Ближневосточный кульбит...

Глава третья

1

Хэлли уже поджидал ее. И вместо приветствия нетерпеливо увлек в густые заросли.

- Я просто обожаю в такую рань проделывать это, - сказал он. – Прости!

Он с улыбкой достал из кармана презерватив.

- Но... – округлила глаза Полли. Такой прыткости она не ожидала от парня.

- Я обожаю разнообразие в сексе, - пояснил Хэлли. – Вчера в амстердамском Artis zoo мы увлеклись французской любовью. Мне хотелось бы внести разнообразие в наше общение...

"Что за прелесть, этот парень. Он просто сводит меня с ума..." – подумала Полли. И придав лицу испуганно-восторженное выражение, прошептала:

- Мне будет чертовски больно. По правде говоря, мне ни разу не приходилось видеть ничего подобного. Надеюсь, ты меня понимаешь?

По опыту она знала: ничто так не возбуждает молодых самцов, как испуг зрелых женщин при виде их детородных органов.

- Вчера мне показалось, будто ты искушенная в этом деле... девушка, - он стал застегивать молнию, и Полли увидела на его лице неприкрытое разочарование.

- Не торопись! – испугалась она. Если сейчас она не отдастся парню так, как ему того хочется, нетерпеливый Принц попросту растает в густом тумане Голланд-парка, исчезнув из её жизни навсегда. – Я согласна. Но постарайся проделать это аккуратнее, - смущенно опустила она глаза.

Сейчас Полли Сноу была далека от кокетства. Подруги еще с детства прозвали ее серой мышкой. И она давным-давно смирилась с мыслью, что в ее положении ждать подарков от судьбы – все равно, что надеяться на визит Санта-Клауса в июле.

- Я войду в тебя столь нежно, как если бы ты была воплощением самой невинности...

- Ты просто прелесть, Хэлли.

Ей хотелось бесконечно повторять его имя, целовать его руки и все, что он пожелает.

"О, я обязательно попрошу у него адрес в Касабланке и подскочу к нему, как только разделаюсь с этими материалами", - она покосилась на сумочку, аккуратно висевшую на суке худосочной сакуры.

2

Однажды, когда их лачуга оказалась совершенно пуста, Женнифер окликнула соседа и попросила его починить кран в их крохотной кухоньке. Кран и вправду подтекал, противно капая по ночам и не давая ей уснуть. Из-за этого по утрам у нее просто голова раскалывалась, и она с трудом усваивала уроки в школе. А ей уже тогда так хотелось выбиться и стать первой...

Она показала Проспьеру деньги, и он кивнул в знак согласия.

"Почему он не мой отец?" – в который раз подумала Женнифер.

- Ты починишь кран? – в упор спросила она.

- Да, - коротко ответил он.

Проспьер принялся за работу, а она уселась на полу, возле его ног. Ей ужасно хотелось обнять его длинные, худые ноги, обтянутые хлопчато-бумажной материей рабочей спецовки.

- Как поживают Морис и Сюзан? – спросила Женнифер первое, что пришло в голову. Она боялась, что если будет долго молчать, то непременно обнимет эти ноги и станет их целовать. Так иногда делала мать, когда приходила с очередным любовником, который приносил с собой изрядную порцию грасса.

- Слава Всевышнему!

- Скажи, Проспьер, я красивая?

- Ты очень красивая девочка, Женни - сказал он, и она увидела его грустную улыбку. Точнее ровные, белые зубы человека, старающего вести праведную жизнь.

Она терпеть не могла, когда ее так называли. Уже с самого детства ей больше импонировало быть Женнифер. И даже, случалось, поколачивала его дочь Сюзан, когда та впопыхах переиначавала ее гордое имя. Но Проспьеру она простила оплошность. Ему она готова была позволить все.

- Ты бы хотел иметь такую дочь, как я? – продолжала допытываться Женнифер, ища ответ на давно мучавший ее вопрос.

- У меня уже есть Сюзан... – нерешительно ответил он. И впервые очень внимательно поглядел на нее. – И еще Бог дал мне сына.

- Морис хороший мальчик, - сказала она.

- Да? – усмехнулся он.

- Ты счастлив?

- Никогда не думал.

- А хочешь быть счастливым?

- Думаю, каждый этого хочет.

- Ты бы мог меня любить?

- Ты еще мала, - по-своему понял ее Проспьер.

- Вовсе нет. Мне уже четырнадцать. Почти. Просто я выгляжу так, потому что за мною некому было присматривать с самого рождения. Так говорят соседи.

- Ты их меньше слушай, - погладил он ее по голове. И Женнифер больше не могла сдерживать себя. Она поцеловала его сильную грубую ладонь вначале робко, потом стала быстро осыпать поцелуями его удивительно длинные пальцы. И вот уже обвила его тело своими худыми, но сильными, ногами и руками.

- Ты мне нравишься, Проспьер. Очень!

- Ты уже делала это? – спросил он, и краешки его губ тронула странная ухмылка.

- С некоторыми из маминых друзей. Два или три раза...

Он стал растегивать брюки, и она принялась неуклюже помогать ему. Пальцы еще детских рук дрожали. Но не от страха.

Женнифер с жутким остервенением кусала собственные и его губы, отдаваясь человеку, годящемуся ей в отцы...

Даже теперь, спустя двадцать лет, Женнифер отлично помнила каждое мгновение. И не жалела ни о чем...

А тогда, когда все кончилось, Проспьер устало спросил:

- Почему ты солгала мне?

- Испугалась, что ты побоишься взять меня...

- И что же теперь будет? – почесал он в затылке, возвращая ей деньги за починенный кран.

- Ты станешь моим другом, отцом, мужем... и всем, кем захочешь.

- Но ты еще ребенок, - остановился он на последнем варианте.

- Вовсе нет. Теперь-то уже наверняка нет, - серьезно сказала она. - Ты превратил меня в женщину. И больше не смей называть меня Женни. Теперь я самая настоящая Женнифер.

- Хорошо, Женифер. Но у меня уже есть жена...

Она терпеливо повторила, словно перед ней стоял несмышленный школяр:

- Я же сказала, ты можешь быть для меня тем, кем захочешь. Только иногда заходи, когда не будет мамы и этих ее ублюдков.

- Починить кран? - расхохотался он.

- Да, - сказала она, и пронзительно заглянула ему на самое донышко души. Ей отчего-то не понравился его смех...

Дженифер любила Проспьера целых три года. Потом сошлась поближе с его сыном Морисом. Она решила приручить и его. А может, отомстить?

В шестнадцать лет человек думает уже совсем не так, как в тринадцать...

3

Хэлли незаметно для Полли понюхал что-то, зажатое в левой руке, и глаза его заблестели. Скоро он вывалил из ширинки вздыбленный детородный орган, и Полли с замиранием сердца прикрыла дрожащие ресницы.

- Повернись, - прошептал он, - и чуть пригнись. Я обожаю такую позу. Вот так, хорошо. Не дрожи, я осторожно. Ты совсем не почувствуешь боли. Совсем... – несмотря на взыгравшую в ней, страсть, Полли почудилось, будто язык любовника как-то странно заплетается. Она тут же списала это на овладевшее парнем желание.

В следующую секунду касабланский самец вошел в нее с такой неотвратимой яростью, что у Полли, кажется, остановилось сердце. Она чуть было не завопила от душераздерающей боли, но парень предусмотрительно запечатал ее рот и нос широкой и ужасно сильной ладонью. И лишь глухое мычание Полли было ответом...

"Господи, неужели это снова я?" - В его затуманенном мозгу кровавыми клочьями плыли обрывки воспоминаний...

Чужие горы. Пленные солдаты. Неразбочивый Ахмет. Жестокие игрища. И много смертей...

Но почему именно ему поручили это? И разве она ни о чем не догадывается? Неужели они все помешаны только на сексе, и остальное их мало волнует? Но причем здесь горы и те солдаты, с которыми он проделывал жуткие вещи?

"Для учебы..." - успокаивал его Ахмет. И снимал весь тот кошмар на видео...

Чтобы теперь, спустя годы, он не посмел отказаться. Но разве после всего этого он, Хэлли, еще что-то может сметь?

Но кто принудил прийти сюда ее? Зов неуемной плоти? Сучка!

Он пытался разозлиться на Полли, но что-то мешало ему это сделать. То ли покорное отчаяние, с каким та принимала его грубую любовь, то ли вчерашние ласки, перед которыми блекли любовные игры прожженной Рут, юной Жаннет, и всех сучек, которые отдавались ему безропотно, лишь завидев его не совсем ординарный детородный орган. А будут ли у него когда-то дети? И от кого? От Жаннет? Или это вправе решать лишь хозяева, которым, словно Сатане, он продал душу и тело. Похоже, и они в свое время обратили на него внимание из-за члена, решив распорядиться его телом по своему умыслу. Задолго до всего этого кошмара вычислили в нем исполнителя своих желаний.

"Всем им нужно мое тело. Вот в чем собака зарыта... Ты, дрянь, сейчас ощутишь мое тело целиком. Через зад, как тот солдат. Только так я смогу поскорее закончить начатое. Будьте вы все прокляты! Живые и мертвые..."

- Нет, - укусила его за палец Полли, - я этого не хочу. Я умру от боли!

"Ты даже не почувствуешь этого. Интересно, что испытали те федералы, перед тем, как..."

- Потерпи, - сказал он, - сейчас ты испытаешь такое, чего не может присниться даже в самом сладком сне.

4

"И эта сучка Полли Сноу решила тягаться со мной, - злорадно думала Дженифер Блэк. - Я сразу же ее раскусила и поняла: мы с ней одного поля ягода. Это было написано в ее глазах. Но я не собиралась делить с ней свою мечту. Я ни с кем не собираюсь ее делить. И докажу им всем, что и дочь портовой шлюхи может стать если и не властительницей мироздания, то уж наверняка одной из сильных мира сего, погрязшего в дерьме..."

Она скользнула по циферблату старинных часов. 6.15 утра по Гринвичу. Мысленно она уже вернулась из далекой Касабланки в Амстердам. И теперь ей предстояло хотя бы на пару минут оказаться в лондонском Голланд-парке. Именно там через четверть часа завершится земной круг еще одной жизни. И так будет с каждым, со сладостным удовлетворением подумала она, кто посмеет сунуть нос в ее, Дженнифер, дела. Никому не позволено разрушать ее империю, за которую она заплатила так дорого...

5

Подкатившийся оргазм явился своеобразным сигналом к действию. Он пригнул ее голову, и Полли плавно опустилась на четвереньки. Роса приятно холодила руки. Ей хотелось уткнуться в траву лицом и, пронзенной насквозь фаллосом неутомимого любовника, забыться если и не на веки вечные, то хотя бы на час-другой...

Свободной рукой он нащупал заранее спрятанный в соседнем кусте ежевичника нож. Рукоятка приятно холодила разгоряченную ладонь Хэлли. Он сжал ее в своей сильной руке. Сейчас он поступит так, как его учили на практических занятиях в одном из лагерей, затерянных в далеких горах...

«Над горами сгущаются тучи...» - неизвестно откуда донеслись до него слова, которые он ненавидел, как собственную смерть. От неожиданности чуть было не выронил нож. И это отвратительное чувство, когда тело вдруг перестает подчиняться хозяину. Такое с ним уже случалось...

Он попытался сильнее сжать рукоятку ножа и неуверенно прошептал:

- Мы все рано или поздно становимся барашками...

«Над горами сгущаются тучи...» - втемяшилась в его голову повторенная трижды кем-то невидимым фраза. Словно этот некто стоял у него за спиной. Но что-то мешало обернуться ему. Все вдруг стало видеться, как в тумане. Худосочная сакура изогнулась в фантастическом танце. И он совсем потерял из виду сумочку Полли...

- Эти проклятые горы, над которыми сгущаются тучи... Нет! Только не это, - забормотал Хэлли, всхлипывая, и, пошатываясь, словно пьяный, изготовился бежать. Но руки доделывали начатое. Вот же они, он видит, как его руки перерезают горло Полли, которой уже никогда не стать репортером...

Его догнал хрип из глубоко располосованного горла и жуткий оргазм, потрясший все его тело. Как тогда, в горах...

«И на этот раз получилось», - подумал он и ему жутко захотелось спать.

(Продолжение здесь)

Александр АКИШИН