Война фантомов: Армия Евросоюза против войск НАТО

Зачем накануне саммита НАТО, посвященного будущему Альянса, Евросоюз учредил собственную армию

Североатлантический альянс переживает тяжелые времена. Формально, внешне, он еще крепок и велик. Он проводит обширную программу учений на огромном пространстве от Северной Норвегии до восточной части Средиземного моря. Он разворачивает экспедиционные части для укрепления обороноспособности Прибалтики. Он строит далеко идущие планы. Но на самом деле вся его геополитическая конструкция висит на волоске. 11 июля на саммите НАТО в Брюсселе члены военного блока очень даже могут решить его ликвидировать вовсе.

Вероятность столь радикального решения, конечно, невелика, но уже и не исключена полностью, как это было еще год-два назад. Особенно учитывая проявившуюся принципиальность перехода количества экономических проблем в качество жесткого геополитического противостояния между США и Европой в целом. Сложно ожидать сплоченности боевого братства между армиями стран, чьи правительства рассматривают друг друга сквозь прицелы жестких экономических санкций.

Штаб-квартира НАТО

Поэтому новость о встрече министров обороны девяти стран ЕС 26 июня в Люксембурге привлекла к себе особое внимание. Тем более что ее итогом стало подписание между шестью странами ЕС (Германией, Францией, Данией, Нидерландами, Бельгией, Испанией, Португалией и Эстонией) и Британией соглашения о формировании Европейских сил быстрого военного реагирования. Их важной отличительной чертой является изначальная отдельность новой структуры от всей военной системы НАТО.

Фактически можно сказать об учреждении первого компонента собственной армии Единой Европы. Таким образом, через полторы недели в Брюсселе состоится первое сражение войск ЕС против войск НАТО и, честно говоря, пока не ясно, кто из них победит. Прежде всего, потому, что те и другие давно уже представляют собой лишенные плоти абстрактные фантомы.

Было время, когда Североатлантический блок действительно представлял собой единую грозную силу. Только на северном фланге центрального фронта (Бельгия, Нидерланды, Дания) «по зеленому свистку» в течение 48 часов подымались по тревоге, совершали марш на восток в сторону границ с Польшей и Прибалтикой и разворачивались там по линии обороны многонациональные части общей численностью до 700 тыс. человек. В том числе два батальона Британской рейнской армии — постоянного контингента вооруженных сил Британии, дислоцировавшегося в ФРГ.

Все карты спутал распад СССР, лишивший отработанный военный механизм главной цели. На саммите НАТО в Вашингтоне в 1999 году руководство Альянса признало нежелание его участников «продолжать стоять в строю» и декларировало своего рода достижение победы. В заключительном коммюнике было зафиксировано исчезновение вероятности возникновения Большой Войны в Европе в обозримом будущем, а значит, и состояние постоянной военной готовности армейских группировок признавалось излишним. Политики и генералы пришли к выводу, что крупнейшей проблемой может стать лишь появление локальных кризисов, купировать которые следует некими дежурными частями, наподобие пожарных.

В качестве таковых было решено сформировать из действующих подразделений новые армейские корпуса быстрого развертывания НАТО. Их штатный состав, структура, организация, вооружение и оснащение оптимизировались под сочетание двух задач: высокой мобильности и способности ведения локальных боевых действий в формате конфликта низкой интенсивности против технически и технологически уступающего противника.

Концепция получила название NATO Rapid Deployable Corps (NRDC). В соответствии с ней передовая группа штаба корпуса должна была приступить к рекогносцировке на театре боевых действий не позднее десятых суток с момента поступления приказа. На двадцатые сутки заканчивалось развертывание пунктов управления тактического звена в предстоящих зонах ответственности армейских бригад. На тридцатые сутки корпус должен был быть готов к массовой переброске личного состава, техники, вооружений и предметов снабжения, с выходом на полную боевую готовность к военным действиям на девяностые сутки с момента «подъема по тревоге».

За формирование конкретного NRDC отвечала какая-либо отдельная одна страна, выделявшая для него наибольшую часть личного состава и техники, а также занимавшая большинство мест в командной структуре. В частности, она предоставляла бригаду связи, БРЗХ, дивизионы тяжелого вооружения (артиллерийские, реактивные, ракетные), инженерные части, армейскую авиацию, медиков, транспорт, тыловое обеспечение и военную полицию. Хотя некоторые бригады изначально считались полностью многонациональными, единственной ответственной страны не имевшими. Их штабы формировались не менее чем пятью странами.

Типовым армейским корпусом быстрого реагирования стал объединенный АКБР НАТО, сформированный на основе 1-й бронетанковой и 3-й механизированной дивизии Британии, 1-й бронетанковой дивизии США (сейчас дислоцирована на территории США), 7-й танковой дивизии ФРГ (сейчас расформирована), механизированной дивизии «Акуи» Италии, 2-й мотопехотной дивизии Греции, 1-й механизированной дивизии Турции (сейчас расформирована), СБР Испании, датской мотопехотной дивизии.

Кроме него, командование Альянса приступило к формированию еще семи корпусов: объединенные силы «Еврокорпус»; германо-голландский; германо-датско-польский; итальянский (создан на базе СБР Италии); турецкий (создан на базе 3-го АК Турции); французский; греческий (на базе 3-го АК ВС Греции, состоящего, впрочем, из одной пехотной бригады) и испанский (на базе легких сил ВС Испании).

Боевое крещение из них прошел только ОАКБР НАТО в 1995 году в Боснии и Герцеговине и в 1999 в Косово. Остальные, формально тоже там «воевавшие», присутствовали лишь в составе рабочих групп корпусных штабов, без привлечения подчиненных им боевых частей.

Вторжение НАТО в Югославию, 1999

Опыт признали успешным, но дальше началось «как всегда». К началу нулевых годов снова выяснилось нежелание стран-членов нести тяготы и лишения воинской службы. Учрежденные корпуса хоть уже и не охватывали всего размера национальных вооруженных сил, однако по штату имели постоянный состав, требовавший содержания, обучения, а значит, расходов, которые правительствам в мирное время постоянно хотелось «оптимизировать на благо народа».

В конце концов уровень пацифизма достиг столь высокой отметки, что в 2003 году командованию НАТО пришлось признать очевидное и декларировать реформу армейской структуры с переходом от NRDC постоянного состава к Силам первоочередного взаимодействия (Response Forces) НАТО, формирующимся лишь по специальному приказу «в угрожающий период».

Теоретически RF должны были выполнять полный объем функций NRDC, но гораздо быстрее. Первые подразделения в район кризиса обещалось перебросить уже на четвертые сутки, а на полную готовность к ведению боевых действий выйти не позднее десятых — двенадцатых. Позднее оказалось, что со сроками несколько поторопились, раньше двадцатых суток RF достичь боеспособности были никак не в состоянии, да и по численности их пришлось ужать с формата корпуса до размера батальонной тактической группы. Зато обещалась ее способность вести самостоятельный бой продолжительностью не менее 30 суток, и она должна была служить основой для последующего развертывания на ТВД более крупных формирований до корпуса включительно.

За кадром остался ряд важных моментов. В отличие от NRDC, Силы первоочередного взаимодействия уже не имели собственной авиации и были крайне зависимы от внешней огневой поддержки, без которой они являлись просто очень легкой пехотой на очень больших бронемашинах. К тому же для переброски RF требовалась аренда сторонней транспортной авиации. Сообщалось о нормативе аренды на три недели шести самолетов Ан-124 или С-17 и восьми транспортных судов.

Радость длилась всего три года. Уже в 2006 проверка выявила катастрофу. На бумаге RF существовали, но по факту они отсутствовали. Не до конца укомплектованными оказались даже штабы, не говоря уже о том, что представления о составе конкретных подчиненных им частей они не имели никакого. Естественно, никакой боевой учебы и отработки слаженности тут не могло быть и речи.

К 2009 году командованию НАТО стало окончательно ясно, что идея RF провалилась. Национальные армии предоставлять свои части в состав СПВ не желали категорически, находя для этого любые предлоги. Пришлось соглашаться на разделение RF на дежурные силы (Immediate Response Force) и резервные силы (Pesponse Forces Pool), что сократило численность «пожарной команды НАТО» до всего двух, к тому же не боеспособных, батальонов, оперативного развертывания вообще никогда не отрабатывавших.

В конце концов всё закончилось учреждением неких Многонациональных оперативных сил НАТО, существующих на данный момент только на бумаге в виде проходного двора, именуемого штабом. Его штатная численность определена в 460 офицеров, но в среднем не превышает 140 из 26 стран Альянса, меняющихся каждые 4 месяца. МОС себя красиво проявляют только на учениях и боевой ценности не имеют вовсе, так как четких и конкретизированных по времени механизмов получения подчиненных частей, а также структуры тылового снабжения они не имеют.

Что характерно, попытки командования национальных армий стран Европы по созданию собственных «международных» военных структур демонстрировали те же проблемы и болезни.

Громко заявленный еще в начале 90-х «Еврокорпус» (изначально состоявший из бронетанковой дивизии Франции, 10-й танковой дивизии ФРГ, 1-й механизированной дивизии Испании, 1-й механизированной дивизии Бельгии, франко-германской мотопехотной бригады и роты из Люксембурга) на данный момент даже на бумаге существует в формате условной бригады двухбатальонного состава, где в реальности есть только штаб. Подчиненные части предполагается получить позднее, «после политического решения руководства стран ЕС».

Как это сочетается с заявленными нормативами по развертыванию не менее чем бригады «Еврокорпуса» не позднее 20 суток на любом ТВД в зоне ответственности ЕС — вопрос остается открытым. Но формально ротная тактическая группа из его состава даже принимала участие в операции НАТО в Косово.

Таким образом, на сегодняшний день боеготовых частей у Альянса фактически нет. Судя по заявлению генерального секретаря НАТО Йенса Столтенберга, в декабре 2017 года на бумаге численность «сил быстрого реагирования» доведена аж до 40 тыс. человек, в том числе 5 тыс. из них могут быть развернуты в любой точке в пределах нескольких суток. Но, во-первых, общая численность ВС НАТО заявляется на уровне 1,7 млн. человек (то есть боеготовых частей там выходит менее 2,3% от всей группировки), а во-вторых, для выделения всего четырех батальонов в Прибалтику пришлось созывать целый саммит НАТО и потом еще свыше полугода их собирать, оснащать и готовить к переброске. Объективно на данный момент НАТО в Европе располагает всего одним дежурным батальоном.

Генеральный секретарь НАТО Йенс Столтенберг

Ирония происходящего заключается в том, что соглашение в Люксембурге подписывали, грубо говоря, ровно те же самые люди, которые «оптимизировали и повышали боеготовность сил НАТО» на протяжении прошлых двух десятков лет. Способны ли они создать что-то по результату отличное — вопрос риторический. Разговоры об учреждении собственной армии ЕС носят чисто политический характер, но в реальной практике не имеют основы в виде желания армию действительно содержать. Европейские силы быстрого развертывания являются точно таким же фантомом, как Еврокорпус и Многонациональные оперативные силы НАТО.

Впрочем, нужны они действительно не для войны, а исключительно в целях политического противостояния Евросоюза с США. НАТО как структура создавалась еще и как инструмент политического контроля США над Европой, который Вашингтон сейчас уже не в силах удерживать, а Берлин с Парижем из-под которого остро желают выйти.

Впрочем, как показывает состав подписантов, освободиться от американского ошейника там хотят практически все. Наличие собственной армии традиционно считается важным внешним атрибутом независимости. Она не обязана уметь воевать, она должна просто быть, например, для парадов и торжественных встреч правительственных делегаций. Вот ее в Люксембурге и учредили. Свое первое сражение собственная армия Европы должна дать армии НАТО на бумажных полях предстоящего 11−12 июля саммита в Брюсселе. Кто победит — будем посмотреть.

Специально для ИА REGNUM.