководством достигли такого небывалого экономического роста, что потом весь советский период ориентировались на показатели 1913 года. Не обходится и без намеков на немецкие деньги Ленину, а также инициированный британцами переворот в тылу, за спиной державших фронт верных государю войск, чтобы не делиться плодами версальской победы.

Словом, из года в год повторяется стандартный набор клише, уже неоднократно и подробно разобранный, как по советским, так и, что куда важнее, по собственным царским архивным документам. Потому повторять холивар желания нет никакого. Если инициаторам стенаний, для понимания сути, не хватило двух десятков лет, то еще одно приведение цифр и фактов, ничего изменить не сможет.

Да и не в них уже дело. Тут скорее следствие процессов иного рода. Произошел разрыв времен на уровне общей картины мировосприятия, не преодоленный до сих пор. Речь даже не про 1917 год, хотя корни проблемы начинаются там, но сам синдром вызван незакрытым гештальтом крушения именно советской картины мира.

Советский проект был, прежде всего, попыткой формирования принципиально иной картины мировосприятия. На других ценностях и с другим, более рациональным, подходом, в изрядной степени похожим на французский, времен Великой французской революции. На всю понятийную глубину, от взаимосвязи общества и человека до системы увязывания частных интересов с государственными.

И ведь поначалу все удалось. Даже побед накопилось. И не абы каких. Даже критики Октябрьской революции вынуждены признать, что победа в Великой Отечественной не просто военная, она носит цивилизационный и идеологический характер — советская идеология открыла людям из простого народа путь к образованию, медицине, науке. И народ не замедлил этим воспользоваться.

А потом все рухнуло. Как-то сразу. Вот еще вчера спать легли в победившем социализме, кстати, а почему победившем, он, что, в Советском Союзе мог проиграть? — утром проснулись при перестройке и последовавшей за ней вакханалии, закончившейся распадом СССР, считавшимся абсолютно невозможным.

Развалилась не просто страна, рассыпалась ее история и представления о правильном, все то, что превращает «сотни тысяч я в единое мы». Мы — это общность, всегда формирующаяся вокруг победы и только на ее основе.

Раз «мы» проиграли, значит, все, что нас объединяло, является неправильным. Надо не так, надо как «у них», как на победившем Западе. Перенять ценностный аппарат и нормы социального поведения, стандарты общественного взаимодействия и формы ситуативного поведения, включая праздники, сленг и стилистику внешнего оформления.

Но ставка на мимикрию не сыграла. Возможно, когда-нибудь, через много сотен лет, после смены пары десятков поколений, наша диффузия в западный мир имела бы шанс случиться. Но мы для этого должны бы были забыть самих себя, отказаться от собственной истории, и, самое главное, принять, как норму, собственную ущербность и вторичность.

Да и то не факт, если судить по тому, как правящая верхушка демократов нынче относится к собственным простым американцам. Многие из них Трампа поддержали только за то, что он пришел с ними поговорить и попытался их чаяния услышать, тогда как Байден воспринимал их как назойливую проблему тех, кто «не вписался в рынок».

Впрочем, это уже тема отдельная. Главное, что не срослось. Мы оказались слишком разными. А они — категорически не желающими принимать нас за равных. Вот так и получилась понятийная пустота. Ее мало кто способен публично признать, но в душе ощущает практически каждый.

Мы — это кто? Поиск ответа именно на этот вопрос к тому самому хрусту французской булки и приводит.

С нынешним положением определенности нет. Вроде живем в капитализме, но по традиции продолжаем считать его принципы бездушными и бесчеловечными. Но наш капитализм от европейского или заокеанского все же серьезно отличается. Да и китайская модель убедительно доказывает, что сам по себе капитализм не так чтобы плох, если его уметь грамотно готовить. Китайцы вот умеют.

С другой стороны, назад в социализм тоже желания особого нет. Не желает общество назад к станкам и в поле, с нормированным распределением и очередями на все. Да и производительность труда сейчас столько рук там не требует. В СССР в сельском хозяйстве было занято около 23% трудоспособного населения, но самообеспечения по продовольствию у страны не выходило.

Сегодня «на земле» трудится лишь 6% трудоспособных, причем, не от всего СССР, а только от населения России, но результатов их труда хватает и страну кормить и на экспорт во впечатляющих объемах поставлять. Стало быть, дефицита рабочих рук на селе не ощущается.

Плюс инерция мышления. Еще совсем недавно, какой-то десяток лет назад, все советское было принято активно шельмовать. Сейчас мутная волна пошла на убыль, но ее последствия сказываются до сих пор. Во всяком случае, снимать фильмы «про войну» наши деятели культуры пока что не умеют. Как ни возьмутся, раз за разом получаются вурдалаки из НКВД, подлые мясники из заградотрядов, маньяк Сталин и 100 500 миллионов безвинно расстрелянных в ГУЛАГе.

А запрос на светлое и красивое есть. И заполнить его нечем. Вот некоторые и пытаются закрыть гештальт красивой сказкой про царя. Как любые сказки — от реальности достаточно далекой.

Кто-нибудь задумался, скажем, как себя ощущала Золушка на известном балу? Чтобы стало понятнее, рекомендую примерить латышскую национальную обувь под названием «клумпы». Это такие туфли, полностью вырезанные из цельного куска дерева. Оно понятно, голь на выдумку хитра. Не от богатой жизни деревянные ботинки стали элементом национального костюма, но вот ходить в них удовольствие очень так себе.

Теперь представьте, что бежите вы по лестнице не в деревянных клумпах, а в хрустальных салатницах. В любой момент рискуя их неловким движением разбить. Представили? Теперь скажите честно, кто-нибудь, хотя бы раз, читая или смотря по телевизору эту сказу, о чем-либо подобном задумывался? Вот то-то и оно.

С французской булкой история точно та же. Ностальгия по Николаю Второму к реальности отношения не имеет. Пострадал он за дело. Потому что, как абсолютный самодержец, перед народом за результат отвечал «животом» в буквальном смысле этого слова. И ответственность эта неразрывно распространялась на членов его семьи. Как бы жутко такое ни звучало на современный взгляд. Со своей задачей государь не справился. Так что пытаться в нем искать новую основу государства российского идея, мягко скажем, так себе.

Пора признать, что прошлое, в том числе и это, является историей. Нашей историей. Нашей общей историей. Потому что смотреть необходимо в будущее. Если кто не заметил, современный мир тихо сползает к большой войне. В которой бывший «золотой миллиард» Россию считает своим противником, права на субъектность не имеющую. В их версии предпочтительного будущего нам места нет. Разве что в качестве сырьевой колонии.

Чтобы этого не допустить, Россия обязана сплотиться и стать сильной. Не только «Сарматами», «Авангардами», «Калибрами» и «Арматами». В первую очередь, необходима национальная сплоченность, осознание того, что это наша страна, наша культура и наше общее государство. По-другому никак. Что неоднократно доказано историей.

Специально для ИА REGNUM